Ситуация была именно такой, как ее описывал Питер. Кудрявый парень сидел на одном из стоявших тут и там стульев, крепко сжав в руках гитару и согнувшись головой вниз.

Я осторожно подошла к нему, боясь резкими движениями напугать. Не найдя другого способа не потревожить Гарретта, но привлечь к себе внимание, я присела на корточки у его ног и заглянула на него снизу вверх, в поисках лица.

Парень немного ожил и открыл глаза. Несколько мгновений мы молча сохраняли зрительный контакт, словно ведя немой диалог.

— Привет, — наконец тихо поздоровался он, нарушая тишину.

— Привет. Как ты?

— Готовлюсь сиять, — парень все так же тихо засмеялся.

— Там ты будешь на своем месте. Я хочу всегда видеть тебя таким как на сцене, — я не совсем понимала, о чем говорю, но при этом каждое мое слово было наполнено искренностью.

— Лайла, слушай меня очень внимательно. Я недостаточно храбрый, чтобы говорить вслух, но, когда я буду на сцене, за меня будет говорить мое сердце. Слушай его, пожалуйста, очень внимательно, — его внезапные слова, казалось, не имели смысла, но я знала, что они были очень важными для него, поэтому немного обдумав, просто кивнула.

Он очень серьезно молча смотрел мне в глаза несколько секунд, словно оценивая, насколько я поняла его просьбу. Видимо в итоге он остался доволен своими подсчетами, потому что все так же молча кивнул и со вздохом поднял голову, уставившись в потолок.

Я тоже встала, чтобы все еще не выпускать его лицо из поля зрения. Сейчас оно казалось куда более умиротворенным, чем было по началу. Я немного успокоилась, казалось, парень пришел в себя.

— Лайла, я просто в ужасе! — внезапно воскликнул он в потолок. Я даже подскочила от неожиданности.

— Зачем ты так кричишь?! Теперь я тоже в ужасе! — возмущенно накричала я на него, предчувствуя вновь накатывающую панику. Парень же весело засмеялся как ни в чем не бывало.

— Детишки, вы чего раскричались? — послышался озабоченный голос мистера Лиетта, который видимо пришел на шум.

Старичок наконец показался весь увитый проводами. Мы с Гарреттом не сдержались и издали синхронный смешок.

— Ну, конечно, смейтесь над стариком! — обиженно воскликнул дедуля, хотя лицо выдавало его шутливый настрой. — Ладно, ребятки. Я рад, что вы в хорошем расположении духа. Сегодня только так и должно быть. Эх, не думал я, что буду в таком возрасте еще участвовать в организации концерта. Вот это счастье для старика, — мистер Лиетт распутался и теперь стоял перед нами, в действительности весь сияя от удовольствия.

— Мистер Лиетт, что бы мы без вас делали! — абсолютно искренне сказала я под одобрительные кивки музыканта.

— Мистер Лиетт, это я счастлив, что познакомился с вами и что вы участвуете в этом событии. Не думаю, что сегодняшний концерт был бы возможен без вас, — парень и сам поблагодарил старика, который от таких добрых слов совсем растрогался и стоял теперь, вытирая слезы помятым носовым платком.

— Ребята, ну что вы в самом деле. Совсем захвалили старика! Эх, детвора, что бы я без вас делал. Доживал бы дни в своем пыльном магазинчике, изредка перебрасываясь словами со всякими погоревшими рокерами. А сейчас благодаря вам, я могу не только наблюдать, но и даже участвовать в рождении настоящей звезды!

— Ну, что вы. Какая же из меня звезда, — Гарретт неловко засмеялся, совсем не воспринимая старика всерьез. Но я знала мистера Лиетта слишком хорошо, чтобы проигнорировать такие слова.

Под моим вопросительным взглядом старик вытер все свои слезы и хитро улыбнулся.

— Мальчик мой, это я сейчас чувствительный старик, плачущий на романтических комедиях, но в свое время я столько звезд повидал. И уже погасших, и даже тех, кто будет святить до скончания дней. Моих по крайней мере. Поверь мне на слово, Гарретт, я талант за милю чую. И ты, мой мальчик, самый настоящий бриллиант, который сегодня засияет.

========== XIII. ==========

За полчаса до начала потихоньку стал собираться народ. С приходом людей мы все облегченно выдохнули. Как минимум у нас будет аудитория, без разницы в каком количестве. Но люди все приходили и приходили, за пять минут до старта заполонив уже все имеющееся пространство. Сначала мы ликовали, но затем пришел страх, что всем желающим не хватит места, но в итоге все обошлось. Было, конечно, тесновато, но не так, чтобы затрудняло дыхание или что-нибудь в этом роде.

Мы с ребятами с нетерпением ждали реакции музыканта на собравшуюся публику, хоть немного и переживая, что такое столпотворение может его выбить из колеи. В итоге было принято решение предупредить Гарретта. Исполнять это отправился Питер, а я с ребятами и мистером Лиеттом, который настоял на том, что будет до последнего следить за звуком, стояли у выхода со сцены так, чтобы за всем следить и при этом не мешать зрителям.

Ровно в назначенное время трясущийся от ужаса Гарретт появился рядом с нами, готовясь выйти и сиять, позади него шел взволнованный Питер.

— Парень, ты как? — обеспокоенно спросил Марк, по-отечески положив руку музыканту на плечо.

— Я все сделаю лучшим образом, но, честно говоря, мне так страшно еще никогда не было, — Гарретт оставался самим собой и это успокаивало, он неловко засмеялся, скрывая свою нервозность. Но я была уверена, что все пройдет хорошо. Он выглядел так, словно действительно сделает все лучшим образом, а я уже научилась доверять ему.

— Гарретт, все будет хорошо. Мы и все эти люди здесь для тебя, потому что твоя музыка творит чудеса. Не беспокойся, если что смотри на нас. Мы всегда тебя поддержим, — Эмили добавила свое успокаивающее материнское напутствие и приобняла парня.

У меня снова появилось ощущение, что мы провожаем его в последний бой, но на этот раз ситуация вовсе не была тревожной. Наоборот, я чувствовала неподдельную радость и предвкушение чего-то великолепного. Я стояла ближе всех к сцене, так что Гарретт направился прямо ко мне. У меня не было напутственной речи, но я точно знала, что нужно сказать.

— Я буду слушать тебя очень внимательно, — кудрявый парень посмотрел мне в глаза и задержался на несколько мгновений. Наконец, кивнув мне с яркой улыбкой, он распрямил плечи и уже уверенно вышел на сцену. Публика поприветствовала музыканта громкими криками и овациями.

— Хей, всем привет! Вас так много, — дойдя до середины сцены, парень чуть было не споткнулся о стойку с микрофоном, заставив нас всех напряженно задержать дыхание. Но в итоге все обошлось, и он поприветствовал публику, неловко засмеявшись. В любой ситуации и даже на сцене перед сотней человек Гарретт оставался самим собой и это не могло не радовать.

— Для начала, я бы хотел выразить свою благодарность каждому из вас за то, что вы решили потратить вечер такого чудесного дня на меня и то, что я называю творчеством. Надеюсь, вы насладитесь сегодняшним представлением. И конечно же, я хочу поблагодарить своих друзей, которые уговорили меня выступить перед такой большой публикой и все организовали, мистера Лиетта за то, что предоставил самые лучшие инструменты и всю остальную технику и сам лично следил и продолжает следить за качеством звука и мистера благодетеля, который так великодушно позволил мне сегодня здесь выступать. Пожалуй, на этом вступление можно закончить, давайте начнем интересную часть вечера. Electric love, — наконец весело объявил парень и полилась музыка.

Большинство песен Гарретта требует больше одного человека для полноты звука, но эту проблему нам решил мистер Лиетт, записав весь необходимый аккомпанемент. И сейчас на сцене происходила самая настоящая магия. До этого момента я и подумать не могла, насколько же все-таки этот раздражающий мальчишка артист. Но то, что он делал перед публикой было настолько пленительно и профессионально, что у меня захватывало дух. Ощущение того, что Гарретт полностью отдался музыке и сейчас по-настоящему наслаждается происходящим распространялось по всему залу, унося с собой каждого присутствующего.

Я чуть ли не наизусть знала каждую песню, которую он исполнял после всех мини концертов в кофейне, парке и непосредственно квартире парней. Они стали мне настолько родными, что я не раз просыпалась с крутящимися в голове строчками, напеваемыми высоким мелодичным голосом. Я так хорошо знала каждую из них, но в тот момент они словно звучали впервые для меня. Не знаю, было ли дело в особенной аранжировке или в самом парне, который еще никогда прежде не пел так. Внезапно меня поразила ужасно тоскливая, но при этом светлая и радостная мысль, что только теперь в первый раз за всю свою жизнь Гарретт был по-настоящему счастлив.