Так и сидели. Общались, обсуждали, спорили. Понимали друг друга всё лучше. Амрен быстро вливался в коллектив. И чувствовал себя с окружающими совершенно свободно. Ведь его собеседники отлично чувствовали те темы, которые сам Амрен считал запретными, и, не смотря на количество выпитого, умело их избегали. Мужчина отвечал той же монетой. Уже перед тем, как разойтись по домам, он спросил Волка.

— Ты мудр не по годам. Что ты посоветуешь мне, если я всё же захочу увидеть её внутреннюю красоту?

Волк в ответ только покачал головой.

— Тогда будь готов стать тем самым лучшим кандидатом для неё. И старайся оставаться им как можно дольше.

Распрощавшись со всеми, братья направились к дому.

— Заметил, Хуг? Я Волка таким разговорчивым давненько. Вру! Я его таким никогда не видел.

— Да, брат. Хм. Не только наш друг читал умные книжки. Всё, что он говорит, это правда, конечно. Но думаю, что запал он на неё куда сильнее, чем показывал.

— Тоже так думаю.

— Ну вот. Есть такая штука, рефлексия. Думаю, проговаривая вслух свои мысли, Волк просто ещё раз убеждал себя в правильности принятого решения.

— Думаю, ты прав, брат. Как бы теперь от утренней работы откосить?

— Разберёмся.

В Альегор приходило утро.

XXV

В своей новой жизни, Эспер, помимо заботы о людях и непосредственным контролем за работой Крематория, должна была выполнять и ещё одну важную функцию. Она либо в сопровождении Волка, либо в гордом одиночестве, принимала у Кремня поставки контрабандных артефактов. Принимала, чтобы затем спрятать на достаточно обширной территории Ям. А потом, когда придёт время, передать обратно Стержню. За это могильщики получали дополнительные пайки, предметы обихода, строительные материалы.

Волк всё пускал в дело. Под его руководством часть территорий Ям, наиболее часто принимающая тела, была вычищена и превращена в удобную и ровную площадку, к которой вела широкая, нахоженная тропа. По которой, вместо старых волокуш ехала новая телега, запряженная мулом, новым любимчиком всех местных жителей. Волк периодически мрачно подшучивал про планируемую «Площадь хладных тел» и мощеную «Аллею последнего пути». Но, как уже убедилась женщина, в каждой шутке Волка скрывалась доля правды.

Глядя на то, что в рабочем состоянии только одна печь, а шесть остальных в нерабочем, полуразрушенном состоянии, Волк обронил непонятное «Нам нужно больше огня под ногами наших врагов», после чего развил бурную деятельность. И вот, на днях заработала вторая печь, а третью могильщики начали восстанавливать.

Жилища могильщиков тоже облагородились. Новые кровати, новый стол, кухня. Приведя в порядок общее и единственное на данный момент жилое помещение, труженики Крематория взялись расчищать площадку под возведение новых домов. План Волк набросал на двадцать маленьких, уютных домиков. А найдя на глубине полуметра под землёй древние, времен хаоса, люки. И вовсе воодушевился. «В худшем случае, это канализация. И это уже здорово. А в лучшем… В общем, выдели людей, чтобы расчистить здесь всё, хорошо? Только надёжных и неболтливых!» — сказал он тогда. Что будет в лучшем случае, Волк не обмолвился. Но и так становилось понятно, что в лучшем случае — это билет на свободу. Правда бежать из лагеря всё равно некуда.

Жизнь налаживалась. И благодарить за это стоило Волка. Но, при этом, и о новой, потенциально смертельно опасной для всех жителей Крематория работе забывать не следовало. Волк честно признался Эспер, что таково его видение пути здесь. Либо ты рискуешь, выкладываешься, но делаешь свою жизнь и жизнь своих людей лучше, либо существуешь и выживаешь, жалкий и никому не нужный.

Быть жалкой и ненужной Эспер не собиралась, а потому и в этот раз исправно шла прятать новую посылку от Торгвара. Несколько мест было оборудовано заранее, но женщина всегда добавляла ещё тайники, чтобы запутать тех, кто потенциально мог за ней следить. И это несмотря на то, что посторонних на территории Крематория не было, а всем своим можно было безоговорочно доверять. Даже стражники, и те заглядывали сюда раз в месяц в лучшем случае. Да и в такие дни никогда не отклонялись от извилистой тропы, соединяющей путь наверх со зданием крематория.

Однако уровень паранойи, заданный Волком, постепенно передался и Эспер. Поэтому и тайники оборудовались всё новые, и менялись они абсолютно бессистемно. И посылка убралась не в один тайник, а пряталась по нескольким. Ибо, как сказал Старший Смотритель Крематория — «Не стоит складывать все яйца в одну корзину». Более того, Эспер никогда не шла напрямую к тайнику. Нет, сперва она долго и упорно наворачивала круги по ямам, максимально хаотично. Останавливаясь надолго то в одних местах, то в других. Большинство этих мест вовсе не были тайниками.

Так первая заместительница делала и сейчас. Скинув последнюю часть посылки, она также неторопливо, наворачивая круги, двигалась в сторону дома. Ради правдоподобия даже забралась в небольшой овражек, поросший густым кустарником. И вот продираясь через него, Эспер и услышала голоса. Вслушавшись в которые, юркнула под защиту окружающей растительности и замерла, боясь любым лишним шорохом себя выдать. Говорившие, к счастью, её не заметили. А разговор, между тем был очень пугающим. Одним из говоривших был Онвер, добрый старикан из могильщиков. Другого Эспер не знала.

— Я нне знаю! Не знаю! — голос Онвера дрожал. Старик, очевидно, был до чёртиков напуган.

Послышался глухой звук удара.

— Ты, верно, не понимаешь! Твоя внученька, милая девчулька, полностью в нашей власти. Хочешь, мы пришлём её тебе? Каких-то пару недель, и семья практически полностью воссоединиться. А хочешь, ты будешь видеть её, но не полностью? — голос сочился ядом, вызывая к себе жгучую ненависть.

— Не полностью?

— Ага. По кусочкам. — неизвестный, даже не скрывая этого, издевался над беспомощностью Онвера.

— Не надо! Пожалуйста! — Онвер рухнул на колени, голос не просто дрожал. Старик рыдал.

«Бездна!» — подумала Эспер — «Как же так? И что с этим делать?»

Но, увы, оставалось только вслушиваться в эту жуткую беседу, и молить всех богов, чтобы затекшие конечности не зажили своей жизнью и не выдали женщину.

— Ладно, не ной, дедуля! — сделал вид, что смилостивился, говоривший — Ты мне сослужишь хорошую службу. Для начала, ты мне расскажешь всё, что знаешь о делишках вашего Смотрителя с Торгваром. И если рассказ мне понравится, то с твоей внучкой ничего не случится. А может быть, если ты будешь нам ну очень полезен, то мы даже поможем ей. Там, за стенами лагеря, никто ни вас, уголовников, ни ваших отпрысков даром кормить не станет! А мы ведь и поделиться запасами на чёрный день можем. Золотишко никому не мешало. Верно ведь?

Интонации менялись, от глумливых и враждебных до практически дружелюбных. И Онвер сломался. Заговорил. Заикаясь, всхлипывая, он рассказывал всё, что знал и видел. О Волке, его новых порядках. О том, что во всех делах ему помогала Эспер. О том, что к Крематорию зачастил Кремень и, либо у него с Эспер большая любовь, либо они проворачивают какие-то тёмные делишки по наущению Волка. К счастью, многого Онвер не знал. И Эспер мысленно вознесла хвалу богам за предусмотрительность. Свою и Волка. «Сломать можно каждого!» — говорил юноша — «Поэтому, чем меньше люди знают, тем лучше! В первую очередь, для самих людей лучше!». И трудно было с этим не согласиться. Онвер, добродушный старик, называющий Эспер не иначе, как внученька, был далёк от всех криминальных дел. Он и в Альегор то попал не по делам криминальным, а став вирой за долги своей семьи. Практически продав себя в добровольное и бессрочное рабство. Понятное дело, столкнувшись с таким давлением, он не выдержал. Тем более, что угрожали даже не ему самому, а жизни его настоящей внучки, в которой старик души не чаял.

— Этого мало, дедуля! — голос опять наполнился злобой — С кем ещё работают Волк и эта… как её… Эспер?