Брат и сестра, казалось, были застигнуты врасплох ее безобидным вопросом и Джанфранко ответил невпопад, но честно:

–Мы в такую погоду больше бываем в гостях, сидим с друзьями в барах. Больше нечего делать в слякоть…

–Да. Правильно. В такую погоду ничего серьезного не может придти в голову. Надо с чувством и весело пережидать непогоду. – Поддержала она молодого человека и обратилась к подошедшему Хемингуэю. – Все вопросы с завтраком решены?

–Да. Сейчас Ренато лично подаст завтрак. – Он внимательно посмотрел на брата и сестру. – Вы любите омаров на завтрак?

–Да. – Ответил Джанфранко. – Они хороши на завтрак. Только с вином… – Видимо, он недостаточно знал, когда и как употребляются омары, что заметил Хемингуэй.

–Вино будет. Виски тоже. Утром омаров обычно я не употребляю, но метрдотель сказал, что их только привезли и они еще живые. Пока они не заснули, я решил заказать их для вас. Вы не ловили омаров или лангуст?

–Никогда. Их нет возле берега. Они далеко в море. А я не рыбак. – Торопливо объяснял Джанфранко.

–А я ловил лангуст на Кубе. Знаете, какие они интересные, когда их только выловишь. Глазастые, и недовольно водят усами. Глядят на тебя так недружелюбно…

Раздался звонок и вошел метрдотель ресторана Ренато Корради, во фраке. Он всегда был одет с иголочки, как и положено метрдотелю. Это был его обычный рабочий костюм. Ренато считал, что на работе он должен выглядеть именно так. Следом за ним официант вкатил тележку с заказанными блюдами.

Ренато с доброй улыбкой протянул руку Хемингуэю – короткое рукопожатие, чтобы ощутить близость и радость встречи. Они давно знали друг друга – тридцать лет назад, будучи мальчишками, вместе защищали эту страну. А восемь лет назад воевали уже друг против друга. Ренато, считал за честь лично обслуживать Хемингуэя.

–Здравствуйте, мистер Хемингуэй! – Приветствовал его метрдотель, который был немного старше Хемингуэя. На работе он не позволял фамильярства с друзьями.

–Здравствуйте, Ренато. Приглашаю выпить рюмочку. – Он знал принципы своего фронтового друга и не мог называть его на «ты», уважая его добросовестное отношение к работе. А тот был сегодня на работе.

Они искренне любили друг друга и были рады каждой встрече, даже короткой и деловой, как сегодняшний завтрак – два брата рода человеческого, вышедшие из войны.

–Я на работе. Пить на работе не полагается, да и запрещено.

–Знаю. Но, ну их всех к чертовой матери эти запрещения.

–Извините, Хем. Не могу. Я пришел только для того, чтобы пожелать вам доброго утра и приятного завтрака.

–Под непогоду любой завтрак приятен. А с моими гостями – вдвойне. Знакомьтесь.

Ренато, не дожидаясь представления гостей, поздоровался с ними:

–Здравствуй Адриана, привет Франки. – Коротко приветствовал он их.

Те в ответ кивнули.

–Вы с ними знакомы?

–Коренные венецианцы знают друг друга не только в лицо, но и по именам. – Кратко, но весомо ответил Ренато.

Увидев, что официант накрыл стол, Ренато решил не задерживаться в номере. Не в его правилах было мешать отдыху постояльцев, даже своих друзей.

–Я желаю всем приятного аппетита.

–Ренато! – Восхищенно ответил Хемингуэй другу – Вы лучший из метрдотелей Америки и Европы. Среди этих мастеров – вы гроссмейстер.

–Я всегда на работе. – Несколько чопорно ответил Ренато Корради и, поклонившись присутствующим, вышел с официантом, катящим перед собой пустую тележку.

Мэри никогда не одобряла дружбы Хемингуэя с первыми встречными, как она выражалась, – в данном случае, с метрдотелем – и поэтому во время их разговора, недовольно молчала. Теперь же гостеприимно произнесла:

–К столу. Время завтрака уходит.

–Мы завтрак продолжим до ужина. – Хрипловатым голосом засмеялся Хемингуэй.

Адриана чувствовало себя скованно в присутствии таких людей. А брат Джанфранко ничем не мог помочь – обычно самоуверенный и болтливый, он тоже растерялся в незнакомой обстановке. Хемингуэй понимал их состояние и старался, как можно быстрее снять неловкое напряжение за столом. Он знал, как это делается.

–Мартини и виски с содовой. Я думаю завтрак надо начинать так.

Он взял открытые бутылки и начал разливать вино в фужеры. Гости не возражали, только Мэри попросила:

–Мне одной содовой. – Она не препятствовала мужу хозяйничать за столом.

Адриана смотрела на пучеглазого омара, а он в ответ, кажется, глядел на нее недовольно, как лангуст, о котором недавно говорил Хемингуэй. И она, неожиданно для себя, выпила все мартини. Джанфранко выпил виски и заметно повеселел. Но пока все молчали, ждали, кто же начнет первым разговор. Начала, как всегда при приемах гостей, Мэри:

–Адриана, милая! Мне Эрни сказал, что ваш отец убит в войну. – Она тактично не подчеркивала, что его убили партизаны. – А как здоровье мамы?

Вопрос был безобидным, может банальным, но Мэри чувствовала, что ей вскоре придется знакомиться со всей семьей Иванчичей. Просто так, она бы не задала такой вопрос.

Адриана встрепенулась:

–Все хорошо. Правда, ей пришлось много пережить после смерти папы. Но время притупляет душевные раны. Наша мама много молилась, чтобы бог простил грешную душу папе и наказал его убийц. Сейчас она почти успокоилась.

–Она католичка?

–Да.

–Впрочем, я могла бы не спрашивать. Италия – государство папы римского. Здесь все католики. Мы, с Эрни, тоже католики. А когда-то он был протестантом.

–Я, кажется, тебе и твоим родителям объяснил свою веру. Адриана, я такой же католик, как папа римский – буддист.

Адриана вежливо улыбнулась. Разговор за столом завязывался, и после второй рюмки она взяла ножку омара, к которому вначале не хотела притрагиваться. Джанфранко, от виски немного раскраснелся и начал выдавать вслух свои мысли.

–Это мама у нас соблюдает все обряды. У нас с Адрианой нет времени для них. Иногда, по праздникам что-то соблюдаем и мы.

Мэри, правоверной католичке, каковой она себя считала, было неприятно слушать откровения Джанфранко, и она снова перевела разговор на погоду.

–Когда мы уезжали с Кубы, там стояла ужасная жара. А здесь, такая сырость. Я говорила Эрни, что надо ехать в Венецию весной. Но разве его переубедишь. – Она ласково взглянула, на почему-то, недовольного Хемингуэя.

Адриана улыбнулась и Мэри поймала себя на мысли, что у нее привлекательная улыбка – скромная и загадочная. Хемингуэй, подтверждая ее слова, недовольно пробурчал:

–На Кубе всегда жара. – Он злился на себя за то, что не может поймать нить разговора. Но неожиданно помог Джанфранко.

–У нас в Италии, так мало современных американских автомобилей. Ваш новый «бьюик» производит на всех впечатление.

Хемингуэй самодовольно улыбнулся. Настроение его сразу же улучшилось:

–Я люблю большие машины. Из маленького автомобиля, открывается микроскопический вид. Мир и сам себе кажешься мелким. Маленький автомобиль сдавливает человека. Большой автомобиль дает чувство уверенности. Несешься, – любая стена не страшна!

–Ты со многими стенами и столбами познакомился, благодаря машине. – С улыбкой произнесла Мэри.

Она знала, что говорит. Благодаря автомобильной аварии в Англии, они поженились. Тогда Эрнест достаточно сильно разбился о столб. И ей пришлось, как сиделке, ухаживать за ним в палате. Бывшая жена посмеялась над его ранами и повязками, посчитав все не серьезным. А зря! Поэтому она сейчас и бывшая. А Мэри – настоящая жена и уже навсегда.

Хемингуэй гулко засмеялся. Мэри напомнила о многом.

–Действительно, не вспомнишь точно, сколько раз я разбивался на машинах. С тобой сколько раз?

Мэри подхватила его воспоминания. В нужный момент она могла подыграть Хемингуэя.

–Со мной, кажется, один раз.

–Два.

–Первый раз ты разбился без меня. Мы тогда были просто знакомыми, друзьями по работе. Но не супругами. Вы, знаете. – Обратилась она к гостям, как бы подводя итог разговора об автомобилях. – Он большой и ему надо большую машину. Как большому ребенку.