–Я прошу. – Тихо сказал Хемингуэй.

И тут, кстати, вмешалась Мэри.

–Адриана. Идемте с нами. Папа без вас, как без рук. И мне не будет скучно в мужской компании.

–Правильно. А где Аспазия? Иди сюда, голубка. – Обратился Хемингуэй к гречанке. – Поедем с нами, вспомним молодость.

–Да, Папа. Пора уже по-хорошему тряхнуть стариной тебе и мне. – С неизменной, все понимающей улыбкой, ответила греческая графиня. – Бой быков для юных… – С загадочной улыбкой добавила она, но не договорила своей многозначительной фразы.

…Поздно вечером, укладываясь спать, подвыпивший Хемингуэй сказал Мэри:

–Спасибо тебе, что ты вовремя победила матадора. Еще немного и я бы упал.

–Эрни! – С укоризной ответила Мэри. – Я видела, что у тебя закружилась голова. Поэтому вынуждена была тебя забодать. В иной ситуации я бы никогда не позволила себе одержать победу над тобой.

–Спасибо, моя радость. Но голова не кружилась, а звенела. – С нескрываемой искренностью поблагодарил ее Хемингуэй.

–Я всегда вовремя прихожу тебе на помощь. Спи! Я говорила с Адрианой. Она приглашает нас на завтрак.

–Я рад…

Иванчичи владели только одним этажом старинного пятиэтажного дома. Этот этаж был их единственной недвижимой собственностью. Когда-то они имели свой большой дом и имение между Венецией и Триестом на берегу моря. Но после казни их отца – муссолиниевского генерала партизанами, новое правительство конфисковало у графини Иванчич почти всю недвижимость, как у «столпов фашистского режима в Италии». Пришлось распродать оставшееся имущество и купить один этаж этого дома в Венеции. Они жили на ренту от проданного, да на некоторые запасы средств, оставшихся от погибшего отца. Конечно, они не бедствовали, как гондольеры на каналах, готовые за десяток лир везти любого пассажира, куда тот прикажет, но все же приходилось урезать во многом, особенно, в больших покупках. И прислуга у них была в единственном числе – пожилая женщина, которая готовила еду, прибирала в комнатах и выполняла прочую домашнюю работу.

Сегодня к ним должна придти на завтрак чета Хемингуэев. Прислуга давно приготовила стол, оставалось только его накрыть. Дора Иванчич, вдова генерала, – располневшая женщина за пятьдесят лет, была рада встретить по-графски великого писателя. Она волновалась в предчувствии необычной встречи. Адриана давно рассказала ей о своих встречах с Хемингуэем, и мать воспринимала их, как хорошее предзнаменование дочери, накануне ее вступления во взрослую жизнь.

Джанфранко на хемингуэевском «бьюике» должен был привезти и отвезти обратно гостей. Сейчас он уехал за ними в «Гритти-палас». Он был в восторге от американской машины и за ее рулем был готов проводить целые сутки.

Адриана много раздумывала о своих взаимоотношениях с Хемингуэем. Она встречалась с ним более месяца. Виделись почти каждый день. Встречи были достаточно однообразны: кафе, бар, ресторан, прогулки в гондоле или по улицам Венеции. Хемингуэй, почему-то не допускал уединения. Часто встречались в компаниях – друзей и знакомых у писателя много. В их прогулках и встречах в компаниях почти всегда принимала участие жена Хемингуэя – Мэри. Сам писатель относился к Адриане по-отечески, и ни в коем случае, не видел в ней женщину, как вожделенный объект мужского достоинства. Он ее опекал, и ей было приятно внимание к своей личности известного всему миру писателя. Адриана честно признавалась сама себе, что во многом не понимает этого человека – его размышления и поступки. Свое непонимание она объясняла тем, что он старше ее и опытнее. К тому же у него недюжинный ум, до которого ей далеко. Но ей было приятно находиться рядом с необыкновенным человеком, который неожиданно стал испытывать к ней нежные чувства. Его грубые ласки, не переходящие таких близких для других, но пока далеких для нее границ отношений мужчины и женщины, искренне волновали Адриану. И в этом тоже она честно признавалась себе. Но почему он выбрал ее – маленькую, незаметную, не обладающую жизненным опытом восемнадцатилетнюю девушку? На это вопрос она пока не могла ответить. Адриана задавала себе и другой вопрос, – может ли полюбить пятидесятилетнего мужчину, почти на три десятка лет старше ее? А здесь у нее не было категорического ответа, типа "да" и "нет". Так, что же она значит для него? Что он хочет от нее? Зачем она всегда рядом с ним? И еще много подобных вопросов оставалось без ответов, только присутствовало постоянное внутреннее ощущение, – так просто их встречи не закончатся. Писатель все свои романы должен заканчивать точкой – многоточие для Хемингуэя исключается. Такое – незаконченный роман, не позволяющий выразить себя до конца. И Адриана, в глубокой тайне от самой себя хотела, чтобы их роман не закончился многоточием.

Джанфранко привез гостей вовремя. Мать, как полагается в графских семьях, встретила дорогих гостей у порога. Прислуга, которая готовила завтрак и накрывала на стол, помогла гостям снять верхнюю одежду и поспешила на кухню. Надо успеть прислуживать за столом.

Хемингуэй чувствовал себя несколько стесненным в новой обстановке, часто поглядывал на часы, будто куда-то спешил, не вмешивался в разговор Мэри и Доры. Адриана чувствовала себя неловко из-за присутствия в доме ее очень близкого знакомого. Не могла с ним завязать даже короткого разговора. Да и он не стремился к двустороннему разговору. Оба чувствовали неуютную скованность. Хемингуэй, против обыкновения, выпил пару рюмок вермута и отказался от более крепкого, объяснив, что у него сегодня деловая встреча.

Но, как он сегодня был красив, – новый синий костюм с галстуком. Будто жених. Эх, сбросить бы ему лет двадцать, действительно был бы жених. А кто так считает? Адриана или Хемингуэй? А может быть, оба?

Через час, Хемингуэй явно заскучал и сказал, что он вынужден покинуть дом Иванчичей. У него сегодня встреча с редактором какого-то журнала. Тот приехал в Венецию ради встречи с ним, неожиданно, и всего на один день. Просит писателя о встрече и невозможно отказать. Мэри сняла некоторую неловкость, возникшую в результате грубоватого объяснения причины неожиданного отъезда, Хемингуэем.

–Приехал сотрудник нью-йорского журнала «Космополитен». Эрнест много лет сотрудничает с этим журналом. Отказаться от встречи с ним, значит обидеть журнал. Может, они хотят заказать ему еще что-то написать.

Хемингуэй кивнул головой в знак согласия со словами Мэри. А та продолжала:

–Если вы, милая графиня не возражаете, Джанфранко отвезет его в гостиницу и приедет за мной. А мы мило проведем с вами время за женским разговором. – В отличие от мужа, Мэри чтила этикет порядочных семей. Так она говорила о семьях, носящих отжившие свой век, титулы. Но в ее задержке у Иванчичей были и другие причины, но это не должен знать муж.

Хемингуэй не стал задерживаться и сразу же пошел к выходу. Следом за ним вскочил Джанфранко, чтобы отвезти его на машине. Дора пошла провожать Хемингуэя. Адриана тоже хотела пойти проводить писателя до дверей, но Мэри остановила ее.

–Девочка! Присядь со мной на минуту. А то скучно. Все ушли.

Адриана села на диван, напротив кресла, в котором сидела Мэри и стала ждать вопроса. Но Мэри молча протянула к ней руку и взяла пальцами ее прядь волос.

–У тебя красивый волос. Не жесткий, чтобы торчать во все стороны, и не мягкий, чтобы разлетаться во все стороны. Просто красивый. – Так говорил Хемингуэй. Неужели Мэри у него научилась? Адриана молчала, ожидая продолжения разговора. И Мэри вздохнув, произнесла. – Ты вся такая красивая и одухотворенная. Недаром Эрни обратил на тебя внимание. – Она сделала паузу. – Я думала вначале, что у него любовь к тебе. Даже испугалась.

–Не бойтесь! У нас с ним нет никакой любви! – Поспешно выпалила Адриана, чтобы сразу же рассеять подозрения Мэри. – Он же мне годится в отцы. – Это она сказала тише.

–Теперь не боюсь. Я внимательно проанализировала твой и его характер, и пришла к выводу, что любви у вас быть не может. Единственная проблема в ваших отношениях – чтобы все выглядело прилично. Понимаешь ли, Адриана, я как его жена, сейчас выгляжу не совсем в благоприятном свете. Он с тобой постоянно встречается наедине…