- Где?

   И махнул рукой на лес.

   - Там?

   Зыза поморщился.

   - Далеко.

   Скривил ноги колесом, согнул спину, сморщился и поковылял вокруг Живущего без племени. Выпрямился, ткнул пальцем в него, потом себе на горбушку, мотнул головой и сказал:

   - Далеко.

   Его маленькие, обычно невыразительные, глазки странно поблёскивали. Живущий без племени прищурился.

   - Это я?! Ах ты, клокча мелкая! - проговорил он озадаченно.

   И беззвучно, запрокинув голову, захохотал.

   Рассмеялся и Зыза, тихо и не очень привычно к этому, скорее заражаясь смехом Живущего без племени и повторяя. А потом устал и замолчал.

   Вышли они на рассвете. Живущий без племени растолкал Зызу, спавшего как всегда на пороге. Навис над ним тенью в предрассветной промозглой серости и сказал:

   - Пошли. Я думал всю ночь. Это не далеко. Не мог ты далеко уйти. И я никогда бы не ушёл далеко от племени. Просто тогда была вооот такая вода! - Живущий без племени опять расставил широко ноги, поднял руки, растопырил множество своих пальцев, которое всегда пугало Зызу. И он проснулся окончательно. А Живущий без племени сказал: - Только если бы меня прогнали? - старик уже зацепился за новую мысль, задумался, вышел из пещеры, зажмурился на выглянувшее наконец солнце и сел на свой любимый камень додумывать мысль. К тому же он ждал зверёныша.

   Зыза зевнул, потянулся. Поежился от речной сырости. Встал и встряхнулся, прогоняя сон. Надо идти. А что ещё мог старик сказать? Конечно просит показать того, кого он нашёл в кустах.

   Они наскоро пожевали луковицы, оставшиеся на камне возле костра, лениво погрызли кости, выуживая из них вкусное. Живущий без племени вечером накрыл остатки еды створкой ракушки и придавил камнем, иначе их съели бы ночью длиннохвостые твари, вечно шныряющие под ногами. Твари и так ухитрились вытащили пару обглоданных костей длинноухого, разбросали рыбьи головы.

   Идти пришлось тропой рогачей. Узкая и путанная она тянулась вдоль зарослей кустов, шла по самой низине, ныряла в овраг, в траву, в тучи мошкары и толстых змей. Зыза вдруг повис на ветке, подтянулся и оказался над тропой. Ухватился за пучок крепких вьющихся ветвей и сиганул, оттолкнулся от ствола. Полетел далеко вперёд.

   Живущий без племени покачал головой.

   - Давно я так не ходил.

   И ухватился за тот же пучок. Он не так резво полетел, запутался на переправе в одревесневших длинных плетях, но, когда Зыза обернулся в очередной раз, ожидая увидеть барахтающегося в зелёной каше Живущего без племени, то увидел его на расстоянии вытянутой руки восседающим верхом на толстенной ветке, обнявши шершавый мшистый ствол. Мох свисал с дерева серыми космами, отчего борода старика показалась длиной до земли. Зыза ничего не сказал и двинулся дальше.

   Так они перемещались долго. Старик давно выдохся и изо всех сил старался не подать виду. Хитро сворачивал ветки петлёй, надолго повисал в них, болтался, раскачивался, отдыхал, пока Зыза совсем не исчезал из виду. Тогда Живущий без племени срывался с места. И каким-то последним усилием шёл за ним, осторожным взглядом выбирая путь попроще и покороче.

   Догнал он Зызу у очередного оврага. Тот стоял на самом краю. На дне оврага было сыро и топко. На густой поросли кустов лежала птица.

   Они продрались к ней по зарослям, по дну оврага. Углубились в кусты. От движения и трясения веток мёртвая птица, похожая на огромную распластавшуюся ночную тварь летягу, наклонилась и со странным скрежетом провалилась дальше вниз, в кусты орешника, в путаницу колючей ползуники. Прогрохотала, упав на землю.

   Живущий без племени и Зыза застыли на месте, сохраняя каменные лица, всем своим видом показывая мёртвой летяге, что не боятся её устрашающих боевых криков. Сами же не могли оторвать глаз от открывшегося им.

   Вечернее солнце осветило заросли, полянку-убежище и человека, лежавшего на спине, раскинув руки. Он был будто жив, просто уснул. Поверх него валялись набросанные ветки, листья на них давно засохли, и человек был хорошо виден.

   - Да, он из них, - сказал Живущий без племени.

   Опустился на колени, навис над лежавшим, принялся разглядывать и обнюхивать его. Но не притрагивался пока, будто опасаясь - вдруг тот жив и откроет глаза.

   Тут старик увидел, что на лице лежавшего содрана кожа и в прорехе виднелось что-то будто каменное.

   - Или не из них, - сказал Живущий без племени.

   И всё-таки решился. Потрогал пальцем ссадину. Видя, что ничего не происходит, лежавший не очнулся, не дёрнулся, не шелохнулся, старик потыкал уже смелее, даже поскрёб ногтем. Поджал губы и кивнул утвердительно:

   - Из этого были сделаны их ножи.

   Тут человек вздрогнул, открыл глаза, сказал что-то непонятное. И закрыл глаза опять.

   Живущий без племени и Зыза застыли как льдышки, которые намерзают в пещерах, когда начинают дуть тёплые ветра.

   Зыза сидел неподвижно, отчего-то уставившись в лоб Живущему без племени, и думал, что его попросили, он привёл, что ещё надо? В прошлый раз он решил, что этот человек ушёл к мёртвым. Темно было, Зыза устал. Забрался сюда, под крылья мёртвой птицы. Увидел, что здесь ещё кто-то есть. Вернее, нащупал. Бросился выбираться из укрытия, но понял, что за ним никто не гонится. И вернулся, переночевал и ушёл, закидав тело ветками.

   Сейчас светло, не ошибёшься - этот человек мёртв. Но он говорит! Зыза видел такое впервые. Но разве Зыза много видел?

   "Живущий без племени больше знает, - шевельнулся нерешительно Зыза. - Пусть он думает, что делать. Да только и у него лицо не на месте".