Максим уже сильно пожалел, что пошел пешком. Холодный осенний дождь, вначале лишь лениво моросивший мелкой водяной крошкой, усилился и полил ледяным душем. Его воображению представился гадкий человечек, сидящий где-то там, за плотным навесом мрачных туч и со злорадной улыбкой до максимума выкручивающий кран с синей меткой.

Сумерки быстро сгустились, погасив яркость желтой листвы. Окружающий мир стал безрадостно серым. В добавок ко всему, неприглядную картину завершал пронизывающий ветер.

Первой сильно намокла непокрытая голова, затем влага пробралась под куртку. Намокшая майка стала противно прилипать к коже между лопаток. Зябкость стала ползать по всему телу. Пронырливые струи сырого воздуха пробирались в рукава, за воротник, и даже сквозь молнию на груди. Скальп стянуло, и он с силой сдавил череп вызвав нарастающую боль.

Максим, втягивая голову и сжимая руками ворот стал передвигаться, по темным дворам, короткими перебежками от одного подъезда к другому. Во время каждого такого рывка струи с остервенением хлестали по лицу, и от частого глубокого дыхания, нос неминуемо втягивал в себя воду, которая начинала противно хлюпать в ноздрях.

Во время очередной перебежки, когда он спрыгнул с высокого бордюра, его правая нога попала на что-то скользкое и уехала вперед, он потерял равновесие и с размаху упал навзничь, очень сильно ударившись затылком о какую-то твердую поверхность. Удар получился такой силы, что в голове раздался треск и на мгновение все потемнело. Быстро вскочив на ноги и кинув вниз взгляд, он увидел на асфальте растопырившую в разные стороны желтые лоскуты банановую кожуру.

"Вот, гадина, это же надо, швырять прямо на землю. Не люди, а свиньи какие-то. Чтоб в следующий раз ты сам поскользнулся так же, как я!" – в сердцах подумал Максим.

Как не странно, после падения стало бежать даже легче, наверное, от адреналина, вплеснувшегося в кровь. Через четверть часа, уже весь насквозь мокрый, он выбежал на широкую улицу и остановился, прижавшись к стене дома. Пешеходов почти не было. По многополосной дороге, отгороженной рядом деревьев, нервно проносились машины, поднимая высокие веера брызг. Неподалеку показалась остановка электробуса.

"Если я поеду на нем, от моей остановки надо будет еще минут десять идти пешком. Нет, это не вариант" – подумал он.

На смартфоне глянул прогноз погоды – дождь продлиться еще два часа, потом, вроде, с осадками будет покончено до самого утра.

"Надо где-то отсидеться"

Высунувшись из-под навеса, он кинул взгляд вдоль длинного фасада. Рядом протянулась витрина продуктового магазина, дальше аптека, еще дальше магазин сантехники, почти у самого дальнего угла – магазин для взрослых и наконец в самом углу, что-то похожее на кафе… Во всяком случае ему так показалось.

Прижимаясь к стене и аккуратно ступая, чтобы не попадать в лужи, направился туда.

– Отлично! – произнес он вслух, даже не обратив внимание на видневшуюся в маленьком дверном окошке табличку: "closed".

Над черным карнизом с ажурными завитками горела надпись: "КАФЕ СВИДАНИЕ".

Поднявшись по коротенькой лесенке, обрамленной черными чугунными перилами с такими же завитками, как и на карнизе, и с некоторым усилием распахнув черную металлическую дверь с ручкой в виде тех же завитков, наконец-то, попал в сухое и теплое место. На лице непроизвольно появилась довольная улыбка.

В маленьком, не ярко освещенном зале стояло пять столиков, каждый в окружении нескольких небольших креслиц. За барной стойкой на стене висели черные доски, на которых мелом было аккуратно написано меню. Вокруг никого не было.

– Есть кто живой?!

Из глубины проема в противоположной от входа стены появился высокий худощавый молодой человек в черных брюках, белой рубашке и черном фартуке до колен. Он появился так тихо, вывалившись из темноты, что Максиму показалось, будто он не вышел, а материализовался из сгустившегося воздуха. Его лицо было таким же худым и вытянутым, как и вся фигура. Приспущенные веки и застывшая мимика создавали выражение непробиваемого флегматичного спокойствия.

– Добрый вечер – поприветствовал бармен неспешным слегка растянутым голосом, проходя за стойку.

– Добрый.

– Вы так удивленно на меня смотрите? – продолжил он монотонно, без тени вопросительной интонации.

Максим, поняв, что ошарашенно уставился на него, ответил с неловкой усмешкой.

– Мне показалось, что вы появились не понятно откуда.

– Ну, такое бывает. Это нормально.

– Нормально, что показалось или нормально, что появились непонятно откуда? – продолжил он уже с улыбкой.

– И то, и другое.

– Интересно.

– По-моему не очень. Вокруг нас много вещей, которые непонятно откуда появляются и непонятно куда исчезают. И нам это всегда, кажется, потому что все появляется откуда-то и исчезает куда-то. Разница только в том, что привычно, а что нет. Непривычное – удивляет, привычное – нет.

– Здорово! Вы, наверное, учитесь на философа, а здесь просто подрабатываете?

– Возможно – и тут же перевел разговор на другую тему – не знаю, кстати или нет, но вам не показалось, что на двери написано, что мы закрыты? – это было сказано таким же спокойным тоном, что в вопросе не послышалось никакого упрека.

– Нет. А что вы закрыты?

– К сожалению, да.

– Извините, но я этого не заметил… и дверь была открыта. Обидно. На улице такой ливень, я хотел отсидеться у вас. Жалко, но видать не судьба.

– Нет, если вы пришли сюда, даже несмотря на то, что кафе закрыто – это значит судьба. Так что, можете располагаться.

– А то, что вы… – начал Максим.

– Ничего страшного. Мы закрыты для тех, кому не нужны. А раз вам мы нужны – значит для вас мы открыты.

– Спасибо. Вы меня здорово выручили.

– Не стоит благодарности. Люди должны помогать друг другу – это нормально. Может быть вы что-то закажите? Что-нибудь горячее. А то я смотрю вы здорово замерзли. У вас даже губы синие.

– Пожалуй, да. А что у вас есть? – Максим стал внимательно рассматривать доски с меню.

– Из горячего можно кофе… или лучше какой-нибудь чай. Мы его подаем в чайничках на подставках с греющей свечой. Это очень удобно. Он все время будет оставаться горячим.

– Отлично. Давайте чай. А какие у вас есть. Эрл грей, Ассам… Так, а вот у вас еще есть имбирный, малиновый… Даже не знаю какой лучше.

– Я бы вам посоветовал брусничный.

– А он не написан у вас в меню.

– Ничего страшного, я сделаю его вам.

– Отлично. Я люблю брусничный…, и моя жена его любила…

– Почему "любила"?

– Она умерла.

– Извините.

– Да ничего.

– Вы присаживайтесь, я когда сделаю, принесу его вам. Куртку можете повесить на вешалку у входа. Туалет там – он показал рукой на проем, из которого недавно появился.

Манера общения его показалась Максиму очень своеобразной, за все время их беседы он разговаривал только словами, не имелось никаких, даже намеков, на изменения интонации или мимики. При этом нельзя было сказать, что в нем совсем отсутствовали эмоции. Что-то все-таки было. Что-то еле уловимое. Или какое-то своеобразное безразличие… Или, может быть, "печать" философского отношения к жизни. Не понятно. Но человек он, судя по всему, был не обычный и интересный.

С удовольствием освободившись от тяжелой намокшей куртки Максим направился в туалетную комнату. Дверь в нее находилась по правой стороне, в г-образном коротеньком коридорчике. Напротив нее была дверь с табличкой "staff only". В конце закутка висели две плотно сомкнутые шторы из черной ткани.

Когда озябшие руки оказались под струей горячей воду стало так хорошо, что не хотелось шевелиться. Из зеркала смотрело лицо с блаженным выражением, красным носом и синеватыми губами. Постояв так минуты две, он несколько раз умылся, после чего все лицо стало розовым.