Служба оказалась не слишком трудной, но порой достаточно противной. Основной минус состоял в том, что большие боссы быстро привыкали к мысли о том, что постоянно находящийся рядом телохранитель вполне может быть и посыльным, и уборщиком, и официантом. Определенное беспокойство вызывало и то, что ближняя охрана не только невольно посвящалась во многие тайны хозяина, но и получала порой приказы, противоречащие закону. Если первое вынуждало постоянно жить в нервном напряжении от возможности первым попасть под подозрение в разглашении тайн, то второе могло довести и до тюрьмы.

К минусам своей службы Семен относил и то, что он не принадлежал себе все 24 часа в сутки. Абвер много ездил по свету, и Семен сопровождал его во всех поездках, даже если необходимость сопровождения телохранителя была весьма сомнительной. Летал он, как и босс, исключительно в салонах бизнес-класса, соответствующими были и отели. Однако многообразие мира Семен видел лишь глазами своего босса: времени на то, чтобы просто пошататься даже по окрестностям отеля, поглазеть на достопримечательности далеких стран у него просто не было. В контракте был оговорен и запрет на общение с кем бы то ни было из людей вне окружения Абвера. А это означало, что Семен был всегда и всюду один. С годами одиночество тяготило его все больше и больше. А выхода не было – или продолжай служить, или уходи…

То, что Абвер отправлял Семена в «самостоятельное плавание» на несколько дней, было неожиданным и весьма многообещающим – что-то вроде отпуска экспромтом. Но какое поручение ему уготовлено?

Разумеется, Абвер не делился со своим телохранителем своими бизнес-планами и проектами. Однако, будучи постоянно рядом, Семен не мог не делать вполне очевидных выводов из его действий, встреч и намерений.

Так было и с Мишей Алдошиным: собираясь встретиться с ним на Сахалине, Абвер поставил перед Семеном конкретную задачу. Он собирался сделать Алдошину предложение, от которого тот постарается отвертеться. Возможны неприятные нюансы, Семену следует быть неподалеку, и в нужный момент продемонстрировать упрямцу не только серьезность намерений босса, но и безрассудство возможных попыток сопротивления либо агрессии.

Сахалинец был сломлен и стал работать на Абвера. Характер его работы был очевиден: для чего привлекать «черного археолога», если не для поиска того, что Абвер желал заполучить? Семену было велено взять на себя линию связи с Алдошиным и докладывать о проблемах, которые могли у того возникнуть.

Проблемы возникали, и Абвер их «разруливал» – зачастую опять-таки через конкретные поручения Семену. Таким образом, общая картина порученного сахалинцу дела постепенно обретала для телохранителя и доверенного секретаря по совместительству конкретные очертания и детали. Алдошин искал для Абвера нечто очень ценное. Этот артефакт попал на остров то ли в военные годы, то ли сразу после окончания на Сахалине боевых действий. О поручении Абвера и цене вопроса сумел пронюхать мелкий бизнесменишка, которого босс использовал для знакомства с Алдошиным. Пронюхал, попытался войти в долю, а когда получил отказ, начал строить козни.

Собираясь в нынешнюю поездку, Абвер обронил несколько фраз, позволившим Семену сделать вывод о том, что в Америке будут решаться не только деловые вопросы, связанные с легальным бизнесом. Несколько раз во время поездки босс связывался – по скайпу, кодированной электронной почте и просто по телефону – со своим швейцарским знакомцем Ризенталем. И это позволило сделать еще несколько выводов: то, что должен был отыскать на своем острове Алдошин, предназначалось Ризенталю; тот приготовил на номерном анонимном счете в банке на Кайманах обусловленную сумму. Финансовый консультант Абвера в Сан-Франциско посоветовал ему сразу же после получения доступа к этому счету немедленно «разбить» 50 миллионов долларов на множество мелких счетов в разных банках стран Карибского бассейна и аккумулировать их где-нибудь на другом конце земного шара.

И вот теперь – распоряжение о самостоятельном «турне» Семена с упоминанием карибских банков.

Дело было ясное: Алдошин, судя по некоторым признакам, вот-вот должен был найти артефакт, а Абвер – получить свои 50 американских лямов. Вот босс и страхуется заблаговременно – хочет сразу же по получению спрятать их. Он откроет в банке на Большом Каймане свой счет и оставит банкирам распоряжение с перечнем банков, счетов и конкретных сумм, которые те сразу же перенаправят по нужным адресам. Для этого будет достаточно короткой команды по электронной почте в банк на Кайманах из любой точки земного шара – и миллионы долларов начнут быстро «расползаться» по невидимым и никому не известным каналам. С тем, чтобы вскоре столь же незаметно слиться на никому не ведомом счете.

Но «рыть» эти каналы дистанционным путем невозможно, а одному справиться – слишком хлопотно. Да и небезопасно, видимо – вот Абвер и решил привлечь к этому делу Семена.

Вздохнув, тот очнулся от размышлений и опустил глаза на выданную ему распечатку.

По разработанной Абвером схеме, Семену Мезенцеву предстояло самостоятельно вылететь из Майами в «блиц-турне» в Панаму, Коста-Рику и Гондурас и открыть в тамошних банках восемь депозитных номерных счетов без указания имени владельца. Счета должны быть транзитными: сразу после поступления на них денег банкиры получат инструкцию безотлагательно совершить транзакцию их на Кипр и в Сингапур. Номера счетов в Bank of Cyprus и RHB-Bank были уже известны.

Семен полистал остальные странички, хмыкнул: надо же, босс не поленился поискать в Интернете короткие справочки по каждой стране, по их банковским системам, таможенным правилам и даже транспортным возможностям. Впрочем, скорее всего, эту работу выполнил для него этот плюгавый финансовый гений из Сан-Франциско.

Что ж, вздохнул Семен. Что ж, работенка не пыльная и нетрудная. В паспорте, который Абвер позавчера отобрал у Семена, наверняка уже стоят визы для въезда в страны Карибского бассейна. Ну, а командировочные и представительские ему вручат в Майами. Черт возьми, вот это сюрприз! Совсем неплохо: почти отпуск!

Скверно другое: со временем большие боссы, обычно всегда начинают осознавать, что их наемные работники, оказывается, знают слишком много…

Третий день в поле начали чуть рассвело – торопились к обеду закончить незавершенную накануне, как и предсказывал Морин, разметку. С моря дул пронизывающий, совершенно не летний ветер. Волны сердито бились в валуны, а в широких промежутках между ними старались длинными пенистыми языками дотянуться до ног копарей.

К 11 часам утра с разметкой было покончено, и Алдошин с Мориным побрели вдоль берега к лагерю.

– Кофеечком мы с тобой уже после побудки кишки пополоскали, сейчас белками плотно подзаправимся, без кофе! Чай с моими травками таежными, только чай, Саня, – и в поле! – радовался Алдошин. – Часов до пяти «подолбим» – больше в первый день не рекомендуется, пожрем, опять-таки… Слышь, Сань, я про «земляного деда» чуть не забыл! Хочешь не хочешь, а бутылку из энзэ открывать надо! Иначе нам удачи не видать, Саня! Только, чур, уговор: до вечера – ни капли!

– Земляному можно, а живому ни капли?!

– Нагрузка физическая у нас большая, Саня! Выдохнемся быстро. Да и примета поганая, – схитрил Алдошин, наизусть знающий слабую жилку старого друга. – Первый вечерний костер – непременно со «шнапсом». А дальше, до первой «зачетной находки» – ни-ни, Саня! Либо, не дай бог, конечно, до окончания полевых работ!

– Миша, гляди! Никак лодка? – Морин, приставив ладонь к бровям, силился рассмотреть мутноватое пятнышко, появившееся на фоне огромной мрачной скалы, прикрывающий пляж со стороны Стародубского.

– Вот черт, плывет ведь кто-то! – подосадовал Алдошин. – Бинокль не взял с собой, не видать ничего… Вроде не к нам, мимо? Может, к рыбакам прибрежным, которые у Янтарного расположились?

Мужчины, остановившись, с минуту вглядывались в море. Первым отвернулся от волн Морин, сплюнул, испытующе глянул на шефа и напарника: