— Солнышко, что такое случилось? — быстро сменила Икуко гнев на милость.

Она прошла в комнату и присела рядом с Усаги. Осторожно погладила спину и вздрагивающие плечи.

— Ма-ам, — Усаги повернулась к миссис Цукино и посмотрела на неё покрасневшими от слёз глазами: — У тебя было такое, что тебя пригласили на шикарную вечеринку, а тебе и надеть-то нечего? — Усаги поджала губы, чтобы не расплакаться.

— Не могу сказать о степени «шикарности» этих вечеринок, но с одеждой всегда были и будут проблемы. Особенно у женщин, — рассмеялась Икуко и протянула руки.

Усаги села и тут же бросилась к матери в объятья. Она чувствовала тепло, исходящее от самого дорого человека на свете, ощущала мягкие поглаживания по голове и спине и потихоньку начала успокаиваться. Прикрыла глаза и слушала мерное дыхание мамы и прерывистое — своё.

Несколько минут они просто посидели в тишине. Икуко слегка покачивалась из стороны в сторону, словно хотела убаюкать и успокоить дочь, как она делала это, когда Усаги была ещё совсем крохотной. Да, сейчас она выросла и повзрослела, но всё ещё остаётся маленькой маменькиной доченькой. Дети всегда были и будут детьми для своих родителей.

— А теперь-ка расскажи мне, в чём у тебя проблема? — спросила наконец Икуко, когда поняла, что дочь уже успокоилась и больше не плачет.

— Меня пригласили на «Лунный бал», а там так красиво, что… Мне надеть нечего под стать этой красоте, — вздохнула Усаги и слегка отстранилась от мамы.

Да, у неё было множество платьев, в которых она могла пойти на школьную вечеринку или к подругам на день рождения. Однако сейчас… ситуация была несколько иной. Важная вечеринка в серьёзном месте и со взрослыми людьми. Усаги Цукино не могла ударить им в грязь лицом. Усаги Цукино просто не могла выставить себя перед ним дурочкой, которая в своём дурашливом розовом платье с рюшечками пришла в университет. Да он на смех её поднимет!

Икуко несколько минут напряжённо думала. Потом вдруг широко улыбнулась и, подмигнув, дочери, встала на ноги:

— Идём. Я тебе кое-что покажу.

В их с Кенджи комнате Икуко достала из глубин шкафа большую чёрную коробку. Усаги любопытством оглядывала её со всех сторон, пытаясь понять, зачем она им сейчас.

— Когда-то давно — когда я была, наверное, в твоём возрасте — мне подарили очень красивое платье, — сказала миссис Цукино и стала медленно открывать коробку: — Но тогда оно мне показалось настолько красивым, хоть и немного строгим, что я даже боялась притронуться к нему, — губы Икуко тронула грустная улыбка. — Поэтому я решила, что однажды подарю его своей дочери, — она сняла крышку и поглядела на Усаги. — Думаю, сейчас оно будет тебе очень в пору.

— Ох, мама!..

Усаги восхищённо рассматривала красивую ткань платья, не веря своему счастью. Она подняла голову и широко улыбнулась:

— Спасибо тебе, мамуль! — воскликнула она и, заливисто смеясь, бросилась Икуко на шею. Та рассмеялась вместе с ней, крепче обнимая Усаги.

***

Припарковавшись неподалёку от входа в университет, Мамору вышел из машины. Усаги сказала, что доберётся сама и заезжать за ней не надо, когда он позвонил ей, чтобы узнать, ко скольки ему лучше подъехать. И теперь Мамору очень надеялся, что они не опоздают. Или опоздают, но несильно. Однако зная Усаги, нужно готовиться к худшему и не рассчитывать на то, что она неожиданно просветлеет и придёт раньше.

Он нарочно шёл медленно, постоянно оглядывался и искал в толпе знакомые шарики оданго. Не имея даже малейшего представления, во что же одета Усаги, Мамору представлял её почему-то в розовом платье с широким бантом на спине. Что это были за странные мысли, он не понимал, но точно знал, что выглядела бы она очень и очень неплохо. И чтобы там Оданго не распиналась о том, что он её не может терпеть, Мамору считал её хорошенькой и даже больше. Милые пухлые щёчки, небольшой носик, доверчиво распахнутые в мир голубые глаза, розовые нежные губы…

Мамору помотал головой. Что-то он немного отвлёкся от сути дела.

— Привет, Мамору! — окликнул его сзади кто-то.

Чиба обернулся и кивнул подошедшим друзьям. Рейка держала под руку Мотоки, а Саори стояла рядом с Кобаяши и несколько странно смотрела на Мамору: то ли укоряла, что он соврал ей насчёт того, что не пойдёт на бал, то ли задумалась. Не привыкший к подобному раскладу дел, он всё списал на второе и переключил своё внимание на разговорившегося Мотоки:

— Ну, и где твоя дама сердца? — хохотнул Фурухата, поглядывая на рассеянный вид Мамору, который стряхнул с пиджака белую соринку и не поддался на провокации.

— Скоро придёт, — пожал плечами Мамору и поскорее ушёл прочь от университетских приятелей. Выслушивать их бредовые мысли не хотелось, а ему ещё следовало найти Оданго в этой огромной толпе.

Он решил подняться по лестнице выше — на площадку перед входом в университет, которая сейчас казалась гораздо меньше, чем обычно: на ней было слишком много народу. Но отыскать Усаги в любом случае проще с какой-нибудь возвышенности.

Но Мамору успел сделать только пару шагов, как кто-то снова позвал его. Вот только голос звучал сверху и явно принадлежал не Мотоки. Держась за поручень перил, Мамору поднял голову и обомлел. Перед ним, на верхней ступени лестницы стояла девушка… О, какая это была девушка!

Тёмно-синее, почти чёрное платье без рукавов, не очень пышное, но лёгкое, как и вуаль, словно сотканная из ночных облаков, которая ниспадала за её спиной. Будь эта вуаль длиннее в два раза — то тянулась бы дальше по полу шлейфом. Руки, обтянутые длинными белыми перчатками, крепко сжимали серебристый клатч. В ушах блестели скромные, но изящные серёжки, а простое колье казалось невообразимым на тонкой девичьей шее. Волосы, собранные в небольшой пучок на затылке, двумя воздушными косами обрамляли красивый лиф платья.

— Мамору? — неуверенно позвала девушка; голос её слегка дрожал.

Мамору судорожно сглотнул, пытаясь прийти в себя от увиденного. Кажется, он был слишком восхищён ею.

— Усаги? — хрипло спросил Мамору.

Откашлявшись, он поднял на неё взгляд, неуверенный, была ли это на самом деле она. Девушка смущённо улыбнулась ему и потупила взор, делая пару шагов назад. Мамору словно отмер и быстро поднялся к ней наверх. Внутри что-то трепетало, а в горле перехватывало дыхание от невообразимой красоты. Это точно была Усаги: только она могла так мило краснеть, а когда улыбалась — на щеках появлялись маленькие ямочки, видя которые, Мамору приходил в полный восторг.

— Я… Надеюсь, я правильно оделась? — спросила Усаги, поправляя юбку платья.

Мамору кивнул, понимая, что говорить он пока не в состоянии — нечто дрожало внутри и не давало сказать ей хоть что-то адекватное, хотя бы сейчас.

Он подал ей руку, и Усаги осторожно приняла её, робко глядя из-под длинных ресниц. Мамору положил её ладонь себе на изгиб локтя и ободряюще улыбнулся. Не выдержав, она улыбнулась в ответ и уже более уверенно взяла его под руку. Сердце Усаги ёкнуло и пропустило пару ударов, когда Мамору осторожно коснулся её пальцев другой рукой.

— Идём, — он снова улыбнулся ей, и Усаги смущённо покраснела.

***

На какое-то время Мамору оставил её одну у шведского стола — сказал, что надо поприветствовать заведующего их кафедры. Усаги кивнула, и он ушёл. Всё происходящее казалось ей таким невообразимым странным сном, где Мамору не называет её Оданго и водит по разным вечеринкам. Но стоило только ему скрыться из её поля зрения, как реальность нахлынула на Усаги с головой.

Он даже ничего не сказал. Красиво или некрасиво? Или она выглядела настолько нелепо, что у него и слов не было? Недаром сейчас сбежал и оставил её одну. Кто захочет коротать время в компании такого отвратительного чучела и гадкого утёнка?

Расстроенная, Усаги закинула в рот песочное пирожное и залпом выпила стакан сока, понадеявшись, что это и в самом деле он. Слегка притоптывая ножкой, она стала выбирать себе очередную вкуснятину, как её неожиданно позвали.