Маша, моя подруга, работавшая в нашем отделении медсестрой, была на созвоне на случай, если мне необходимо было бы срочно вернуться в отделение.

Когда мы с Соней спускались со ступенек больницы, перед нами всегда разворачивалась одна и та же картина: толпа зрителей в дальнем конце аллеи, мелодии, долетавшие до главного входа, но неслышные внутри больницы (как я потом узнала от коллег, Музыкант, после того, как стал «популярным» среди маленьких пациентов, настраивал свой инструмент так, чтобы музыку слышали только на территории больницы и звук не мешал тем, кто находится внутри) и периодические аплодисменты с возгласами искреннего восхищения.

Нас встречали Шаинский, Бах, Вивальди, песни из различных советских и современных российских и иностранных мультфильмов. Саид постоянно обновлял свой репертуар, учитывал детские предпочтения, дополнял произведениями серьезных классиков. Родители, пациенты, врачи, те, у кого появлялось свободное время постоянно собирались вокруг него и наслаждались звучанием его виолончели. Музыканту нравилось играть для них. Это читалось на его лице: он всегда встречал своих слушателей с улыбкой и с нескрываемым удовольствием болтал с ними о жизни.

Как ни странно, но временами я часто замечала, как он задумчиво смотрит на Соню печальным взглядом своих карих глаз, когда мы попадали в поле его зрения. Потом он переводил свой взгляд на меня, и долго смотрел, не отводя взора, приковывая к тому месту, где я стояла, своим завораживающим магнетизмом. Я старательно не обращала на это внимания, считая все это игрой своего воображения. Но жизнь незамедлительно убеждала меня в обратном.

Как – то освободившись после очередного ночного дежурства, я вышла из больницы и привычно направилась к тому месту, где Саид играл на виолончели. Людей как всегда вокруг него было много. Приметив свободную лавочку, я присела на нее и на секунду (как мне показалось) прикрыла глаза. Ночь выдалась тяжелая. В мою смену поступило трое пациентов, двоих из которых мы положили в реанимацию.

Я чуть приоткрыла глаза и прищурилась от солнечных бликов, упавших на пожелтевшую листву старых тополей. Мне на лицо подул слабый ветерок, повеяло свежестью и прохладой. Стояло бабье лето: в Ставрополе осень мягкая и холода наступают не раньше октября или ноября. Мир вокруг затих, словно кто – то невидимый приглушил звук привычного радио и увеличил громкость звучания виолончели Саида. Мой взгляд машинально сфокусировался на его лице: оно невероятным образом преобразилось! Музыка сняла с него печать непроницаемой суровости и обнажила душу. Жесткая линия рта, придающая ему уже ставший привычным для меня каменный вид, расслабилась и губы, приоткрытые в небольшой полуулыбке, выпустили наружу дыхание, приподнимавшее его грудь в едином такте с мелодией. Казалось, что в этот момент он становится единым целым со своей виолончелью, сжимая ее крепкими объятьями и водя по ней смычком с какой – то поразительной неистовой страстью и силой. Лицо его стало одухотворенным, меланхоличность и грубость черт сменилась нежностью и покоем. Он стал выглядеть моложе и засиял. В его глазах читалось вновь то смутно знакомое чувство, возникшее при первой встрече. Казалось, он прибыл из далеких земель в мою скромную обитель, и своей игрой наполнил место угрюмой печали радостью и умиротворением.

Слушая игру Музыканта, я ощущала, как в сердце появляется чувство необъяснимой легкости и безмятежности. Душа жила за пределами тела, тотально растворяясь в окружающей действительности. Привычная скованность улетучивалась, я соединялась в единое целое с деревьями, цветами, облаками, ветром. Музыка Саида касалась самых потаенных и сокровенных глубин моей сути. Каким – то непостижимым образом этот мужчина обнажал во мне стороны, доселе мне неведомые! Мои мысли блуждали по просторам Вселенной, я танцевала среди звезд и кружилась в едином ритме с планетами…

– Привет!

Саид возвышался надо мной как скала, закрыв светящее солнце. Подойдя ближе, он непринужденно сел на лавочку рядом со мной.

– Привет!

Веселый, искренний, простой и открытый. Я улыбнулась промелькнувшим мыслям и спросила:

– Как дела?

– Отлично. Как твои? Тебя долгое время не было видно. Я соскучился.

Его слова подобно солнцу согрели душу теплыми лучами. Но вслух я ничего не ответила.

Саид вопросительно посмотрел на меня.

Сделав над собой усилие, я застенчиво прошептала:

– Я тоже по тебе соскучилась. Но дела у меня не очень.

– Что не так?

– У Сони завтра день рождения. Хочу устроить ей красивый праздник, но не знаю, как это сделать.

– Мне кажется, Мари, она будет счастлива провести его с тобой!

– Понимаешь, мне бы хотелось, чтобы она запомнила этот день рождения.

Саид улыбнулся и посмотрел на опавшие листья под нашими ногами.

– А как именно ты бы хотела его устроить? Есть мысли?

– Я думала про то, чтобы нанять аниматора, но потом поняла, что идея не очень. Мы с Соней будем вдвоем, детей из отделения не отпустят, других друзей у нее нет.

И тут совершенно неожиданно меня озарило!

– Саид?

– Что?

Он кратко усмехнулся, словно понял, что я замыслила что – то неладное.

– Я хочу, чтобы ты был с нами.

– Я с удовольствием, Мари.

Казалось, он немного растерялся. Что – то в моих словах поразило его, и я не могла понять, что именно. У меня возникло такое чувство, будто между нами рухнул невидимый тонкий барьер.

– Тогда с тебя гениальная идея, как превратить этот день в веселый красочный праздник, Музыкант.

Неожиданно для меня он весело рассмеялся и спросил:

– Ты меня так называешь?

Я смущенно возразила:

– За глаза. Ты для меня Музыкант с душой поэта.

Я решилась произнести это вслух.

Сердце забилось быстрей и на долю секунды мне показалось, что в его глазах промелькнула какая – то игривая искорка.

– Музыкант с душой поэта.

Он протяжно произнес эти слова, словно смаковал вино неизвестной даты выдержки.

– Мне нравится. Звучит красиво.

– Это очень выражает твою суть. На мой взгляд. Рада, что тебе понравилось.

– Ты удивительная, Мари.

Я забыла, как дышать. В его словах прозвучала такая неприкрытая нежность, что на глаза у меня навернулись непрошеные слезы. Он ласкал мой слух своим бархатным голосом. Щеки запылали огнем.

Пикнул телефон. По телу пронеслась дрожь и в голове пронеслась мысль —будильник. Напоминалка о том, что мне пора на работу. Уже было без десяти восемь. Я поморщилась и впервые пожалела о том, что работаю в больнице.

– Саид, мне пора.

Мой голос прозвучал хрипло, в горле застрял комок. Я не хотела никуда уходить. Я хотела быть с ним.

– Ты сегодня свободна вечером?

Взгляд его пронзительных карих глаз снова вернул меня в очарование той нежности, которая возникла между нами. Каждая клетка моего тела трепетала от волнительного томления и сладости. Сердце уже привычно выпрыгивало из груди. По телу пронеслись знакомые мурашки.

– Да.

Он улыбнулся краем рта, и в его глазах снова блеснули те веселые искорки, которые я уже успела полюбить.

– Тогда, Мари, я приглашаю тебя на наше первое свидание.

***

Дни летели тогда, как поезда на перронах железнодорожных вокзалов. Станциями конечных остановок становились увлекательные всепоглощающие беседы с Музыкантом. Я могла говорить с ним обо всем – часами! Во время наших с ним прогулок мы узнавали истории жизни друг друга и в его лице я обретала друга. Меня не покидало удивительное чувство, что я знаю этого человека всю свою жизнь – суровость первого впечатления растворялась.

Саид родился и вырос в Ставрополе. Родители его владели сетью известных в городе закусочных. Он объединил их в единый ресторан, ставшим местом встречи для семейных посиделок с детьми и шумных компаний друзей. Он часами с упоением рассказывал о нем, словно это был его родной ребенок. Я впервые видела то, как сильно человек предан делу, которым занимается. Конечно, мне нравилось быть врачом, ведь я помогала детям излечиваться от тяжелых болезней. Но то, как Саид с головой погружался в свой бизнес, с какой страстью он отдавался процветанию своего ресторана, вызывало во мне неподдельное искреннее восхищение.