Адриан в изумлении приподнимает брови.

— В самом деле? — удивляется он. — Я как-то даже и не заметил.

— Потому что вам с Нино лишь бы потрындеть, — усмехается Маринетт; щёки её неожиданно ярко вспыхивают. — Да и… Она какое-то время назад вроде бы успокоилась. Но как только заметила, что мы с тобой на людях общаемся чуть лучше, чем обычно, снова вернулась к своему обычному поведению.

Адриан выпрямляется и задумчиво разглядывает полки, на которые попадает свет из большого зала. Тряпки и средства для мытья стёкол аккуратно стоят перед маленькой армией упаковок с губками для мытья посуды.

— Мы могли рассказать им про нас, чтобы не было такого, как сегодня, — нерешительно протягивает он, возвращая своё внимание к Маринетт. — Из-за Нино я чуть было не подумал, что ты меня… — Адриан спотыкается на полуслове, но всё же продолжает, буквально выталкивая из себя: — Ну, что ты меня ненавидишь.

Маринетт в изумлении таращится на него, а Адриан смущённо отводит взгляд в сторону. Как же хорошо, что на его уши не падает свет, иначе Маринетт точно заметит, как сильно они у него покраснели. Ведь он прекрасно понимает, что это не так. Но червячок сомнений — будь он неладен! — после слов Нино изрядно покусывает его за лопатки.

— Ты совсем не слушал, что я тут тебе говорила, когда ты статуей прикидывался, да? — Маринетт с ласковой улыбкой погладила его по груди. — Люблю я тебя, балбесина ты эдакий.

Адриан широко распахивает глаза, не в силах поверить услышанному. Как будто сверху его что-то сильно ударило по голове после этих слов. Он чувствует, как краска заливает его лицо, а Маринетт тем временем стоит и смущённо улыбается — она тоже покраснела не хуже него.

Услышать такое — всего лишь предположение! — от Нино, и от Маринетт — совсем разные вещи.

Вот такого ему точно никто никогда не говорил. Мама когда-то может, но он уже плохо это помнит. Отец… Тот и до смерти матери вёл себя довольно прохладно по отношению к сыну, а уже после… И слова ласкового не добьёшься. Одни упрёки.

Адриан сжимает Маринетт в крепких объятьях. Он чувствует, как сердце бешено бухает у него в груди, эхом отдавая в ушах грохочущим пульсом.

Маринетт смеётся, когда он покрывает её лицо лихорадочными поцелуями.

— Я, кажется, тоже тебя люблю, — выдыхает он ей прямо в губы.

— Всего лишь «кажется»?

Он видит, что Маринетт пытается шутить, но её голос точно так же дрожит от эмоций, как и у него.

— Нет, не всего лишь, — серьёзно отвечает Адриан. — Я просто не ожидал услышать такое. Правда.

И, не давая Маринетт опомниться, он жадно целует её. Губы Адриана так привычно и знакомо захватывают её губы; восторг, который всегда пронизывает его с ног до головы, когда Маринетт со стоном отвечает на поцелуй, вновь охватывает Адриана. Он целует её, нетерпеливо врываясь языком в тепло её горячего рта. Стон, которым Маринетт награждает его, приятно вливается в уши.

Из зала доносится приглушённое эхо чьих-то голосов. Маринетт, запустив пальцы в его волосы, даже не слышит их, увлечённая пылкими поцелуями, но Адриан начеку. Не отрываясь от Маринетт, он поворачивается так, чтобы захлопнуть дверь, а потом — прижимает к ней девушку. Маринетт стонет ему в губы, и он жмурится от вибраций, которые разливаются по всему телу.

Конечно, это довольно-таки опасно — их могут услышать в любой момент, подойди кто ближе. Но так не хочется отрываться, ни на секунду: Адриан и так изнывал сегодня весь день без поцелуев Маринетт. И, судя по страстному ответу, она тоже. Потому что отвечает на его беспорядочные жаркие поцелуи с неистовством долго сдерживаемой страсти.

Из подсобки они выбираются только спустя полчаса. Да и то — лишь после пятого звонка Альи на телефон Маринетт.

После того как они приводят себя в порядок, парочка разделяется: сначала укрытие покидает Адриан, а через минуту — Маринетт. Кажется, друзья даже верят их сказке, наспех сочинённой чуть ли не на коленке, где это они пропадали.

Горилла развозит Нино и Алью по домам. Потом они высаживают Манон: девочка долго не хочет отпускать свою няню, долго извиняясь за то, что её «злая акуманизированная версия» могла причинить Маринетт боль (всё лишь из-за того, что Дюпен-Чен брякнула при всех, что её атаковала Кукловод и подвесила над чаном с горячим воском, потому она и задержалась).

Когда Манон наконец отпускает Маринетт, они забираются обратно в автомобиль. На улице снежно и очень скользко, поэтому Адриан помогает Маринетт сесть, когда та, поскользнувшись, чуть ли не падает в сугроб вверх тормашками.

Горилла только хмыкает на их хихиканье, когда они стряхивают с плеч снег.

— А теперь к дому Маринетт, — облегчённо выдыхает Адриан, захлопывая дверь.

Мотор заводится, и машина плавно стартует. Мимо скользят припорошенные снегом улицы; Маринетт от нечего делать дышит на стекло и рисует забавные завитушки. Адриан украдкой наблюдает за ней.

— Кстати, что за новость ты хотела мне сказать? — вспоминает он. — Ну, когда мы говорили, прежде чем ты убежала проверять Манон.

— А-а-а, точно!

Маринетт поворачивается к нему с сияющей улыбкой. Прежде чем продолжить, она кидает опасливый взгляд на Гориллу. Но тот слишком увлечён дорогой и поэтому не обращает внимания на шушукающихся молодых людей позади себя.

— Мои родители приглашают тебя сегодня в гости. Ну, если у тебя есть время, конечно, — её щёки розовеют, и она понижает голос до еле различимого шёпота: — Извини, я не могла не рассказать им о… Ну, ты понимаешь. Но они были бы очень рады, если бы ты как-нибудь зашёл к нам. Папа всё вспоминает, как тебе понравились те круассаны, которые плохо продавались из-за необычной начинки. Помнишь, с ветчиной и сыром?

— О, но они наоборот чудесные, — с чувством восклицает Адриан и обращается уже к телохранителю: — Месье, Натали не передавала, я сегодня ещё куда-нибудь должен пойти?

Горилла отрицательно мотает головой и показывает ему планшет с пустым расписанием.

— Тогда ты сможешь ей передать, что я на пару часов задержусь в пекарне TS? — Адриан задумчиво смотрит на Маринетт. — А ещё, насколько я помню, мы так и не продвинулись в изучении тобой китайского языка.

Маринетт задорно улыбается и кивает.

— Точно. Я была бы рада, если бы мы смогли позаниматься сегодня. — Она секунду-другую что-то припоминает. — На Рождество прилетает мой двоюродный дедушка из Китая, было бы здорово сказать ему «Привет» на китайском.

Горилла сурово оглядывает их в зеркало заднего вида, а потом с коротким смешком кивает.

— Напиши Натали сам, — деловито басит он, протягивая Адриану планшет, чем немало удивляет Маринетт: она-то думала, что этот мужчина вообще не умеет разговаривать. — Я немного не в ладах с такой техникой, — вдруг смущённо добавляет телохранитель.

Спустя пятнадцать минут Горилла высаживает их около пекарни. Маринетт просит его подождать пару минуточек, сама заскакивает внутрь и вскоре возвращается с пакетом, полным свежей выпечки, и большим стаканом ароматного кофе.

— Это вам, — улыбается Маринетт. — Спасибо, что взяли нас сегодня с собой в музей. Там было очень здорово.

Однако прежде чем Адриан переступает порог пекарни, он вдруг краем глаза замечает, что Горилла сначала показывает ему большой палец, и только потом трогается с места.

У Адриана кружится голова, он не знает, что это может значить.

Но вот Маринетт тянет его внутрь, и Адриан выбрасывает все посторонние мысли прочь. Его ожидает отличный вечер в компании самых лучших людей, которых он имеет честь знать.

========== Ванильные круассаны ==========

Комментарий к Ванильные круассаны

Внеплановая, на самом деле, часть, но она очень удачно вписалась в повествование (¯▿¯)

Приятного чтения, и спасибо за ПБ ❤

***

Пекарня встречает их вкусными запахами свежей выпечки и ароматного кофе. И Адриан тут же вспоминает, что у него уже несколько часов во рту не было и маковой росинки; он с упоением оглядывается и принюхивается, наслаждаясь атмосферой. Его живот соглашается с хозяином, что неплохо было бы поесть, и начинает издавать звуки раненой белуги.