Ванна с травками пошла поротой спине и заднице на пользу — корочка старой, засохшей мази раскисла и отвалилась, стало видно, что все же местные совершенствующиеся, да еще к тому же лисы, не просто так считаются волшебными существами — раны выглядели все еще страшно, но уже подзатянулись. Отлично, еще несколько раз помазать лечебным зельем — и можно будет выпихнуть незваного помощника зла восвояси. Или нет? Или спрятать в рюкзак до того момента, как придумаю способ подсунуть его главзлу?

Хм, надо подумать, прикинуть и все рассчитать.

— Ты вытираешь мне ноги как какая-то служанка, — фыркнул лис неожиданно, когда я присела, чтобы действительно собрать полотенцем влагу с его икр. — Самой не противно?

— Ничего, переживу, — ехидно ухмыльнулась я. В рюкзак! И никаких сомнений! — Можешь считать себя домашним питомцем, за которым ухаживает рачительная и заботливая хозяйка. А будешь много выступать и мебель грызть — кастрирую, понятно?

Поскольку на Сан Лине в этот момент ничего не было, кроме собственного хвоста, последний и метнулся заполошно, прикрывая мокрым мехом самое дорогое. А заодно проехался мне по руке и по щеке.

— Фу, — сказала я искренне. — Пахнешь мокрой псиной. Ладно, не буду кастрировать, уговорил. Просто привяжу и памперс надену.

Сан Линь что-то прошипел себе под нос, явно матерное и нехорошее. Но стоять остался смирно. Точнее, не совсем смирно — колени у него от слабости подгибались уже очень заметно. Именно благодаря его слабости я так вольничала — к горшку отконвоировала, в бочку с водой запихнула, за хвост подергала и так далее. У лиса просто не было сил сопротивляться.

А еще у него были мозги, которые четко сигнализировали: если тебя спасают, лучшее, что ты можешь сделать, это не мешать.

О том, что спасают, а не казнят особо изощренно, Сан Линь догадался именно благодаря неплохо работающей голове. Поэтому дальше невнятных ругательств его недовольство не шло.

Правда, даже в таком состоянии лис тут же заинтересованно повернул голову в сторону окна, принюхиваясь к ветерку, колыхавшему шторки. Вот ничем таким там не пахло, но с этого гаденыша станется унюхать какие-нибудь цветочки, которые растут исключительно в нашей академии! Вряд ли, конечно, но береженого, как говорится, и Сиян не посещает по ночам.

— Все, пойдем, — дернула парня за локоть, недовольно мотнув волосами, отчего ненароком даже легонько хлестнула его тонкими косицами, заплетенными у висков.

— Месть за прикосновение хвоста? — фыркнул Линь, но покорно позволил увести себя вниз. Я же не стала его переубеждать, все равно не поверит. Судя по всему, в его мире только так и возможно выжить: отвечать укусом на укус и выгрызать себе местечко потеплее в любой ситуации.

— А кормить меня будут? — последовал следующий вопрос от моего пациента, который и на ногах уже держался-то с трудом, да и языком ворочал еле-еле. И так долго держался, учитывая его состояние.

— А ты голоден? — уточнила я, чуть нахмурившись.

Не должен бы, по идее, все силы сейчас все равно уходили на восстановление, переваривать пищу организм вряд ли готов. С другой стороны, кто знает, может, его до казни и вовсе голодом морили?

— Пока нет. Но ведь глупо рассчитывать, что ты утром меня отпустишь? — хмыкнул Линь.

— Ну вот утром и покормлю, — пообещала я, прикидывая, что придется встать чуть раньше и сбегать в столовую ему за едой.

Сейчас же потянула его легонько вниз, вынуждая опуститься на колени. Он тут же ощетинился, угрожающе прижав уши, и едва не зарычал, чуть приподняв верхнюю губу, как это мог бы сделать дикий зверь.

— Ша! К тюфяку привела, ложись, — тут же оборвала строго и фыркнула насмешливо. — Или ты планировал рухнуть ничком, прямо как стоял? Мне еще наносить целебную мазь. Или предпочтешь и дальше лежать только на животе и ойкать при попытках присесть?

На лице парня мигом отразилась растерянность, перетекшая в досаду. Но он быстро взял себя в руки, стерев все эмоции, и уже спокойнее лег с моей помощью. И даже не ойкнул, когда я вновь занялась смазыванием его ран лечебной мазью.

— Даже не станешь обратно привязывать? — сонно пробормотал он под конец процедуры. Похоже, усталость все же брала свое, как бы лис ни хорохорился и ни силился удержаться от падения в сон.

— Куда ты денешься? — ответила честно, невольно зевнув, и покосилась на лежавший рядом мой волшебный мешок.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Как только приду в себя окончательно, я… — начал этот засранец, но я, осознав, что количество времени, отведенное мне на сон, неумолимо тает, не стала дослушивать, что там будет. Сбежит, отомстит, поцелует, снасильничает… Кто его знает, что у блаженного на уме, а мне завтра на занятиях вновь носом клевать. Вот уж нет!

Недаром пузырек с эфиром так и летал рядом. И так засыпающему лису хватило одного неглубокого вдоха, чтобы провалиться в сон окончательно.

Я же, с сомнением покосившись на мешок, все же отказалась от идеи запихать парня туда на ночь. Утром лучше это сделаю, перед тем как топать в академию на занятия. Сейчас же пусть спокойно восстанавливается.

И, таки привязав его обратно и заблокировав вервиями ци, навешала побольше сигналок. Еще раз зевнув и окинув взглядом нишу со спящим красавцем, я удовлетворенно кивнула. Теперь можно идти спать. Вот только…

Проказливо улыбнувшись своим мыслям, вновь склонилась над спящим парнем. Интересно, у всех лис хвосты и уши на ощупь одинаковые? Самое время сравнить ощущения. С чисто исследовательской целью, естественно…

Следующее утро началось весело: проснулась я с первыми лучами солнца, рывком, даже не пытаясь понежиться еще пару минут в постельке. Бодрящим средством в данном случае сработал Линь, проснувшийся на самом рассвете и пытавшийся все же стянуть с себя вервия. Спасибо мудрому человеку, придумавшему простенькое плетение сигналки, разбудившей меня.

Высказав лису все, что я думаю о нем и раннем пробуждении, в ответ выслушала не менее длинную и проникновенную тираду о бедном несчастном замученном пленнике, которого тут морят голодом и не желают вовремя отвести в туалет.

Пришлось пригрозить памперсом, чтобы притих. И тем не менее, горестно вздохнув, поплелась осматривать его хорошо так подзажившие за ночь раны. Беззлобно перебросившись со своей «жертвой произвола» еще несколькими колкими репликами, пока смазывала оставшиеся следы, отвела его в туалет и покормила из своих запасов. Не то чтобы я прям была любителем ночных перекусов, но все же привыкла за свою прежнюю жизнь, что в доме обязательно должно быть хоть что-то съестное.

Стоило отметить, что Сан Линь наглел с каждой секундой, чувствуя себя едва не хозяином положения, оживленно вертел головой, пытаясь увидеть хоть что-то через плотную повязку и заинтересованно принюхиваясь. Спасла лиса, называется! А когда на меня ворохом посыпались вопросы обо мне, местности, где мы находимся, причинах спасениях и чуть ли не «что было раньше: курица или яйцо?», я поняла, что хорошего понемножку. И, даже не тратя силы на пузырьки с эфиром, банально набросила ему на голову мешок со стазисом.

На миг испытала угрызение совести, поморщившись от грохота, с которым парень свалился на земляной пол моего тайного убежища. Но, посмотрев на время и убедившись, что еще немного — и я опоздаю на первый урок, моментально избавилась от этого неуместного чувства.

Деловито упаковав пленного лиса в рюкзачок, я бодро потопала на занятия. Невольно подумалось, что рано или поздно до Линя дойдет, что во времени случаются странные провалы, о которых он ничего не помнит. Ну, в конце концов, объяснять этот феномен я не обязана, так что переживу. Не дурак, сам дотумкает, что банально усыпляю его. А вот каким образом — уже не его дело.

Утренние занятия меня, признаться, не влекли, поскольку по расписанию сегодня первыми шли каллиграфия и история мира. С одной стороны — полезные уроки, а с другой… оба предмета вел один преподаватель, и я впервые в жизни живьем узрела человека, способного нагнать тоскливую зевоту на аудиторию в течение первых же пяти минут урока.