Для нас.

В моей груди возникло ощущение сдавливания сердца, что-то такое, от чего у меня всегда немного перехватывало дыхание, когда это случалось. Я втайне надеялась, что это никогда не прекратится. Мне это понравилось больше, чем я когда-либо могла себе представить.

— У тебя есть украшения? — спросила я, оглядываясь по сторонам. Когда он при этом выглядел немного растерянным, я почувствовала, как мои губы растягиваются в улыбке. Он был таким человеком. Великие грандиозные идеи с не слишком большой предусмотрительностью. — Хорошо. Иди за украшениями. Я приготовлю кофе. Тогда мы сможем, ах, как это называется, вместе украсить дерево.

— Звучит неплохо.

Затем он неуклюже отправился в магазин и вернулся с шестью пакетами рождественского дерьма и двумя цилиндрами готового теста для печенья, которое, по-видимому, мне нужно было только нарезать и выложить на противни для выпечки. Задача, с которой могла справиться даже я, неудачница на кухне.

А потом я увидела ту сторону Волка, которую никогда раньше не надеялась увидеть, ту его сторону, над которой я изо всех сил старалась, благородно, честно — не смеяться.

Волк был в восторге от рождественских огней.

Совершенно абсурдный глупый рождественский фильм, похожий на нелепый.

Волк был против Рождественских гирлянд.

Прям как в дурацком рождественском фильме. И они оказались не слишком прочными.

Там было слышно ворчание, рычание и ругань.

Возможно, я незаметно сняла или не сняла короткое видео, чтобы показать Ло на случай, если она не поверит мне, когда я ей скажу.

Через час после этого навязчивого дерьма я схватила книгу и подождала, пока он закончит, чтобы помочь ему с украшениями.

Я также быстро сожгла печенье за это время, чего не осознала, пока в комнате не стало дымно. Бросившись к плите, чтобы вытащить их, затем открыв окно, чтобы проветрить помещение, все, что я получила от Волка — это приподнятая бровь и подергивание губ, за которым последовало небольшое покачивание головой. Он знал, что я не Домохозяйка Сьюзи, когда жил со мной. И, к счастью, он нашел мое полное и абсолютное отсутствие навыков ведения домашнего хозяйства, по крайней мере, несколько очаровательным.

— Женщина, — позвал он примерно через шесть глав, вытаскивая меня из действительно захватывающей сцены игры в кошки-мышки, заставляя меня немного поворчать, хотя я знала, что должна была заниматься украшением, а не чтением.

Я заставила себя засунуть закладку между страницами и подняла глаза, чтобы увидеть дерево, оживленное огнями. Большинство из них были сплошными, симпатичными маленькими миниатюрными цветными огоньками, но также было несколько медленно мигающих нитей, что делало все это более праздничным.

Я думаю, у Волка были причины беспокоиться об огнях.

— Хорошо? — спросил он, когда я смотрела на это, мои губы приподнялись, мое сердце наполнилось чем-то, что я не сразу определила, как рождественский дух, это было для меня такой чуждой вещью. Мой пристальный взгляд переместился на него, увидев в нем что-то такое, что я редко когда-либо видела, немного неуверенности, потребность в одобрении.

Я покачала головой, собираясь встать. — Нет. Нехорошо. Чертовски удивительно. Это идеально, — сказала я ему, подходя, мои руки скользнули вверх по его животу и груди, чтобы едва дотянуться до его плеч, так высоко, как я могла дотянуться.

— Пока нет, — сказал он, качая головой, когда его руки обхватили мою спину. — Но скоро.

Поцелуй был коротким и горячим, обещая большее, но давая мне понять, чтобы я не возлагала надежды потому что у него, сейчас были другие планы.

А именно, повесить все красивые игрушки на елку.

Только когда, казалось, что дерево больше не могло вместить ни одной игрушки, Волк отвернулся и вернулся с одной коробкой, протягивая ее мне немного застенчиво.

Волк? Застенчиво?

Я должна была увидеть, что было в этой коробке.

Мои руки почти обезумели, срывая красивую бумагу и бант, не замечая никого и ничего.

Подняв крышку, я обнаружила простое белое керамическое украшение, лежащее на подушке из красной мятой бумаги. В центре зеленым шрифтом в форме дерева с маленьким сердечком наверху было то, что заставило его немного переминаться с ноги на ногу.

Потому что это было банально.

Глупо.

Сентиментально.

Вещи, которыми почти никто никогда не назвал бы его, этого человека, который вскрывал грудные клетки и вырывал сердца голыми руками.

Но они не знали Волка так, как знала я. Они не знали человека, который прижимал меня к себе ночью и обнимал, когда я погружалась в плохие воспоминания. Они не знали человека, который всегда заботился о том, чтобы у меня был свежий кофе по утрам, даже если он уходил задолго до того, как я просыпалась. Они не знали, откуда на столе за дверью взялась бесконечная стопка новых книг, потому что всякий раз, когда он ходил за покупками, он брал мне книгу на случай, если я не смогу заснуть и мне понадобится что-то, за чем можно было бы потянуть время, чтобы забыться.

Они не знали этого человека.

Так что они не знали, каким милым он может быть.

Я, я знала.

Так что, хотя небольшая часть меня была смущена тем, как сжалось мое сердце при виде этого, другая часть была глупо, нелепо, всепоглощающе очарована этим.

Наше первое совместное Рождество.

Волк и Джейни.

Этот удивительный, вдумчивый человек не только не забыл купить что-нибудь в ознаменование этой даты, но и отважился сделать это в торговом центре, поскольку это было единственное место в округе, где можно было приобрести что-то подобное.

Любой мужчина, который отважился пойти в торговый центр ради тебя, на мой взгляд, был героем. Черт возьми, я даже никогда не отваживалась ходить по торговому центру.

— Нравится? — спросил он, заставляя меня осознать, что я слишком долго пялилась на украшение. И, подняв глаза, поняла, что мои гребаные глаза были немного затуманены.

Черт бы его побрал.

Больше никому не удавалось добраться до меня.

Я имею в виду, я проявила эмоции. Я хорошо умела показывать свой гнев, разочарование, раздражение и отвращение.

Но теплые и нежные чувства? Да, все это было еще так ново для меня. Я была убеждена, что именно поэтому я так легко порвала с прошлыми опасениями. Это было ново. У меня не было никакой защиты от их натиска.

Часть меня говорила, что я готова к ним.

Другая часть говорила, что, может быть, возможно, мне даже не стоит пытаться; я не должна позволить себе быть такой уязвимой с ним.

— Идеально, — возразила я, слегка улыбнувшись ему, когда повернулась, чтобы разместить его прямо перед деревом, где мы могли легко его увидеть.

— Твоя очередь, — объявил он, вручая мне венки, банты и разные рождественские штучки. — Нужно испечь печенье.

Так вот что он сделал.

Идеально, я могла бы добавить.

Даже без намека.

Сукин сын.

Всегда хвастается своими кулинарными способностями.

Я принялась развешивать все вещи, которые он купил в магазине. Все это висело несколько неровно и выглядело так, словно это сделал ребенок.

Но все равно это было красиво.

И это было наше.

Вот что имело значение.

— Женщина, — прорычал Волк, заставляя меня повернуться, чтобы увидеть его сидящим на полу перед деревом с двумя дымящимися кружками и тарелкой печенья. — Спускайся, — добавил он, когда я не сразу двинулась к нему.

Обычно мне не нравилось, когда мной командовали, как собакой. Но в том, как Волк это делал, было что-то такое, что срабатывало для меня каждый раз.

Так что мои ноги двинулись по полу.

Но когда я подошла, чтобы сесть рядом с ним, его гигантские руки опустились на мои бедра, затем усадили меня между его ног, моя спина откинулась на его грудь, его борода щекотала мой лоб, когда он протянул мне кружку.

— Что это такое? — спросила я, глядя вниз на жидкость, которая явно была не кофе.

— Горячий шоколад, — объяснил он, потянувшись за своей.