Это было совсем не то, о чем я когда-либо мечтала.

Но все, в чем я всегда нуждалась.

Что ж, это был лучший подарок из всех.

Хотя я действительно надеялась, что у Рейна тоже есть что-то особенное для меня.

Думаю, я бы хотела посмотреть после того, как вздремну.

«Любовь и радость приходят к вам»

Ло

Рождество было трудным временем в Хейлшторме.

Я имею в виду, честно говоря, Рождество везде было трудным временем. Это имело тенденцию выявлять лучшее и худшее в людях. Вы не могли прожить и дня, не услышав, как кто-то говорит, что они боятся праздников из-за какого-то невежественного придурка, извергающего предвзятое дерьмо за обеденным столом, или иметь дело с родителями, которые всегда придирались к вам, или выслушивать нотации, потому что вы не женаты и не имеете детей, даже после того, как в течение десятилетия говорили всем, что вы не хотите жениться и заводить детей. Почти у каждого в этом сезоне было что-то такое, чего они боялись.

Но у Хейлшторма было уникальное отличие: с одной стороны, это была огромная, разросшаяся семья, а с другой — группа абсолютно разных, но совершенно ущербных людей.

Мы вообще не говорили о Рождестве в Хейлшторме, за исключением одной комнаты, где нас никто не мог подслушать.

Потому что это было трудное время для многих наших людей.

Очевидно, что, если вы оказались в Хейлшторме, у вас не было семьи, к которой можно было бы вернуться домой. Или, что чаще, у вас была семья, которая вас не хотела. Потому что вы были другими. Потому что вы уже не были тем мужчиной или женщиной, какими были до того, как вас увезли таскать оружие и участвовать в войнах, в которые вы, возможно, даже не верили. И иногда, и это было самое душераздирающее из всего, у тебя действительно была семья. И они действительно хотели тебя. И они делали все, чтобы вернуть тебя. Но ты был слишком не в себе, чтобы вернуться, попытаться притвориться, сделать храброе лицо, подвергнуть их своим кошмарам, которые заставляли тебя кричать, как будто тебя внезапно подожгли, или твоим внезапным и неконтролируемым приступам ярости, или депрессии настолько глубокой, что ты не мог встать с постели.

Хейлшторм специализировался на особом контингенте.

У нас были одни из самых блестящих умов в различных областях.

Но, как это часто бывает в жизни, самые блестящие умы часто были самыми сломанными.

Я думаю, это само собой разумеется, но если вашей специальностью были бомбы, проникновение или ближний бой, то да, для вас вдвойне верно, что вы, скорее всего, пострадали сильнее всех.

Так много наших мужчин и женщин просто решили никогда не отмечать праздники.

При этом не все в Хейлшторме хотели притворяться, что праздников не существует. Некоторые хотели цепляться за хорошее, видеть немного радости в жизни. Другие, возможно, скучали по традициям, но были сиротами, и им некому было дарить деревья, печенье и рождественские гимны.

Для тех из нас, кто действительно праздновал, у нас была большая комната, где мы установили несколько елок, развесили гирлянды, сложили подарки, включили рождественскую музыку, сложили печенье в форме Санты, развели искусственный камин.

Многие из нас даже пробирались вниз ночью, просто чтобы посмотреть, как мерцают огни, послушать песни, с которыми мы выросли, которые напоминали нам о чудесах детства, или радость семьи за праздничным столом.

Кэш и я решили после Дня благодарения, что я сохраню эту традицию в Хейлшторме, потому что это было важно для моих людей и для меня. После этого у нас будет наше Рождество.

Наше первое Рождество.

Честно говоря, это казалось немного сюрреалистичным.

У меня просто никогда не было того, с кем я хотела бы провести Рождество. У меня были мужчины. Но, как правило, не серьезно. Я была почти уверена, что последнее Рождество, которое я провела с мужчиной, было во время моего брака.

Было бы неплохо заменить эти воспоминания.

Это было чертовски вовремя.

Если и было что-то, что я знала о Кэше, так это то, что он сделает это незабываемым. Он был хорош в этом.

На самом деле он был хорош во всем. Временами это слегка приводило в бешенство. Этот человек был слишком хорошим. Я была почти уверена, что его худшими качествами было то, что он варил свой кофе немного крепче и не был большим поклонником шоколада.

Буквально, это было худшее, что я могла придумать.

— Ло, — позвал Малкольм, догнав меня в холле.

— Что случилось? — спросила я, неся с кухни свою невзрачную коричневую коробку, наполненную продуктами для ужина. Который будет приготовлен в час ночи, когда все, кто не хотел праздновать, отключатся.

Такова была традиция.

Мы готовили еду, вместе ужинали рождественским ужином в два часа ночи, потом открывали подарки и ложились спать. После этого все возвращалось в статус-кво.

Это было не идеально, но это было то, что мы могли иметь. И это было намного лучше, чем ничего. На самом деле, с годами я действительно начала дорожить этим.

Там были такие несгибаемые фанаты Рождества, как я и Эшли, и еще одна или две женщины. Потом были те, кто приходил и уходил, когда начиналась ностальгия. Как Эл, когда он отрывался от своей работы достаточно надолго, чтобы вспомнить, что жизнь — это нечто большее. Но были и люди, которых я никак не ожидала там увидеть.

Как Малк.

Теперь, поскольку он помогал мне управлять Хейлштормом большую часть времени, он знал, что происходит. Потому что ему это было нужно. На случай, если я не была на работе. Или выезжала. Шоу должно было продолжаться всегда.

Но за все те годы, что существовал Хейлшторм, он ни разу не ступал ногой в направлении рождественской комнаты.

Он не объяснял, почему. Я не имела права спрашивать.

Просто так оно и было.

И это было нормально.

Но вот он догнал меня в коридоре и потянулся, чтобы забрать коробку у меня из рук. Мои руки действительно боролись с этим в течение секунды, слишком удивленные, чтобы отпустить.

— Малк, это…

— Я помогу, — сказал он мне, кивнув.

Я замедлила шаг, подходя к двери, заставляя его тоже идти в ногу со мной. — Ты пойдешь в этом году?

— Думаю, что сейчас самое время, — согласился он. Но это было все, что он сказал мне, когда потянулся к двери и толкнул ее, открывая.

Хотя он, возможно, никогда в этом не признается, я думаю, что точно знала, почему это было самое время. Это не имело ничего общего с тем, чтобы встретиться лицом к лицу со своими собственными демонами, уйти от своего прошлого.

О, нет.

Это было во многом связано с одним новичком в Хейлшторме.

Который был помешан на Рождестве. Я имею в виду, она сделала Саммер похожей на Скруджа.

И любой дурак, не только романтические глупцы вроде меня, мог это увидеть. В ту секунду, когда она появилась у наших дверей, немного сломленная, очень злая, оставив свое прошлое позади, Малк сильно изменился.

Это было какое-то откровенное киношное дерьмо.

Он действительно сильно отшатнулся назад, когда увидел ее в первый раз.

Я имею в виду, что это был Малкольм.

Он был непоколебим.

Но она встряхнула его.

Не говори глупостей, Ло, она чертовски молода для меня.

Это было то, что он сказал, когда я наконец спросила его об этом, поймав его на том, что он немного задумчиво наблюдал за ней, когда она практиковалась в метании топора с одним из парней во дворе.

И, что ж, она была молода для него.

Но с каких это пор это стало иметь значение?

Кому не нравился хороший роман?

Я определенно болела за это.

У меня было предчувствие, что это будет долгая игра.

И это было нормально.

Мне нравилось это предвкушение.

И это, ну, это доказывало, что он мог притворяться, что оно ему не нравиться, и на самом деле он хотел поучаствовать.