Тело на земле слабо пошевелилось. Подтянув под себя ноги, существо свернулось в позу эмбриона и закашлялось. Его кожа была покрыта глубокими ранами и ожогами – некоторые из них все еще дымились. В обгоревшей руке что-то блеснуло, и Раф поспешил отвлечь отца.

«Он заберет его, если заметит».

– Теперь я могу вернуться домой? – спросил Рафаэль.

Отец, как всегда облаченный в белые одежды, тяжело вздохнул. Он, как и Раф, наблюдал за тем, как корчится на земле преступник, вот только взгляд его, в отличие от взгляда сына, был безмятежен.

– Еще не время, – наконец произнес отец. – Ты не готов.

Рафаэль почувствовал, как внутри него начинает клокотать гнев.

– Но ты же сказал, что я сделал все правильно, разве нет? – мышцы на его лице дрогнули и свежий шрам обожгло болью. Получается, он предал своего друга – ради чего? Очередного отказа отца?!

Лежащий на земле застонал, и сердце Рафаэля сжалось.

– Нужно помочь ему, – слабо произнес он, но тут же прочистил горло и взял себя в руки. Отец не терпел слабости духа. – У нас будут проблемы, если он умрет.

– Он не умрет, – Амаэль усмехнулся. – Взгляни: он борется за жизнь, даже когда у него забрали все.

Но Рафаэль не мог смотреть. Свернувшись в клубок, преступник издавал страшные булькающие звуки – должно быть, фантоши перерезали ему горло. И все же, в ушах Рафа еще звенел его истошный крик. Клифт боялся увидеть, что эти твари сделали с Лексом, но больше всего он страшился его взгляда. Потому что знал, что не выдержит его.

– Нам пора, идем, – отец положил руку Рафаэлю на плечо. Если бы посторонний человек увидел их рядом, то ни за что не отметил бы сходства. Амаэль был высоким и статным, его светлая сутана умудрялась остаться чистой даже посреди пепелища, а винного цвета глаза выражали спокойствие и умиротворение. Рафаэль же стоял, ссутулившись; лицо его было испачкано сажей, щека под левым глазом была порвана одним из фантошей, а черные глаза горели смятением и ужасом.

Он уже привык быть отвергнутым сыном своих родителей. Но вот к роли предателя лучшего друга Рафаэль не был готов.

Адель проснулась от собственного крика. Ей снился сон, в котором Лекс со змеиной кожей и неподвижными, немигающими глазами скидывал в один котел ее родителей, Рафаэля, Ким, мистера Бронта и мисс Ли. Затем он схватил ее и, склонив голову набок, прошипел: «Ты же хотела узнать, что в маяке, верно, Ада?», после чего швырнул в котел к остальным.

Дрожа от ужаса, Ада встала и выпила воды. Темнота сгустилась в углах ее комнаты, напуганная желтым светом уличного фонаря (отец установил на днях со словами: «Нет, это невозможно! Ночью хоть глаз выколи!»). Адель вновь легла под одеяло и принялась рассматривать тени на потолке – они качались из стороны в сторону, ритмично и жутко, словно марионетки на ниточке.

«Это просто деревья на бэкъярде», – сказала себе Ада, но на душе спокойнее не стало.

Вчерашний день был странным. Закрыв глаза, Адель представила их с Лексом поцелуй. Он мог остаться в памяти волшебным воспоминанием, но из-за событий, случившихся после, превратился в рану на сердце. Желтые глаза Лекса, слова про то, что он знает, что находится в маяке… Адель вспомнила, что после этого разговора, Лекс словно что-то заметил в лесу. Они приехали в школу (в автобусе было людно, поэтому Лекс и Ада говорили на отвлеченные темы), а затем Калибан неожиданно ушел с уроков и не появился до конца дня.

«Ты можешь не идти на этот маяк, ты можешь отказаться! Останетесь друзьями… ведь это тоже неплохо», – твердил Аде голос разума. Но у него не было шансов.

Ада перевернулась на другой бок. Кого она обманывает? Каким бы странным ни был Лекс Калибан, она влюбилась в него, влюбилась по уши, словно они были знакомы не одну неделю, а целую жизнь. А значит, она обязана была узнать его тайну.

Утром Адель провела перед зеркалом чуть больше времени, чем обычно. Она накрасила глаза, ресницы, а вместо джинсов и толстовки выбрала желтый сарафан и сапоги. Подумав немного, накинула поверх пятнисто-зеленый бомбер из своей прошлой жизни в Нью-Йорке.

«Вполне», – подумала Ада, увидев итоговое сочетание в зеркале.

Спустившись в гостиную в приподнятом настроении, Адель тут же насторожилась: в кресле сидел незнакомый мужчина.

– О, Ада! – мама располагалась напротив и как раз наливала гостю кофе. – У меня для тебя сюрприз. Это профессор Хогарт, наш новый семейный психолог.

– Доброе утро, мисс, – «сюрприз» приподнял шляпу в знак приветствия.

Одетый в костюм цвета фуксии и белые перчатки, мистер Хогарт производил поистине ошеломляющее впечатление. Темнокожий, холеный, в круглых черных очках, совсем как у кота Базилио, он казался ровесником ее отца. Рядом с креслом стояла его трость, а волосы на висках были тронуты сединой.

– Здравствуйте, – произнесла Ада, ныряя в холодильник за апельсиновым соком. – Не знала, что нам нужен психолог, мама.

Профессор Хогарт отнесся к ее ответу с пониманием. Сняв очки, он убрал их во внутренний карман пиджака.

– Иногда каждому из нас нужно просто поговорить, – произнес гость глубоким и бархатным голосом. – Например, рассказать о кошмаре, который приснился ночью, не так ли?

Адель вздрогнула: случайно или нет он спросил об этом? Ситуацию прояснила Маша Хортон:

– Дорогая, ты кричишь уже третью ночь подряд, – сказала она, нервно сцепляя пальцы. – Сегодня я позвонила мистеру Хогарту, чтобы начать терапию быстрее.

– Терапию? – Ада недоумевающе смотрела то на нее, то на гостя, который развалился в кресле, закинув ногу на ногу.

– Превентивную, – поправил Хогарт. – Чтобы исключить стресс после переезда.

Он отпил из кружки и продолжил: очень расслабленно и даже небрежно.

– В этом краю много дождей. Солнце бывает крайне редко, и многие мои пациенты жалуются на депрессию, тревожность, страх перед будущим, – Адель заметила, что темные глаза профессора немного косят, совсем чуть-чуть, но из-за этого создавалось ощущение, что Хогарт смотрит куда-то сквозь нее.

– Так и есть, так и есть, – мама с жаром закивала. – С тех пор как я приехала сюда, ощущаю, как надо мной словно темная туча нависла.

– Я могу выписать вам антидепрессанты, – профессор извлек из-за пазухи коробочку с разноцветными таблетками. Они так напоминали сладкое драже, что Адель на секунду показалось, что этот Хогарт вовсе не профессор, а клоун, который пришел, чтобы развлекать их и дарить конфеты.

– Нет, что вы! – мама замахала руками. – Они заблокируют мое воображение! Канал с ноосферой!

Уже несколько лет мама писала научно-фантастические статьи и рассказы, и периодически начинала оперировать терминами вроде «астральная проекция», «ментальная защита» и «квантовые загрузки».

– Как скажете, – пожал плечами профессор и убрал «драже» в карман, как будто бы с досадой. – Тогда просто пейте меньше кофе и ложитесь спать до полуночи.

– Так, я поняла, – Аду начинало раздражать происходящее. – Вас выделила нам компания отца, верно?

Ей был неприятен этот человек, но еще неприятнее было то, что он пытался втереться в доверие к ее впечатлительной маме.

– Это не очень-то вежливо, Адель, – заметила миссис Хортон.

– Нет, я не из компании вашего отца, – Хогарт повернул голову к Адель, и его расфокусированный взгляд заскользил по ее лицу. – По правде говоря, я совсем недавно в этом городе. Так же, как и вы.

– Докажите, что вы психолог! – неожиданно выпалила Ада. – Покажите вашу лицензию!

Ее глаза встретились с черными как ночь глазами Хогарта. На удивление, на его лице не дрогнул ни один мускул, тогда как мама буквально задохнулась от гнева.

– Кое-кому пора отправляться в школу! – сказала она, ударяя кулаком по столу. Одна из мандаринок выпрыгнула из корзины и покатилась.

– Это не проблема, – профессор достал айфон, что-то поискал в нем и развернул к Адель. Сайт собственной клиники был фотографиями лицензий и наград.