Ожидая, пока Влад проснется, он ютился на лестничной клетке, с нетерпением вслушиваясь в звуки в квартире. Входить отчего-то боялся, не мог переступить порог, как будто Аннушка втихую впилась в шею клыками, — но это была глупая подлая мысль. Прижался плечом к перилам, сел на холодные ступени и обхватил себя руками, обнял плечи и замер болезненно и испуганно, точно сам был измучен и выпит магией. Мысль о том, чтобы потерять Влада — хоть кого-то из них! — страшно била в сердце. Гил был ранен в ногу, капитан лежал, уставший и истерзанный, а ведь они даже не встретились с самим Мархосиасом… Перед глазами мелькали картинки битвы одна другой ужаснее.
Похоже, Вирен немного подремал, но проснулся, когда на плечо легла ладонь. Рядом присел Влад, кивнул залихватски, как и всегда, и Вирен попробовал глупо улыбнуться в ответ.
— Что ж ты тут мерзнешь, мелкий? — разорялся Влад. — Совсем с ума сошел — на лестнице, заболеешь еще, возись с тобой…
— Я… — Голос показался сорванным, чужим, потому Вирен откашлялся и продолжил: — Когда я болел или был ранен, ты всегда приходил, помнишь? Всегда! Я иногда готов был сдаться, а ты являлся с книжкой и начинал читать. Я подумал… я тоже должен стеречь. Охранять. Теперь моя очередь, мой долг…
Кажется, Влад понял. Кивнул, избавляя от необходимости говорить такое смущающее и неловкое; Владу всегда не нужно было много слов, чтобы понимать, а вот он сам взрывался целыми лекциями и речами. Сейчас, сидя бок о бок, грея прижатым плечом, был жутко молчалив.
— Я испугался, прости, — сознался Вирен. — Я так испугался, что все серьезно, хотя я знаю, тогда Ян бы не был спокоен и не ушел бы с докладом… Переутомление, да, Кость тоже так надорвался…
Он полуобернулся, желая что-то еще доказать, но вдруг поддался слабости, обмер и ткнулся лбом в плечо Влада, глубоко вдыхая дымный его запах, горечь полыни, порох и кровь. Успокоенно, счастливо зажмурился, задышал медленнее; гордость взыграла, но Вирен запихнул ее куда подальше: ему нужно было почувствовать себя дома. Поколебавшись, Влад приобнял в ответ, как не обнимал лет восемь, теплая ладонь лежала между болезненно сведенных лопаток.
— Вирен, я… — сипло раздалось над ухом. — Я не твой отец. Мне… жаль. Правда. Я плохой воспитатель и херовый родитель, если позволяю бросаться в бой, который может тебя убить. Прости.
Что-то тяжелое было у Влада во взгляде, страшное, и Вирен не знал, как его отвлечь; вот Ян — Ян всегда догадывался, заводил долгие разговоры, смеялся по-настоящему, искренне. Но он отошел ненадолго отчитываться — перед той скандальной женщиной, которую Вирен видел украдкой, кардиналом Инквизиции.
— Мне тоже жаль, — сказал Вирен неловко, шепотом. — Мне хотелось бы. Чтобы ты…
Тут надо бы отпрянуть и попытаться сделать вид, что не было ничего, уверить Влада, что он ослышался, но Вирен не смог, не хватило сил, исчерпанных битвой. Наконец отстранившись, он спросил:
— И как у вас получается не сомневаться? Когда я встал напротив этого зверя, я готов был все бросить, выкинуть меч и спрятаться под лавку. А у вас всегда хватает сил… Вы спасали миры, вы… — Вирен осекся, услышав тихий смешок. — Что? — идиотски переспросил он.
— Мы не спасали никакие миры, вот еще херня какая. Если только спасение есть смерть. Смерть… Мое было, впрочем. Во всех смыслах. Я… Я совершенно точно знаю, за что я сражаюсь. Ты ведь тоже понял, если кинулся спасать тех людей в метро?
— Возможно.
— Ты один из самых храбрых демонов среди тех, кого я встречал, Вирен, а знавал я, поверь, немало. Я горжусь. Инквизиторство тоже, хотя и не признается, он, знаешь, жутко стесняется всех этих соплей… Да и вся Рота тоже, понял, мелочь? Никогда не смей сомневаться в себе; если сердце подсказывает — делай так. Оно у тебя хорошее.
— Ты мне правильные книжки читал.
— И песни тоже пел те, — рассмеялся, светлея, Влад, довольный, что вспомнили его любимую балладу Высоцкого.
Он не раскидывался такими словами, и Вирен прекрасно это знал. Вытащив из кармана мятую пачку, Влад провозился с ней немного, потом вынул себе одну тонкую сигарету, поджег заклинанием и затянулся, поднимая голову к грязно-зеленому потолку.
— Можно? — заикнувшись, попросил Вирен, несмело протянул руку. — Я… захотелось… Ну если нет, то ладно! — отчаянно продолжил он. — Я это так!..
— Хорошо, что ты хоть спросил, — улыбнулся Влад, но неожиданно протянул ему одну. — Пробуй, я слежу. Вздумаешь курить не табак — получишь ремнем, понял?..
Подражая ему и Яну, Вирен дрожащими руками поджег сигарету о пляшущий огонек заклинания, прикурил. Было страшно горько и даже горячо, дым обжег небо, забился во рту — захотелось сплюнуть тут же. Он упрямо дышал им, задыхался, в изумлении замечая, как чадит из ноздрей, изо рта, как у сказочной твари… Хватило его на несколько затяжек.
— Бедный Ян, Денница… — сквозь выступившие слезы прохрипел Вирен. — Как же он это терпит.
— М-да, курить я еще никого не учил, — признал Влад, аккуратно хлопнув его по плечу — Вирен все еще плевался и кашлял. — Разве что инквизиторство — по-цыгански…
— Это как? — любопытно спросил Вирен, тут же приободряясь.
— Расскажу, когда вырастешь. — Влад расслаблено улыбнулся и подмигнул украдкой. — Однажды.
— Мне целых восемнадцать!.. Ужасно много.
Несмотря на отвратительный день, Вирен почувствовал, что тоже ухмыляется в ответ.
========== Глава XI ==========
Как ни радовался Влад поначалу тому, что в пустом дворе так тихо и соседи над головой не ругаются визгливым тоном, не сверлят стены в приступе внезапного ремонта и не отвлекают от работы, совсем скоро стало страшно тоскливо и одиноко. В отчаянии он распахнул окно, позволяя гомону птиц на полусломанных деревьях ворваться в квартирку; стало немного легче, стоило рассмотреть на входе во двор дозор из Инквизиции и Гвардии: они должны были мгновенно отреагировать, если Мархосиас вздумает напасть снова.
Нужно было признать: вид расходящихся туч поражал смешением ярких и мрачных красок, причудливо переливающихся. Облака не уходили со вчерашнего дня, кочевали кругом; сгустились, образовав кольцо — колодец, в который лился свет. Глядя на эту величественную светотень, Ян замер, во все глаза наблюдая, восхищенно. Он почти не дышал, словно замедлилось время, тянулись секунды медовыми каплями — янтарно сияли лучи, просачивались сквозь мощные кроны лип. Звать его было бесполезно — это Влад давно уяснил; молчал, не мешая и присматриваясь. Было б жутко и беспокойно, если бы он не наблюдал это годами, а так — привычно, интересно почти что, больно увлеченно и жадно пылали синие глаза… Ян же неслышно шевелил губами, словно вторя голосам в своей голове, двигал пальцами, отстукивая по подоконнику — привычка человека, постоянно работающего на компьютерной клавиатуре. И страшновато смотрел в никуда.
— Дать листок? — мирно предложил Влад, взмахивая рукой. Магия запела, ненадолго отрывая Яна от мыслей и встряхивая его. — Блокнот, ручку? Инквизиторство?..
— Нет, спасибо, я и так запомню… Тихо, к счастью, — вслух подумал Ян. — Ирма просила передать благодарности за то, что операция проведена успешно и никто из гражданских не пострадал… Тут нам действительно повезло, но я не стал заострять на этом внимание, пусть думает, что у нас был план…
— Он и был, — фыркнул Влад. — Я мастер по придумыванию планов, это тебе они не нравятся… Не надо меня бить, я на тебя заявление Ирме накатаю, будешь отвечать по всей строгости закона! — заявил, уворачиваясь от тычка под ребра.
— Домашнее опять недавно декриминализировали, — отмахнулся Ян.
— Не помню, чтобы я, блять, ставил какие-то штампы в паспорт… кажется, у меня его даже нет.
Минуты покоя хотелось растянуть на часы. Ян сидел на подоконнике, болтая ногами, неловко оглядывался и курил в широко распахнутую форточку. Он явно чувствовал себя неуютно в пустом доме, где не было ничего знакомого и родного, что отозвалось бы приятной ностальгией, — а вот эти стены его принимали; будто стало светлее и теплее, уютнее, дышалось легче и свободнее, стальные обручи прекратили давить на виски. Влад облокотился рядом и всматривался во двор, чуть прищурившись, чтобы лучше разглядеть в дозоре бледного как стенка Зарита, прижимающего к груди автомат, непривычно неподвижного и молчаливого без брата — от него словно отсекли половину.
