— Я не женат. Хуже. Или лучше — тут уж как посмотреть, — зачастил Влад. — Ян замечательный человек, совсем не ревнивый, но сегодня — или вчера, не слежу за временем — он нервный. Лучше не рисковать красивой мордашкой — говорят, очень больно мраком по лицу. Даже если оно не настоящее.

Она вся была — ненастоящая. Зажмурившись, чтобы ни на что не отвлекаться, Влад напряг фантазию, действительно попытался что-то вообразить. Когда же открыл глаза, девушка щеголяла гвардейской формой с иголочки — фигуру она мало скрывала, зато делала ситуацию куда приличнее. Женщина всегда оставалась женщиной: она поглядела на себя, попробовала жесткую черную ткань пальцем, чиркнула ноготком по шву, переминалась в берцах, однако ничего не сказала.

— Кто вы? — спросил обалдевший Рыжий. Он выглядел скорее разочарованным преображением.

Помедлив, она сначала покосилась на Влада, и тот не сразу догадался кивнуть. Быть чьим-то господином ему совершенно не нравилось, о чем он намеревался сказать, но быстро понял, что это бесполезно. Пока Влад слишком шатко стоял на ногах, чтобы попытаться изменить правила игры, ему навязанные. А ее и правда сложно было назвать человеком. На перемену во внешности девушка никак не отреагировала, она бы так же смирилась, наряди он ее в рыцарские латы или кружевное бельишко, полностью покорная.

— Я дух, заключенный в кольце, — ровно, услужливо начала девушка. — Когда-то я была живой, но не помню этих времен. Было это еще в годы милостивого и мудрейшего царя Соломона, я жила в его землях. Я — проводник. Я передаю приказы, мне дана сила Небес.

— Имя-то у тебя есть? — влез Влад, желая разозлить ее грубостью и наглостью.

— Как пожелаете…

— Джинн. Из лампы, — фыркнул Влад, вспомнив восточную сказку, которую в детстве очень любил Вирен и которую он ему читал не один раз. — Понятно все. Ты мне скажи, милая, это ведь ты управляешь всеми этими демонами?

— Управляет мой господин, я повелеваю силой, которая не дана ни одному человеку или демону… — уверенно, напевно начала она.

— А как давно ты проснулась? С неделю назад? Больше? До этого долго отдыхала, а потом… Темно все, верно? Как без сознания? И недавно мудрый господин Мархосиас тебя разбудил и как стал повелевать?

Потупившись, девушка кивнула. Солгать тому, у кого кольцо, она не могла, и это делало весь допрос игрой в одни ворота — неинтересно так, от скуки окосеть можно, Ян бы подтвердил. С тоской оглянувшись, Влад поискал щели в плотных стенах межмирья, но понял, что не слышит контракта. Не прорвется…

— Без нее магия не работает, — объявил Влад Рыжему, почти не стыдясь, что говорит о девице в третьем лице, когда она так преданно на него глядит. Глаза у нее были красивые, серебристо-грозовые, инквизиторские — просочилось все-таки что-то настоящее сквозь глупые юношеские мечты. — Она вроде этого… отсеивает, словом. Контролирует. А без ее дозволения магия ломается, сыплется.

— Чего она может отсеять, если подчиняется каждому слову…

— Он — мой ученик, — доходчиво объяснил Влад, ткнув в грудь Рыжему. — Мой друг, друг моего сына… да, с несколько туманным прошлым, но все мы не без греха. Ему отвечай так же, как и мне.

— Есть правила, — приободрившись, продолжила девушка. — Ни один человек не должен возвыситься столько же, сколько Господь; кого-то подобная власть, такая сила могла и искусить, могла использоваться не для мудрого правления, а для тирании. Я должна следить, чтобы приказы моего господина не превысили… Чтобы он не восстал против Бога.

— А мы Бога убили, — кивнул Влад, взмахнув рукой. — Как теперь определить? Что истинно, а что дозволено? Она же как компьютер, нет переменной для сравнения — синий экран. Вот и сломалась… Мархосиас молодец, смог починить. А чего же ты его не остановила — Мархосиас, видать, хотел нам принести мудрое правление?

— Это не важно, — робко поспорила девушка. — Его приказы были вполне обычны: каждый, кто надевал кольцо, хотел почитания, власти. Возможно, со временем он бы и возгордился слишком сильно — тогда я не отдала бы его приказ. Но теперь вы мой господин, повелевайте…

— Не люблю слишком послушных, — сокрушался Влад. — Мне одна похожая демоница чуть ухо не отгрызла однажды — вот это была женщина. Мечта. А ты, милая, подскажи кое-что… — с несвойственной нежностью попросил он. — Как тут все сломать? Чтобы потом ничего не собрали, чтобы на кусочки, вдребезги! Вот это по-нашему, по-гвардейски!

Растерянность на лице девушки подсказывала, что с Гвардией она никогда не встречалась — что ж, все случается впервые. Нетвердо подняв руки, часто моргая, точно она и впрямь была не духом, а искусно собранным андроидом, машиной, и сейчас поймала десяток ошибок системы, механическими движениями стала водить руками, точно снимала отовсюду шелковые молочные простыни, которые, плавно стекая, скатываясь, обнажали изнанку этого мира… Прищурившись, с наслаждением расправив плечи, размахнувшись руками, сжав и разжав кулаки, встряхнувшись мокрым псом, Влад уставился прямо перед собой, на наползающие друг на друга енохианские строки, копошащиеся, точно переплетение злобных сороконожек. Он высматривал брешь, слабость — даже в самом искусном и изысканном заклинании есть мелкие ошибки.

Сегодня, в Исход, Влад искал способ обрушить еще один мир — пусть и куда меньший, чем прекрасный Рай.

***

Когда заорали, что прямо под Столицей сработало заклинание перехода, все из пограничников — так прозвали гарнизон прямо у ныне запертых ворот — высыпали на стену и уставились на темные фигурки, кажущиеся маленькими, безобидными. Оживление стояло, переброшенные к ним солдаты, которых лейтенант Ахорн не знал, с голодными и звериными взглядами наблюдали внимательно, скалились. Молчали. Это были те, кто ходил в бой, а не торчал на входе, проверяя обозы и сдирая таможенный сбор (к их чести — справедливо). На Столицу никто не нападал с тех пор, как погибли ангелы. На мелкие торговые городишки совершали набеги разбойники, разгулявшиеся в кровавом вихре гражданской, однако на самый большой город Ада, на твердыню Сатаны никто не отважился бы наступать.

А вот присланные Мархосиасом демоны собирались. Не бойцы — гражданские в людской одежде совсем не по адской моде. Отличить их от празднующих горожан было проще простого. Пара новых вспышек заслепила лейтенанту Ахорну глаза. Это были наемники — те, которых не смогли поймать прочесавшие все гвардейцы, прятавшиеся не в самом городе, а где-то поблизости. Смешались. Солдаты не из отряда Ахорна оживились, показывая на темные фигуры наемников. Лейтенант заволновался, втянул носом воздух, оглянулся, сжал пальцы на амулете связи, спрашивая разрешения, хотя сам готов был приказать открыть огонь…

Амулет заорал на полную мощность — не в голове лейтенанта, но и в головах всех, кто стоял рядом.

— Не стрелять! — сипел голос, который поначалу, искаженный магией и яростью, остался неузнанным, но после они осознали и отодвинулись от орудий. Злить Сатану сегодня было глупо, хотя вряд ли бы она стала наказывать собственных солдат, если пеклась даже о марионетках Мархосиаса.

Конные отряды снаружи развернули. Они наблюдали за скопившимися за стенами демонами со сдержанным интересом, ждали. Оружия при демонах из Петербурга не было, только у наемников, нашлись маги, но защита города даже не дрогнула под парой выпущенных заклинаний. Гвардейцы держали строй и целились вниз, однако палить по ним не отваживались.

Когда сверху пала тень, они вздернули ружья. Приземлялся Самаэль неловко, но они в онемении наблюдали за сыном прежнего Владыки.

— Я… меня послали… — неясно пробормотал Самаэль.

Среди солдат кто-то согласно гоготнул, но их приструнили. Склонившись со стены, Самаэль нисколько не боялся: или осознавал, сколько перед ним навешано заклинаний, или выступление на площади около Дворца напрочь лишило его страха.

— Чего он хочет? — спросил вслух командир столичной стены. Он вопрошал у неба, безжизненного и покрасневшего, закатного. И не надеялся, что ему откликнутся, но хриплый голос командора из амулета объявил: