— Это все, чем я могу быть полезен? — церемонно уточнил Нииран, когда они закончили и Ян подобрал со стола планшет, чтобы выключить диктофон и ответить на чье-то сообщение. Как будто подхватил учтивость от Яна или решил передразнить.
— Пожалуй… Какую роль здесь играет Иштар? — спросил Ян, зависнув пальцами над экраном. — И Самаэль? Вы говорите про одного Мархосиаса.
— Самаэль — всего лишь ребенок, — фыркнул Нииран презрительно. — Самаэля усадят на трон, потому что народ его примет как наследника Люцифера. Не знаю, что именно Мархосиас наболтал, но он полностью ему доверяет.
Прикрывая глаза и сосредотачиваясь на достаточно давних воспоминаниях, Влад мог бы различить улыбчивого мальчишку, похожего на Люцифера: темноволосого, синеглазого, подвижного. Он не рвался к власти и предпочитал пробовать на вкус все развлечения, которые мог предоставить человеческий мир. Сама Кара как-то раз признавалась, что понимает его куда больше, чем может показаться.
— А Иштар была владелицей кольца. Как сама признается, хотела с его помощью вернуть поклонение… — Нииран презрительно усмехнулся, и Влад почувствовал, что хотя бы их мнения насчет тщеславной демоницы схожи. — Но даже она поняла, что тупые марионетки удобны в бою, но никак не годны для роли верных почитателей. Скучны и беспомощны. Тогда она решила заключить союз. Мархосиас говорит, что сможет исправить кольцо, а ее сделает царицей Ада. Как вы это называете — первой леди?
— Да ну? — хмыкнул Влад. — Я видел, как он пытался исправить. Скорее сгорит…
— Нет, вы не видели, — заспорил Нииран. — Я был подле него. Ждал неподалеку вместе с парой наемников на случай, если что-то пойдет не так, и я счастлив, что решил посторониться. Вы наверняка стояли на месте взрыва спустя часов пять-семь. Я был там, когда энергия кольца сдетонировала от попыток исправить его плетение на изнанке. Этой силы хватило бы, чтобы стереть город и всех его обитателей.
«Да он боится кольца больше, чем мрака!» Влад изумился, что непроизвольно послал эту мысль Яну. Тот, впрочем, и сам должен был догадаться: побледневшее, перекошенное лицо мага (и без того жутковатое от темной линии шрама) не оставляло сомнений.
— Когда меня отправят в Ад? — спросил Нииран, окликнув их у двери.
— Близится большой праздник, казнить тебя так скоро никто не станет, можешь не трястись, — обнадежил Влад. — Не решатся же они портить Исход… Но и на помилование я бы не рассчитывал.
Они оставили Ниирана одного, и краем глаза Влад заметил, как в допросную просочились дежурные, которые должны были увести мага; на поясе у каждого висела связка разноцветных амулетов и побряцывала, точно ключи тюремщика. Они боялись мага, к которому заходили, будто к дикому зверю, были напуганы и творящимся в городе — делами, в которые простым инквизиторам лезть опасно. И все-таки Влад был благодарен им за то, что они продолжают выполнять свою работу, поддерживая равновесие.
— Para bellum, — произнес Влад.
— Хочешь мира — готовься к войне, — легко откликнулся Ян. — Или ты про пистолет?
Потерев виски, он остановился, кивнул пробегавшему мимо инквизитору. Всеми силами старался продолжать работу, даже когда они так нелепо упустили из вида Мархосиаса. Позволили ему вырваться вперед…
— Эй, мы ведь не проиграли, — напомнил Влад, не зная, как его утешить и поддержать. — У нас там пленник, причем не из простых, и он готов говорить. Сдает наемников, подсказывает планы врага.
— В другом дело: Мархосиас нащупал нашу слабость. — С сожалением Ян помотал головой, потускневший и несчастный. — Он понял: если хочет нас остановить, навредит тем, кто нам дорог, и мы забудем обо всем, кинемся их спасать. Я вот не знаю, в кого бить, чтобы ранить его, а у нас… Так много привязанностей.
— Как будто это плохо, — проворчал Влад. — Мы в силах их защитить…
— Но не можем допускать ошибок. И не можем быть эгоистичны, когда речь идет о целом мире, который достанется в руки тирану, мечтающему о власти. Все, что мы сделали! — В отчаянии Ян сверкал глазами, но не повышал голос, и это оказалось страшнее. — Реформы, которые мы проводили. Демократия, которой мы пытались их научить. Сотрудничество с людьми… Он ведь наплюет на все, вгонит Ад в прошлый феодализм. А Высшие вспомнят, каково иметь полную власть, и присоединятся к нему…
— Ян, ты сам меня научил, как важны… мы, — перебил Влад, чтобы он не нарисовал еще более жуткую картину. — Связи, которые мы создаем. Ради себя и своих родных мы строили этот мир — и сможем защитить его вместе.
— Когда это я учил?..
— Когда стрелял в Бога ради меня. Где-то в тот момент я понял, что… в общем, ты знаешь. Что пойду куда угодно, если ты попросишь. А теперь у меня есть Рота, и я и за ними тоже пойду! — окончательно смутившись, он замолчал.
Разговор оборвался, неловкий, но такой нужный. Вдалеке Влад увидел фигуру Ярославы, наряженную в легкое платье, потому он поспешил свернуть дальше по коридору, утащив за собой и Яна. Отчего-то не хотелось с ней встречаться, и он надеялся, что сможет увиливать и в будущем. Лишь бы не слышать грозные предзнаменования, которые помешают ему жить и наслаждаться оставшимся временем.
— Думаешь, нам нужно в Ад? — по-своему истолковал его нервозность Ян. — Я тоже. Но там осталась Гвардия. Не одна Рота защищает Преисподнюю — таких еще сотни. Они начнут поиски сейчас же, я отправил пару сообщений, Ист передаст. Как рана?
— Забыл о ней, — честно сказал Влад.
Но о том, как провел их Мархосиас, забыть не мог, — это грозилось мучить его не одну неделю.
***
Позже, когда немного прояснилось, они доехали до городской больницы, где оказались все вызволенные с изнанки; гвардейцы клялись, что ни от чего не страдают, но их все равно отправили на осмотр. Мало кто возвращался с такой глубины — вот в них и вцепились, едва не превращая в подопытных кроликов. Заходить внутрь Владу не хотелось бы, больницы он не любил за безнадежный дух болезни и несчастья (из-за этого и сам вчера упирался, не желая ехать к врачам), потому рад был, что навстречу им вылетел неугомонный сияющий Вирен.
Следом за ним показались и другие гвардейцы, перед которыми расступились немногие прохожие; Влад с облегчением увидел идущих рядом братьев — Зарит был бледен, а Гил прихрамывал на одну ногу, опираясь на простенький костыль, но они спорили о чем-то, оживленно переругивались. Выглянула даже Ринка, но посторонилась, смущенная шумом и гамом. Весь вид ее кричал, что она здесь лишняя, что не принадлежит их миру, однако гвардейцы ее не отпустили. Братья ловко удержали: окружили с двух сторон и не оставили путей к отступлению, радостно ухмыляясь.
— Вы здесь! — Вирен наскочил, крепко обнимая, что Влад поморщился от несильной колющей боли в боку. — Все хорошо, — прошептал Вирен больше себе, чем ему. — Я так испугался, когда решил, что ты умираешь. Подумал, что сойду с ума, если лишусь кого-то из вас…
— Эй, малой, не оставляй меня без ребер, пожалуйста, — язвительно попросил Влад, погладив его по волосам. — Или ты так сразу пытаешься меня на сувениры разобрать — если снова помирать начну, на память?
— Не слушай его, Войцек тоже очень рад тебя видеть. Поддерживает репутацию.
Над головой Вирена они с Яном обменялись парой зверских рож, рассмеялись облегченно, и Влад перестал замечать покалывание справа. Все-таки выпустив его, Вирен кинулся с объятиями к Яну, который, улыбаясь, мягко похлопал мальчишку по спине, шепнул что-то воодушевляющее, и Вирен радостно закивал:
— Да со мной с самого начала все было в порядке, вот как вы меня вытащили! Тупые перестраховки, ну, время теряем!
— Мы беспокоились, Вирен, — укоризненно заявил Ян. Этот тон был Владу прекрасно знаком: он его слышал каждый раз, когда ошибался где-то. — Врачи сказали, у тебя легкое сотрясение.
— Тоже мне, нашли болезнь, — с вызовом заявил мальчишка. — Для настоящего гвардейца такая ерунда не помеха, а они продержали меня в палате кучу времени.
У Вирена поблескивали глаза от радости, и он носился вокруг, как счастливый щенок; даже Джек редко такое вытворял. Он-то, выбравшись из машины, чинно сидел на месте и рассматривал свое отражение в большой луже, иногда на него огрызаясь. Мимоходом потрепав пса по загривку, Вирен отбежал к Белке, которая шутливо колотила его по плечам — не в полную силу, жалела. Вместе с этим мальчишкой приходила оживленность, которой подвергались все. И мрачный Волк, наконец вышедший следом, заулыбался.
