— Все эти влюбленности вредят работе и замедляют расследование, как по мне, — устало произнесла Анна, изящно, с наслаждением отпивая из своей чашечки что-то густое и красное. Пока Влад мучился с пуговицами — пальцы плохо слушались, — она успела налить себе из термоса. — Взять хотя бы вашего стажера. Разве я не права? Ему следовало бы помочь начальству с отчетностью о задержании, а не гулять с подружкой.

— Напомнить, сколько ты сохла по инквизиторству? — нагло ухмыльнулся Влад в ответ. — И Вирена мне не смей обижать. По нему не скажешь, но демоненок он ранимый.

Она смущенно отвернулась к окну, делая вид, что больше интересуется бушующей за стеклом мокрой сиренью. Если б вампиры могли краснеть, Анна, вероятно, залилась бы по самые уши.

— Почему ты не спрашиваешь про Яна? — полюбопытствовала она. — Я думала, это будут первые твои слова после пробуждения, но…

— Я его чувствую — как самого себя. Где-то рядом. Должно быть, с Ирмой болтает? — Аннушка согласно кивнула, и Влад усмехнулся, радуясь своей догадливости. — Может, дадут ему наконец майора… Крупную рыбку мы сегодня выловили.

— Не хочешь пару звезд для себя, рядовой Войцек? — поддразнила она, показывая острые клычки в шаловливой улыбке.

— Упаси Денница. Чем ниже я по званию, тем меньше контактирую с Ирмой и терплю ее заебоны. Ян… не хочу сваливать все на него, нет, но он куда терпеливее и дипломатичнее, чтобы светиться перед начальством и на всяких планерках, а работаем мы на равных. Пусть так и остается.

— Ответственности и в Аду хватает? — полуутвердительно спросила умная Аннушка, и он кивнул.

Не видя часов и не считая время, Влад просидел с Аннушкой еще, выпытывал о всем, что пропустил. Добрая вампирша угостила его шоколадом — «для поднятия гемоглобина, я-то вижу» — и налила кофе, удерживала беседой. В кабинете они так и не установили телепанель, не без ретроградного упрямства Влада, потому новости пришлось смотреть на экране ее компьютера. О том, что Ниирана арестовали, сообщили телевизионщикам, как и о том, что именно этот маг ответственен за десятки жизней сгоревших в «Макдональдсе». Без особого воодушевления Влад наблюдал, как симпатичная демоница разгуливает по лестницам, на которых могли погибнуть он и десятки его солдат, и ведет прямой репортаж. Потеки крови темнели на заднем плане.

— Около офиса стоят несколько человек от прессы, — предупредила Анна. — Ловят всех, пытаются узнать подробности. Ты знаешь Ирму, внутрь она их вряд ли пустит.

— Откуда такой ажиотаж? — Голос был еще хрипловатый; Влад отпил кофе, покачал головой, насыпал в чашку пару ложек сахара из аккуратной сахарницы в шкафу, тщательно перемешал. Влад вдруг обнаружил у себя зверский голод. Расправившись с третьей по счету шоколадной конфетой, он продолжил: — Так много интереса, что о тайне следствия можно забыть. Как бы не докопались до кольца, но… Нет, не то меня больше всего волнует…

— Ад объявил о смертном приговоре.

— Инквизиторство говорил что-то такое, — признал Влад. Он, однако, думал, что это — чтобы напугать Ниирана побольше, а уж в этом Ян преуспел вполне: до сих пор пробирало мурашками от воспоминаний о его грозном виде. — Неужели люди так взбаламутились именно из-за этого?

— Десятилетия мира — и вдруг массовое убийство. Конечно, они хотят расплаты, — с удивительной холодностью призналась Аннушка. — А Ад готов предоставить всем показательную казнь. Я бы даже беспокоилась за его сохранность, но в наших камерах он в безопасности.

— Да уж, не думал, что доживу до того дня, когда снова придет пора линчевателей…

Вскоре явился и сам Ян, немного запыхавшийся, но необычайно бодрый и деятельный. Наблюдать за ним, охваченным оживлением, радующимся трудной работе — было у Яна такое занятное качество, — было по-настоящему любопытно. Тогда Влад ощущал, что движется в верном направлении.

— Хочешь поболтать с задержанным? — предложил он, махнув Владу рукой. — Завтра-послезавтра нас вместе с ним переправят в Ад. Мы слишком много шума навели в Петербурге.

В допросную Влад вступал с легким беспокойством, набрасывая пару заклинаний про запас и с сожалением видя предел так и не восстановившегося до конца бесовского тела. Но по ту сторону двери магия бесследно исчезла, потухла: нарисованные на стенах кривые символы пресекали любое боевое колдовство, не делая исключений. Оглянувшись, он безошибочно заметил, как Ян держит руку поближе к кобуре на поясе, готовый стрелять.

Сгорбленная фигура Ниирана почти пробивала на жалость; маг выглядел уставшим и измотанным, и ему явно никто не дал отдыхать и разлеживаться, а раны заштопали парой казенных — и потому не настолько сильных — амулетов. Но при виде его страданий во Владе проснулось немного детское злорадство.

Они ожидали, пока арестованный заговорит. Ян сел напротив, принялся рыться в планшете, а Влад тихим призраком застыл у него за левым плечом, положил руку — как будто покровительственным жестом, но на самом деле опирался. Гордость же заставляла его стоять прямо, они об этом с Яном заранее договорились.

— Благодарю за бой, — наконец произнес Нииран. — Давно мне не попадалось таких сильных противников.

По правде Влад ожидал, что он станет кричать или проклинать, но маг смотрел трезво. Не злился, не плевался от ненависти, производя впечатление на редкость приличного и образованного демона, что он засомневался, не подменили ли Ниирана, пока он там, беспомощный, в забытьи валялся. Смена тона вышла совсем неожиданной.

«Разве мы от него отличаемся?» — мягко напомнил Ян.

«Да я по жизни такой же крутой и грозный, как в боевом трансе, ты что, — шутливо отмахнулся Влад. — А красавец — только там».

— Удивительно, как ты присмирел в наручниках, — с вызовом заметил Влад тут же, стараясь не выбиваться из подготовленной заранее роли. — Нам даже не придется играть в плохого и хорошего инквизиторов, чтобы ты стал говорить?

— Я слышал, если отвечать на вопросы, можно скостить срок, — любезно оскалился Нииран. — Вы победили — потому я в вашей власти. Даже у наемников случается иметь кодекс чести. И уважать право сильного.

С удовольствием Влад отметил у него выбитый левый клык — среди белых зубов зияла заметная дыра. Когда Нииран совсем по-другому улыбался во время схватки, ее еще не было — значит, его рук дело.

— Вчера я был предельно честен: Ад подписал приговор, — напомнил Ян негромко и страшно. — Личным указом Сатаны. Хотя вы натворили дел в Петербурге и на Земле в целом, вас запросто передали в руки Гвардии и позволили действовать на усмотрение. В конце концов, по рождению вы все еще гражданин Преисподней, хотя и не подчиняетесь ее законам.

В последние годы казней почти не проводилось. Куда легче упрятать преступника в тюрьму или спровадить на исправительные работы: в шахты на Девятом, чтобы добывать камни для амулетов, или сеять на Восьмой… Рабочие руки всегда были ценны — особенно в освоении кругов, за которое правительство плотно взялось. Но что-то Владу подсказывало, расчет у Кары верный: народу нужны хлеб и зрелища. Козел отпущения.

Последнюю фразу он повторил вслух, и Нииран удивленно покосился в ответ.

— Никогда не слышал? — довольно спросил Влад. — В древние времена у людей — не вспомню уж, где, но наверняка в Иудее — был такой прелестный обычай. Выбирали самое мирное животное — козла. К рогам его сначала непременно приматывали красную тряпку. Проводили козла по шатрам, где воздавали почести, которые не снились королям и владыкам, восхваляли его и лелеяли, пели и танцевали, устраивали самый богатый пир. А потом, в конце ритуала, подводили козла к обрыву и сбрасывали со скалы. Кусок ткани снимали прежде, конечно. И — коль пророк один, который Исайя, не лгал — эта ткань должна была побелеть, если Господь принимал жертву и прощал свой народ.

Во время рассказа, в который Влад вдруг ударился с бардовским увлечением, вспоминая те годы, когда читал Вирену сказки в бессонные ночи, Нииран мрачно молчал. Косясь на идущую на планшете запись, Ян колебался, не отрубить ли ее ненадолго. Допрос свернул в какую-то непредвиденную им сторону.