На ней была кожаная куртка с шипами на надплечьях, узкие черные брюки, милая улыбка, взгляд существа, сочетающего в себе наивность и заработок пластикой своего тела. Темные волосы спадали до середины спины, не были собраны. Она выглядела чуть уставшей. Кристофер встрепенулся, вскочил несуразно, отодвинул для дамы стул и сел обратно под задорное хихиканье.
Дорогое красное вино оставляло жирные масляные пятна на сверкающих в игре светомузыки стенках бокала, наполненного до середины рубиновой жидкостью. Кристофер смотрел на спутницу через него, и в животе у него вспыхивало. Забытое чувство ошеломляющей свободы жевало органы, меняя их местами. О таком ему рассказывали. Говорил Aer Itlasti и Кварт Иенский. Говорили лучшие воины его мира. Те, кто позволяли себе в бою прыгать с драконов, чувствуя, как быстро приближается земля, как мгновенно приходит осознание: несколько секунд — и все. Ты разбился насмерть, оставил свой след на этой земле. И когда остается лишь несколько метров до спасительной тверди, прекращающей твои бесконечные размышления о том, что оставил ты помимо кровавого отпечатка на пустынной, выжженной земле.
Кристофер изобразил на лице свою любимую улыбку. Немного нахальную и похабную, вызывающую одновременно и огромное отвращение, и, к огромному удивлению, несказанное влечение и симпатию. Она, казалось, была олицетворением того, насколько притягательна бывает темная сторона.
— За новые знакомства!
— Я не знаю твоего имени…
— Я твоего — тоже. Можешь называть меня Кристофером.
— Это ведь не твое имя, да? Тогда я буду Пандорой!
***
Лежа на массивной груди, укрывая ее черными волосами, чувствуя, как впиваются в бок и бедра пружины старого дивана, как покалывает плед левую ногу, пока правая перекинута через нового знакомого, Пандора задумчиво водила острым ноготком по ключицам Корака, оставляла на них тонкие красные полосочки, мурлыкая себе что-то под нос. Он боялся провалиться в ее темные глаза, зная, что никогда не выберется оттуда, что вечно будет блуждать в пустоте. Она ничего не боялась, рассматривала скромно обставленную комнату, прижимаясь как можно ближе к теплому телу. Говорила тихо. Не боялась нарушить тишину или разбудить кого-то, скорее, таков был нрав ее.
— А это не твоя квартира. Ты тут не живешь.
— Не живу, — отмахнулся он, поймав ее хвост и проглаживая его от чешуйки к чешуйке.
— А где твой дом? — чтобы встретиться с его глазами, она закатила свои, чуть прогнулась, и оттого жилы на ее шее стали видны более.
— У меня нет дома, Пандора. — Пожал плечами он, заломав руки себе за голову и уставившись в потолок. — Зачем мне дом?
— Как зачем? А где же ты… ну, живешь? — она нахмурилась, поняв, что вернулась в начало.
— Черное Солнце здесь не живет. Солнце сюда приходит! — он рассмеялся, жадно поцеловал ее, чувствуя языком острые клычки, созданные для того, чтобы рвать человеческую плоть. А он был человеком, и ему внезапно хотелось боли. Чувствовать боль и причинять ее. К счастью, порыв прошел так же быстро, как начался, лишь только молния ударила за окном.
— Странный ты. Откуда такой взялся, чем занимаешься…
— Все мы взялись… ай, ладно. Расскажу тебе, хвостатая! — Он перевернулся и навис над ней, держа лицо напротив ее лица и грудь напротив ее груди, не моргая уставился во все те же темные глаза, чувствуя, как время от времени проваливается в них, теряет дар речи, как кровь пульсирует у виска и бешено бьется сердце.
— Я — родом далеко отсюда, Пандора. Настолько далеко, что ты и представить себе не можешь. Это совсем другой мир, Мир-Двух-Материков. Там летают драконы, живут эльфы. Знаешь, у всего в наших мирах есть свое место и время. Когда происходит что-то магическое, кто-то вмешивается в естественный порядок вещей, изменяется баланс. Переплетаются судьбы, меняются факты. Ты когда-нибудь замечала подмену? Ну-ка, расскажи?
— Нет… я не… — она запнулась, глядя на Падшего, прикусила губу. Казалось, сейчас она заплачет, будто Кристофер тронул то, чего не следует. Он наконец заметил страх в ее глазах. — Не сейчас…
— Вот, Пандора. Когда случается что-то, что противоречит нужному ходу событий, появлюсь я. Мир движется от Хаоса к Порядку, но медленно. Если что-то эту скорость замедляет, я это поправляю.
— Ты хочешь сказать, что в одиночку изменяешь судьбы ради…
— Равновесия, Пандора. Не в одиночку, конечно, нет. Я лишь исполнитель воли, воли Смерти. На ее хрупких плечах лежит ответственность за равновесие между добром и злом, Жизнью и Нежизнью, Тьмой и Светом. Демоны Земли могут понимать все языки. — Кристофер указал на сине-черную татуировку на внутренней стороне плеча, гласившую: «Herret mai Gerr».
— Смерть — моя Госпожа… А у нас? Что же с нашим миром, ведь…
— Ведь лейтенант Янош Кирай перерезал глотку Ее Величеству. Видимо, сегодня я за нее.
========== Глава III ==========
Стоило раннему солнышку положить невесомые, но такие теплые лучики на обнаженное бедро демонессы, а крупным каплям начать падать с безоблачного неба и разбиваться о внешний подоконник неброской квартирки на первом этаже серой пятиэтажки, как та распахнула глаза, укрытые длинными некрасивыми ресницами, поерзала на неудобном диване. Кристофер, откинув одеяло в сторону, потянулся, жадно положив руку на бедро спутницы, не менее жадно припал к ее губам, довольно муркнув что-то себе под нос. Та расплылась в довольной улыбке, которая переплыла в достаточно загадочную.
— А мне на работу пора…
— Я вызову такси, не стоит добираться самостоятельно.
— Ты встретишь меня сегодня? Я уйду пораньше…
— Конечно, встречу. Пойдем гулять по набережной, пить вино и долго смеяться!
Корак испытывал странную эмоцию. Ему казалось, что миллион раз он произносил что-то подобное. Когда-то обманывал, когда-то лукавил и искажал истину, но никогда не врал. А в этот раз внизу живота прошла судорога, он опустил глаза, не выдерживая пристального к себе внимания. Как-то слишком нервно нащупал телефон в складках одежды, проверил его на наличие хоть небольшого количества заряда, набрал давно выученный номер. Чуть не поругавшись с полусонным диспетчером, он с огромным удовольствием закончил разговор, кинул телефон в сторону.
Натянул брюки и футболку. Дошел до ванной, умылся. Вернулся, когда демоничка, виляя чешуйчатым хвостом, стояла в прихожей, разглядывая себя в зеркало. На девушке была кожаная куртка с шипами на надплечьях, узкие черные брюки, подвеска в виде кольца всевластия.
Приспустив куртку, Падший поцеловал ее в затылок, чуть выше татуировки, очертания которой стали для Кристофера загадкой. Они напоминали ему сигил какого-то демона — данную теорию Корак старался отмести, опасаясь связываться с девушками, принадлежащими кому-то из влиятельных демонов. Кристофер не видел татуировку ночью. Привычка не связываться с сигилами пошла у него с далеких времен, наполненных неприятными историями. Она напоминала одновременно и какие-то цветы, которые он не мог разобрать, и, возможно, иероглифы незнакомого ему языка.
Он собирался было спросить, в нем даже разгорелось любопытство. Сбил с толку таксист, из-за которого буквально разрывался телефон, орущий благим матом какую-то стандартную мелодию вызова. Настолько отвратительную, что пришлось общаться с людьми, лишь бы она замолкла.
Демонесса хотела было перешагнуть порог, но остановилась в последний момент, обернулась к Кристоферу, спросила:
— Скажи, как тебя зовут, а? По-настоящему, пожалуйста.
Он сказал. Она вновь улыбнулась, повела плечами.
— А меня — Пандора.
Ему показалось, что они больше не встретятся.
***
Проводив Пандору до такси, поцеловав на прощание и помахивая руками, как настоящий эмоциональный кретин, Корак вдруг задумался о странном. В нем сыграло что-то вроде совести, за совестью проснулось тщеславие, за тщеславием лесть и жажда наживы, потом заиграл голод, и, чуть подрагивая от свежести утра, Кристофер поплелся в ближайший магазин.
