Потом, не выдержав, схватился за амулет и подумал об Анне.

— Слушай, надеюсь, не отвлекаю… — начал Ян. — Ты не знаешь, куда все мои пропали? Ну, Войцек, Джек наш, Кара с Ишимкой, Рак — да, в гости залетел, — Вирен, Белка, Сашка, Рыжий…

— Ничего себе у тебя пропажи, — присвистнула Аннушка, хотя он еще не закончил. — Ты список составь. И заявление пиши!

— Да я серьезно! — взъярился Ян, повышая голос. — Прости. Ума не приложу, куда они все… Извини, я, наверное, сам поищу.

И отключился, не слушая зашебуршившую Аннушку. Нужно было думать — а распутывать пропажи Ян умел, потому быстро взял себя в руки. Он открыл холодильник, поглядел на бутылку виски и вытащил ее на стол. Налил себе немного в ту же кружку, из которой пил чай, и попытался припомнить вчерашний вечер.

Нет, они не ссорились, если не считать то, что Кара пыталась поначалу стянуть общее одеяло на свою сторону. Потом, правда, оказалось, что она мерзнет, и нужно было ее просто обнять… Ян помотал головой. Раньше. Раньше был вечер, они смотрели «Шерлока», Влад рассказывал детишкам какие-то новогодние страшилки, в углу в кресле сидела Ишим и вязала ему свитер, Корак хвастался путешествиями по мирам, а Джек был счастлив, потому что его гладили все без исключения и подсовывали печенье с шоколадом… Ян помнил их голоса, помнил свет — сгуском света в его памяти остался этот вечер. Они приглушили люстру и зажгли гирлянды…

Почему-то Ян почувствовал себя самым одиноким и несчастным. Он вдруг представил, каково оказаться совсем одному. И ему захотелось завыть.

Накинув куртку, Ян внимательно осмотрел опустевший шкаф, пробежался вокруг дома, чувствуя себя редкостным идиотом, попытался сообразить, куда они все вместе могли пойти… И машина, и «Харлей» Влада остались на месте, и Ян некоторое время постоял рядом. Закурил.

Он вдруг вспомнил, что говорил Владу однажды: «Наверное, я был чертовски одиноким». Редко возвращался мыслями к Будапешту, к пустой квартире — он с радостью покидал ее, отправляясь на тягомотную работу. И никогда не украшал к Новому Году. И Яну страшно становилось: он думал, это нормально, так и должно быть, что ему хорошо, что никто его не тревожит и не дерет нервы. А теперь он не мог представить себя без семьи.

Когда загорелся амулет, Ян торопливо схватился за него.

«Ян, тут убийство, адрес на телефоне, тебе обязательно нужно быть, это важно!» — рявкнула она и тут же выключилась, не успел он задать ни единого вопроса.

На мгновение ему показалось, что у него сердце остановилось. У Яна, к сожалению, была прекрасная фантазия, воспитанная на инквизиторской службе и долгих годах труда над мемуарами… И запросто связалось исчезновение семьи с преступлением, потому что Ян, майор Петербургской Инквизиции, в кои-то веки не мог здраво соображать.

Украшенные улицы ему примелькались, проблески огоньков вызывали все больше вскипающую ярость, и Ян сдавленно рычал, вцепляясь в руль. Он проскочил на красный, резко свернул на улицу, радуясь, что здесь совсем пусто. Вылетел из машины, чуть не споткнувшись, взрыл ботинками снег, обалдело посмотрел по сторонам, наткнулся на пару знакомых инквизиторов, кивнул им рывком. Перед ним был ресторан, у входа ждала Анна, подойдя к которой, Ян не успел ничего спросить, просто потому что вопросов было слишком много.

Но Анна безжалостно молчала сама, распахнула дверь и втолкнула Яна внутрь. Здесь было тепло, пахло чем-то вкусным, сиял свет, и у Яна глаза разбежались. Когда он проморгался, увидел перед собой празднично украшенный зал, улыбающихся гвардейцев, услышал легкую музыку…

— Так, сейчас декабрь, — рассудил Ян. — В этом я точно уверен. Нового Года же еще не было. Аня, какое сегодня число? Срочно.

— Двадцать первое, — спокойно ответила она. — Они так и говорили, что ты забудешь про собственный день рождения, теперь Влад должен мне ночное дежурство.

Еще раз Ян рассмотрел наполненный светом зал, огромную елку с игрушками, столики, за которыми сидели и ждали его знакомые по Аду и Петербургу люди и нелюди. Он даже не думал, что их столько — праздники они привыкли отмечать дома, потому Ян даже смутился. Возможно, у него случился какой-то юбилей. Ян за этим как-то не следил, а возраст собственный выяснял весьма извращенным способом: отнимал от нынешнего года год рождения, и то получалось с погрешностью в пару лет.

Он не привык отмечать день рождения, потому что где-то подсознательно знал, что он ненастоящий, наугад поставленная дата. Правда, его семья считала иначе, и Ян поддался общему убеждению.

А напротив стоял такой же сияющий, как все эти гирлянды, Влад, улыбающийся, в любимой рубашке с серебряной вышивкой по рукавам, а рядом с ним — Кара. Ян молчал долго. Музыканты начали другую песню.

— Ян? — озадаченно позвал Влад. — Ты как? Завис?

— Я тебя убью! — рявкнул Ян, кидаясь на него. — Это была твоя идея, Войцек, урод ты несчастный, я тебе горло перегрызу, ты меня понял? Пусти меня, имею право, я по званию выше!

Кара его удержала, обняла, похлопала по спине, прошептала что-то вроде: «Не убивай этого дурачка при свидетелях… и поздравляю тебя». Ловко толкнула к Владу, но на всякий случай осталась рядом, потому что Яну все еще хотелось его немного задушить.

— Не уходите так больше, ладно? — проворчал Ян, нахохлившись, сжавшись в объятиях. — Так случилось, что почти все дни рождения я праздновал в одиночестве… И я только стал об этом забывать. Знаете, как у меня все переломалось, когда я подумал, что могу потерять вас? Что в один миг все закончится. Что я снова один… Войцек?

— Да? — с готовностью откликнулся он.

— Где мой кактус? Не оставляй меня без кактуса после этого ужаса, ты не настолько жесток.

ix. кактус

Джек тявкнул. Дверь в инквизиторский кабинет отворилась, и Ян на миг скосил глаза от экрана компьютера, быстро оглядев того, кто стоял на пороге. Был это припорошенный снегом Влад, небрежно набросивший на шею шарф, со спутанными волосами; он выглядел так, будто добирался бегом. За спиной точно что-то держал, и Ян наметанным взглядом определил, что это не просто безделушка. Что-то внушительное. Подойдя к Владу, Джек покрутился рядом, заглянул за спину, озадаченно заскулил и подошел к Яну, где улегся, ожидая развязки.

А Влад улыбался как никогда радостно, и это не предвещало ничего хорошего. Ян осторожно свернул отчет. На рабочем столе была фотография, неделю назад сделанная Владом: заснеженный сияющий Петербург.

— У меня для тебя подарок, инквизиторство! — продолжая все так же коварно ухмыляться, громогласно заявил Влад. — Ни за что не угадаешь!

— Это голова убийцы? — с легкой надеждой спросил Ян. От Влада можно было ожидать чего угодно, и он сразу решил не скромничать в предположениях.

— Хм. Нет, но, если тебе так хочется, можно устроить, дай мне полдня, — решил Влад, чертовски очаровательно, нужно признать, улыбаясь. Тем не менее, Ян поспешил помотать головой, чтобы не искушать его лишний раз.

Не выдержав, Влад сам перестал мучить загадками и поставил перед Яном горшок с… Определенно, это было растение. Ян готов был поклясться в этом. Насчет остального он терялся, поскольку у притащенного Владом уродца были длинные обвислые стебли, точно у плакучей ивы, из каких-то странных гладких пластин, а на конце каждого пылало по лохматому цветочку.

Ко всему прочему, в горшке лежала новогодняя гирлянда с пластмассовыми колокольчиками, а на самом растении висели крохотные игрушки-шарики разных цветов.

Ян обменялся с Джеком ничего не понимающими взглядами и, по крайней мере, почувствовал себя не одиноким.

— Что это? — наконец спросил Ян. — Оно проклято?

— Это рождественский кактус! — объявил Влад.

— Какой он… необычный, — тактично заметил Ян, старательно подыскивая цензурные синонимы к всплывающим в мыслях словам. Силы оставляли его. — Довольно… ээ… концептуальный.

— Конечно. Он же рождественский!

— Рождественская должна быть елка. — Ян попробовал зайти с другой стороны. И не без опаски тронул одну навощенную пластинку. — Понимаешь?