— Нам нужен, блядь, этот след! — рычала она, непокорно мотая головой и отбрасывая назад взлохмаченную, расплетающуюся косу. — Если не найдем ублюдка сейчас, дело передадут Вацлаву, а я… Это дело чести, мать ее!
— Знаю, — устало отозвался Падший, поглядывая на нее с долей сочувствия — или Каре хотелось в это верить. — Если не получится, конец света не наступит. Вы, люди, крайне изобретательны. Уверен, у нас есть еще пара вариантов. Камеры?..
Сидя под дождем на узкой лавочке, они что-то обсуждали. Бесполезно. Обида грелась в груди, грозилась вспыхнуть лесным пожаром, который даже гроза, угрожающе ворчащая над Прагой, не смогла бы потушить. Она должна быть сильнее, более умелой, не бояться боли в сведенных судорогой пальцах… Но магия не слушалась по-прежнему. Не всегда. И Кара не чувствовала себя всесильным боевым магом, как похвалялась перед девками в ночных клубах. Вряд ли они были трезвы настолько, чтобы хоть что-то понять, но зато верили безоговорочно…
Косясь на Падшего, Кара раздумывала, бывают ли у него минуты сомнения, терзается ли он так же. Вспоминала небрежную усмешку, будто приклеенную к губам, и вместе с тем обреченно-усталый, древний взгляд стальных глаз. Всю свою сознательную жизнь она равнялась на него, подражала, осознанно или нет. Но и близко не чувствовала себя такой самоуверенной.
— Ненавижу дождь, — призналась она, хотя никто и не спрашивал. — Всех ненавижу. И небо ваше, и божков, которые на нем сидят… И этих уебков, которые детей убивают.
— И меня? — усмехнувшись, уточнил Падший. — За компанию?
— Ну, — смутилась Кара, — иногда. Для профилактики.
Хоть и косилась краем глаза, не уловила момента, когда он развернул широкие черные крылья, укрывая ее от дождя — специально или ненароком?.. Задрал к небу голову, мечтательно вздыхая, и лицо у него было удивительно мирное, спокойное, такое Кара редко ловила. Она понимала, какое удовольствие ему доставляет порхать в вышине. И сама хотела бы попробовать, но не в такую погоду, конечно.
— А если увидят? — насупилась она.
— Ты же маг, — насмешливо напомнили. — Поставь какую-нибудь иллюзию и успокойся.
Заклинание получилось кривенькое и косое, но зато вышло хоть какое-нибудь. Должно было закрыть их от всех любопытных глаз, но в дождь желающих погулять и так не находилось — не на этой улице уж точно.
— Я как-то лучше с боевыми. Ну, знаешь, дать кому-нибудь по роже огненным заклинанием — вот это по мне!
Продолжая рассматривать Падшего, она покачивала ногой, едва касаясь поверхности особо крупной и глубокой лужи, которая разлилась морем прямо под скамейкой. Что Кара о нем знала? Да даже имени не было, ничего… Падший огрызался, рассказывал что-то про Небеса (которые Каре и представить-то было страшно и сложно), где у него это самое имя отняли. А еще помогал бескорыстно, казалось, иногда — жизнью рискуя. И Кара никак его разгадать не могла, все мучилась.
Но это все было для нее не так важно сейчас, когда она растерянно разглядывала свои подрагивающие пальцы. По волосам стекала вода, но над головой надежным зонтом были развернуты крылья. И если получается у него, если ему судьба покоряется и позволяет творить, что на душу ляжет, сможет и Кара. Обязательно, непременно! Говорить она вслух, конечно же, не стала: рассмеется, потреплет по волосам, окончательно уничтожая заплетенную косу, назовет немного обидно «мелочью»… По сравнению с парой тысяч лет двадцатка ее — конечно, мелочь, но все равно неприятно скребет на душе.
— Я б выпила, — произнесла она. Знала, что в этом-то он ее всегда поддержит. — Пожалуй, это был трудный день.
— В тот клуб?.. Забыл, как там его, — он всерьез нахмурился, пытаясь вспомнить, но быстро сдался и махнул рукой: — Да и не важно. Идем.
Он решительно встал, сложил за спиной крылья, и Кара сама собой потянулась следом.
========== — сколько ты еще дома пробудешь? ==========
Комментарий к — сколько ты еще дома пробудешь?
#челлендж_длялучших_друзей
тема 13: современность
Технически у нас и так современность, хотя большую часть времени герои проводят в Аду, который застыл в магическом Средневековье… Так что нужно было придумать что-то интересно. Поэтому у нас тут внезапное модерн ау без магии, русреал, Петербург, наши дни, все герои — обычные люди. И, да, это то самое ау, в котором Кара и Влад действительно брат и сестра, более того, близнецы, но я не знаю, как это вот все вышло. Честно-честно.
Последний раз проверив телефон, Кара уверенно свернула к дому Влада. Ее встретили шум ветра в деревьях и гвалт, доносившийся со стороны играющей ребятни, ворвавшиеся в прохладу салона через опущенное окно. Небольшая пятиэтажка выглядела бы бедно, если б не долгая история, тянущаяся еще из царской России; Влад по такой ерунде тащился неимоверно, ему вроде бы по профессии положено, но Каре было правда интересно, как долго он сможет задвигать про искусство и эстетство, когда ему на голову древняя штукатурка посыплется. И все-таки он был единственный, кто отважился жить в доме после смерти родителей, в стенах, которые еще могли помнить их предсмертный крик…
Это были нехорошие воспоминания, и Кара потрясла головой, надеясь избавиться от них побыстрее. Припарковавшись под окнами, она вышла из машины, втянула воздух поглубже, подняла лицо к небу. Она любила Петербург давно и безнадежно — это было у них семейное, хроническое. Город, переживший многое, суровый и смурной, пропахший ржавчиной и илом, был ее единственным домом.
Особенно после жарких пустынь Сирии, сводивших Кару с ума. Почесав зарастающую ссадину через бровь, она в последний раз сунулась в машину, проверила свое барахло на заднем сидении, бронежилет, пару ремней от портупеи, прикопанную под всем добром «Беретту». Схватила оттуда обломок черного камня, стеклянно переливающийся, — небольшой сувенир из ада. Она всегда притаскивала Владу какие-нибудь безделушки на память.
Пока она поднималась по лестнице, Корак черкнул пару сообщений, и она была спокойна, что он отзывается на осторожные эсэмэски; время близилось к вечеру, а значит, он уже бесился где-то на Думской в шумной компании хихикающих девиц. А потому все шло по-прежнему, хорошо, словно Кара и не уезжала никуда; Корак не влезал в неприятности — больше нужного, — а им не приходилось их разруливать, и это уже был повод для счастья.
Придавив звонок, Кара вслушалась в его беспокойный клекот по ту сторону. Уловила играющую у Влада музыку, покачала головой: ведь сколько раз жаловались соседи… Долго ждать не пришлось, дверь распахнулась, на пороге стоял Влад, домашний, немножко взъерошенный; он, может, ожидал увидеть не ее, потому что явно готов был грозно рявкнуть… Опомнился, улыбнувшись, сгреб ее, не способную вырваться, и Кара сердито зашипела: ныли почти разбитые ребра.
Стоило бы позвонить и предупредить, но Кара решила сделать ему что-то вроде сюрприза: она освободилась на пару дней пораньше, чем ожидалось, их перебросили куда-то западнее, а потом и вовсе уволокли на самолет. Раненых было слишком много, смысла продолжать операцию — почти нет. Она была рада, что кто-то выдернул ее поредевшую и помертвевшую лицами группку из страшной пустыни, иначе Кара бы сама ринулась на врага — с одним автоматом или вовсе голыми руками. Теперь она проходилась, с радостью оглядывалась, рассматривая светлые стены и просторные комнаты. Все было знакомое и родное, семейное, и в груди вспыхивало что-то светлое и теплое. Колючее, но очень теплое, как шарф какой. Ручной работы, связанный из кусачей шерсти.
Вертя головой, Кара смотрела по сторонам с искренним, почти детским интересом, но вдруг столкнулась с мальчишкой, застывшим в дверях кухни. Обычным таким, глядящим напрямую без страха — тощий, тонкий совсем, как будто месяцами его не кормили, светловолосый, в белой широкой футболке и джинсах; он смотрел прямо на нее, растерянно косился на Влада — сравнивал.
— Это кто? — подозрительно уточнила Кара — шепотом на ухо, уцепив Влада за плечо и подтащив к себе поближе. У него редко бывали гости, домой он никого не водил из принципа — и вряд ли что-то поменялось за те недели, что ее не было. В детстве Влад, правда, пару раз приносил домой облезлых тощих котят, которых собирал по окрестным подвалам, а потом сам задыхался от прижавшей аллергии. Пацан и правда в чем-то напоминал бездомную кошку.
