Тихий шелест и завораживающие движения словно вводили в гипнотический транс. Хотелось смотреть и смотреть на опасный, очаровывающий, заставляющий забыть обо всем смертельный танец.

И я попалась. Даже не заметив, как Петенька взмахнул рукой. Хлыст со свистом рассек воздух. Очнулась только тогда, когда дикая раздирающая боль пронзила все тело.

Петенька замахнулся снова. Полоснул по спине, груди, рукам, ногам, голове. Удары сыпались один за другим. Рассекая кожу до крови. Погружая в агонию. Превращая мое тело в кровавое месиво. Через мгновение после начала экзекуции, одежда повисла на мне окровавленными лохмотьями. Кричала до хрипоты в горле. Крепко зажмурившись. Скулила и умоляла о пощаде. Осознавая, что живой мне отсюда не выбраться.

Что этот садист забьет меня до смерти. И моего малыша заодно.

От этой мысли стало еще хуже.

Я не хотела умирать. Сейчас, будучи беременной, жажда жизни преобладала над всеми другими эмоциями. Желание выжить во что бы то ни стало, заглушило даже невыносимую боль, пожирающую все мое тело. Я словно сгорала заживо на погребальном костре. Осыпалась пеплом к ногам похитителя и извращенца, кайфующего от моей беспомощности и агонии.

От очередного удара все же небеса сжалились надо мной, подарив забвение. Пусть даже на несколько секунд. Но в момент этой передышки, я вспомнила то, чему научилась у одного психолога.

Осознала, что вот он… шанс выжить. Абстрагироваться. Отключиться от всего окружающего. Если мне удастся уйти глубоко в собственное подсознание, то плевать на любую боль. Меня никак невозможно будет привести в чувство. Пока я сама не захочу вернуться. А то, что Петенька попытается вернуть меня в сознание, я даже не сомневалась. Ему не интересно избивать безсознательное тело. Ему нужны мои эмоции. Моя боль. Моя агония.

Хрен ему.

Постаралась сконцентрироваться, мысленно ища спасительную дверь. Вот она. Сияет ярким зеленым светом. Манит к себе. Обещая покой и благодать. Безопасность.

И я кидаюсь к ней. Мгновение, хватаюсь за раскаленную ручку. Вою от обжигающей боли. Резко дергаю на себя, открывая заветную дверцу нараспашку. Слышу где-то вдалеке злобный разочарованный вой.

– Сссукааа! Думала скрыться от меня! Не выйдет!

Оглядываюсь на пороге, вижу, как он собрался окатить меня водой из ведра, наверняка ледяной. Чтоб очнулась наверняка. И быстро ныряю за порог, захлопывая за собой врата в собственное подсознание. Отсекая себя от агонии и боли. Оказываюсь в кромешной тьме. Оставляя на растерзание садисту бесчувственное окровавленное тело.

И лишь на задворках сознания билась паническая мысль.

Лишь бы не навредил малышу!

Лишь бы не узнал!

Лишь бы выбраться живой из этого ада!

Слышу, как кто-то ворвался в подвал. Крики. Вопли.

– Ты совсем рехнулся! – Женский голос, знакомый, но почему-то ужасно мерзкий, визгливый. Мачеха. Эмма Эдуардовна. Подколодная змея, которая обманом женила на себе моего отца. А затем свела его в могилу. Та, кто безжалостно избавилась от моей бабули. Та, кто убила ее. – Ты же ее забьешь до смерти. И мы лишимся всего. – Продолжала увещевать она. – Вспомни, сынок. Вспомни о деньгах. О больших деньгах. Чтобы их заполучить, ты должен выпытать у нее информацию. Нам за нее заплатят. Много заплатят. Потом, можешь делать с ней что хочешь. Мы столько всего сделали, ради достижения этой цели. И сейчас, ты собираешься все похерить? – Раздался смачный шлепок. – Приди в себя!

Наконец, он остановился.

Я слышала неровное дыхание, со свистом вырывающееся из его легких. Он вздохнул. Выдохнул.

– Ты права, мама. – Обернулся, все же окатил меня ледяной водой. Смывая кровь и слезы. – Эй, куколка, давай, возвращайся. Нам нужно поговорить.

Вот только я уже оказалась заперта в собственном подсознании. И возвращаться совсем не хотела.

Висела безвольной куклой на цепях. Уставившись открытыми глазами в пустоту.

За все время, я не произнесла ни звука. Ни стона. Ни крика.

Он не добился от меня ничего.

Подошел, погладил по окровавленной щеке. Затем провел по ней языком, слизывая кровь.

Мне затошнило. Будь я в сознании, и было бы чем, наверное бы вырвало.

– Посмотри на меня, куколка, – прошептал он внезапно изменившимся голосом. В нем отразилась паника. – Боже, кто это с тобой сделал? Сейчас, детка, сейчас я тебя освобожу, потерпи. – Потянулся к пульту. И замер на мгновение. Вновь посмотрел на меня. Теперь уже взглядом полным ненависти. Отпихнул от себя пульт. Схватил меня за волосы. До боли оттянул голову. И прорычал. – Что, сучка, решила, что мы тебя отпустим? И не надейся. В этот раз не сбежишь. Сдохнешь в этом бункере. Здесь тебя никто не найдет. – И расхохотался.

Затем, развернулся, выбежал из бункера, захлопнув за собой двери. Оставив меня наедине с мегерой, что свела в могилу всю мою семью. И еще не известно, кто из них был опасней. Кого следовало опасаться больше, Петеньку шизофреника, или его мамашу убийцу.

Я держалась из последних сих ради своего малыша. И ради мужчин, которым без остатка, отдала тело, сердце и душу. Даже не догадываясь, что оказывается, им мои дары не нужды. И что в скором времени, они без сожаления растопчут их своими дизайнерскими ботинками.

Есения

В следующий раз снова очнулась от того, что кто-то выплеснул на меня по меньшей мере, ведро ледяной воды. Застонала от пронзительной боли, охватившей все тело. Поначалу, не даже не осознавала, где нахожусь. И почему.

А затем, воспоминания прошедшего для, ну я надеялась, что пролежала в отключке не больше, нахлынули волной.

Две полоски. Радость. Желание поделиться этим с моими мужчинами. И… та расфуфыренная курица. Которая открыла мне глаза.

До сих пор слышу их голоса с того видео. И становится мерзко и больно.

Разве можно спорить на живого человека?

За что они так со мной?

– Эй, ты еще живая? – Знакомый визгливый голос выдернул из пучины отчаяния. Блондинка. Опять. Да что ж мне так на них не везет, а? – Ну привет, падчерица.

– Сто лет бы тебя не видеть, сучка крашенная? – прохрипела я. – Воды, дай попить.

Женщина в розовом брючном костюме брезгливо поморщилась. Но все же поцокала каблуками к столу, и как я его раньше не заметила, на котором стояла бутылка с водой и одноразовый стакан. Блондинка налив воды, подошла ко мне.

– На, цени мою щедрость, дорогуша. – Мне поднесли стакан с простой чистой водой. Боже, кажется я ничего в жизни вкуснее не пробовала.

– Спасибо. Думаю, просить у тебя помощи бесполезно. Верно? – Попробовать все же стоило.

– Размечталась. Не сбегала бы. Спокойно вышла бы замуж за моего Петрушу. И не оказалась бы сейчас в этом подвале. Помочь тебе смогут только твои ебари. Когда согласятся заплатить выкуп. И откажутся от сделки, над которой сейчас работают.

– Не сбегала? Ты серьезно? Милочка, твой сыночек психопат. Если бы я не сбежала, то оказалась бы на кладбище. Как и все мои родные. Это же вы? Вы их убили. – Прорычала, отчаянно дергая скованными цепями руками. Запястья и плечи выворачивало от пронзительной боли. Но я не произнесла ни звука. Понимая, что и Милочка, и ее Петенька, лишь посмеются… И постараются сделать еще больнее. – Сделка с Мейнардом? Они не откажутся. Столько сил, крови и пота в нее вложили.

– А ты, дорогуша, сделай так чтобы отказались. Вот сейчас по-быстрому снимем видео, а затем позвоним им, где ты их очень хорошо попросишь. И макияж у тебя тот, что надо. Сострой печальное личико, вопи как тебе больно. Проси, чтобы забрали тебя отсюда. Проси, умоляй их о помощи. Иначе, пожалеешь. И то, что сотворил с тобой мой Петруша, покажется тебе просто раем, по сравнению с тем, что будет с тобой дальше. – Закончив пламенную речь, мачеха отошла к столу, взяла с него по всей видимости, видеокамеру. Настраивая гаджет, снова повернулась ко мне. – Что мамаша твоя, что папаша, что бабка, ничему вас жизнь не учит. – Окинула меня презрительным взглядом. – Доверяете всем подряд. Да-да-да, не смотри на меня так. Их всех мы в могилу свели. Хотя, трупов твоих мамаши и бабки так и не нашли.