Что произошло, я понял только тогда, когда увидел машину этого парня, отъезжающую после проверки. Заподозрив неладное, я кинулся в кабину своего грузовика ― точно, инструментов нет, всей сумки. Бежать за вором было поздно, после проверки машины отгонялись в закрытую зону, в которую никого не пускали. Можно, конечно, найти его, когда он пойдёт назад из порта, и набить ему морду. Но сумку не вернуть, а сдавать свою машину мне нужно сейчас.

Что делать? Докладывать офицеру тоже поздно, проверка нашего полка уже началась, и он ходил с приёмщиком. Единственное, что оставалось ― это рассказать о случившемся своему соседу, старому опытному шофёру. Как он меня тогда ни прибил, не знаю. Наверное, просто времени не хватило: «Я в очереди позади тебя. Возьми мою сумку, а как сдашь машину, отвлеки принимающего хотя бы на десять секунд».

Капитана госбезопасности очень рассердило, когда после подписания акта приёмки я уронил ему на вычищенный яловый сапог невысохшую кисточку. Свежую краску я оттирал тщательно, пока не услышал, как хлопнула дверца грузовика моего спасителя. Наш офицер всё понял мгновенно. Вот что значит фронтовик. Как только упала кисточка, он сразу же встал между особистом и оставленной в кабине сумкой. По выражению его лица я понял, что гауптвахты мне не избежать. Но хорошо всё то, что хорошо кончается. Задачу мы выполнили, подзатыльник от старшего товарища и трое суток ареста от командира я получил, и все вместе мы отправились назад в полк на той же машине, которая привезла нам запчасти. Только снабженец, который их доставил, задержался в городе по каким-то своим делам. То, что он рассказал, вернувшись вслед за нами через два дня, повергло всех в недоумение и ярость.

Оборудование, которое монтировали американцы, оказалось огромным прессом. Все грузовики, которые за тяжёлые фронтовые годы стали нам почти друзьями, загоняли под этот пресс. Несколько ударов, и боевая, сверкающая свежей краской, отлаженная как часы, машина превращалась в сплющенную груду металлолома. Портовый кран подхватывал эти останки и бросал в бездонное нутро корабля. Так союзникам было выгодней.

Через час из магазина вернулась жена:

– Ну как, приняли дублёнку?

– Без слов. Даже ничего не спросили и не посмотрели.

Я любил бегать за хлебом. В детстве. Когда соседский урюк слаще растущего в своём дворе, даже если он не поспел. Ну а уж хлеб… нет, такого вкусного сейчас не пекут. Вкуснее только узбекская лепёшка. Но она маленькая, а тут целый «кирпичик». Тёплый, с хрустящей корочкой, а запах… голова кружилась от этого запаха. Магазин был недалеко. Если бегом, а в детстве по-другому не бывает, то минут за 10 можно обернуться туда и обратно. Но быстро было только туда. А вот обратно… вытерпеть столько времени этот аромат было невозможно, и я чуть-чуть, ну вот совсем капельку, откусывал от горбушки. Каким образом эта капелька оказывалась больше, чем сама горбушка, я до сих пор не понимаю.

Главное, голодным я не был. Мама всегда говорила: «Не забудь поесть, не забудь поесть». Только какой тут обед, если наша махалля проигрывает в футбол соседям. Меня-то не дождались, поставили на ворота какого-то пентюха. Ну вот кто бы смог пойти домой в такой ситуации? Ладно, игру я тогда спас, встал в воротах намертво. Ни одного не пропустил. И наши ― молодцы, успели счёт сравнять. Прибежал домой, бросил портфель, а через 10 минут другая игра ― старшие пацаны сказали, что выиграют у нас, даже если их будет в два раза меньше. Не-ет, такое пропускать нельзя. Бьют по воротам они здорово, такие мячи только я могу взять.

Надо быстро перехватить что-нибудь, и на поле. Самое вкусное ― это отрезать здоровый кусок хлеба и посыпать его сахаром. Ммм, объедение. Ух ты, а у нас в холодильнике масло есть. Если немного намазать на хлеб, никто не заметит, что меньше стало. Зато как вкусно, пирожного не надо. От жары масло немного тает, и крупинки сахара тонут в нём. Надо быстрее съесть, успеть до игры, но так хочется растянуть это удовольствие. Оп, а что растягивать? Как быстро кусок закончился. Ладно, есть больше не хочется. Пора бежать. Надо только скрыть следы преступления, а то мама вечером опять будет ругаться, что я не пообедал.

Так, что она говорила, сегодня на обед? Не помню. А что есть? Вот на подоконнике кастрюлька. Что там? Ага, капуста плавает, ещё что-то. Что-то сегодня борщ не такой, некрасивый какой-то. Ну да ладно, не есть же. Беру собачью миску и отливаю в неё пару половников ―ешь, псина, попробуй хозяйской пищи. Только смотри, если мама спросит, скажешь, что я съел.

Ну вот, разве честно лупить по воротам со всей силы, если противник на несколько лет младше? Я ведь даже доставал эти плюхи, но мяч пробивал мои руки насквозь. В общем, бабочек я пропустил немерено. Ребята даже обиделись на меня. А сами-то. Ни одного не забили. Тоже мне, нападающие. Хоть бы кого-нибудь в защиту поставили.

А тут ещё дома:

– Уроки сделал? Как ничего не задали, ну-ка, покажи дневник. Садись делать немедленно.

– Почему не обедал? Опять куски таскаешь всухомятку? Как поел, вон макароны с котлетами в холодильнике нетронутые стоят. Какой борщ? На подоконнике? О боже! Это же я собаке сварила. Ты что, не видел, что картошка нечищенная?

Вот за что мне попало? Собаке сварила. Так она его и съела, всё как надо. Так, математику я сделал, остальное ерунда, завтра перед уроками спишу у кого-нибудь. Пора спать. В защиту мы толстого поставим. А мячи я буду не ловить, а отбивать кулаками. Я видел, Яшин так делал. Фиг они мне завтра забьют… хлеб вкусный… а Ленка с параллельного ничего, симпатичная… мяч…летит… поймать…

Жажда приключений питается открытиями, которые мы совершаем каждый день. Пока мы молоды, нам кажется, что впереди будут большие достижения. Мы бредим дальними странами и путешествиями. Ведь именно там нас ждут новые свершения и большие дела.

А что можно открыть на уроке черчения. Ну, нарисовали все свой дом. Кто-то многоквартирный и многоэтажный с множеством окон, балконов и подъездов, а Колька быстренько, в несколько линий, свой маленький, с одним входом и тремя окошками на фасаде. Только чего-то в нём не хватало. Он никак не мог понять, что же он забыл.

Молодой учитель посмотрел на Колькино творение и улыбнулся:

– Повезло тебе ― и домик красивый, и работы меньше. Тебе не кажется, что чего-то не хватает? Вот здесь как-то много свободного места.

Школьник пожал плечами:

– Не знаю, вроде всё.

– А если вот так?

Быстрым и точным движением учитель нарисовал под крышей маленький прямоугольник.

– Что это?

– Обычно в этом месте бывает чердак. Не замечал? Домой придёшь ― посмотри.

Вернувшись к доске, недавний выпускник педагогического института громко объявил:

– Всем домашнее задание. Сравнить свои чертежи с оригиналом и дополнить тем, о чём забыли. На следующем уроке мы разберём ваши ошибки и будем учиться, как их не делать в дальнейшем.

Событий в этот день было ещё много. Последние дни ранней осени. Дни, когда солнышко, перед отправкой на зимовку, ещё не упаковало в чемоданы остатки тепла, а зима не прислала своих квартирьеров ― долгие холодные дожди. Сидеть дома в это время ― просто преступление. Поэтому мальчишки сначала гоняли мяч на пустыре, а потом носились на великах по дворам и тротуарам, распугивая стайки девчонок, прыгающих через резинки.

О домашнем задании по черчению ветреный ученик вспомнил только утром, когда уже бежал в школу. Оглянувшись, он наскоро осмотрел свой дом. Из-за высокого зелёного забора, который отец недавно поставил вместо старого дувала, видна была только крыша. Но этого было достаточно. Чердак, действительно, был. «Как же я его раньше не замечал»? ― подумал Колька. Все его мысли теперь были только о двери, за которой он ни разу не был. Воображение рисовало спрятанные забытые клады и секретные карты. Ну, или хотя бы старинные вещи, которые теперь стали раритетами и стоят сумасшедших денег. Во всяком случае, какая-нибудь сломанная прялка, которую можно починить и сдать в музей, там наверняка есть. Не говоря уже о чём-то таком, чего у других пацанов точно нет.