Далее в конце августа девочек (кроме Казухи, естественно) собрал Хейджи. Он заговорил очень отдалённо, но все быстро просекли его желание быть «на коне», то есть «лучше всех». И, конечно же, рассказали его «гениальный план» Шиничи и Макото, ведь их помощь была бы неоценима. Лучший друг жениха тут же отметил кучу недостатков плана, но коллективное голосование решило, что все будут играть невинных овечек, которые тут не причём. И так Аоко увидела самую смешную в её жизни помолвку: Хейджи тоже создал квест, где девушке нужно было найти сокровище и сразиться с кучей пиратов. Первым недостатком было то, что кучу пиратов она раскидала за пять минут, а вторым и главным… скажем, шифр был не для неё. Она повертела его в руках, не по–женски почесала затылок и замерла намертво. Темпераментный жених ждал, ждал, ждал, да вдруг как заорал: «да я же тебе предложение делаю, что ты тупишь?!». В общем, в тот раз из зала вышли все, хотя ссору было слышно и за стенами замка. Но на празднике пара успокоилась, пока Шиничи не взял на себя первый и полный иронии тост.
— А–ха–ха, А–ХА–ХА! — смех вырвался сам по себе, а вопросительный взгляд снизу почувствовался сквозь крепкие дубовые доски.
— Что такое? Нечто смешное вспомнила?
— Да! Помнишь, я тебе рассказывала, как Шиничи и Хейджи подрались? Ну? — недавний кондитер издал смешок, но более не засмеялся.
— Мне было бы смешно, если бы я сам это увидел!
— Да–да, понимаю! — но о настоящей причине отсутствия смеха Аоко прекрасно догадывалась.
В начале ноября к ней в замок пришёл Сагуру и, собственно, ясно зачем. Он пригласил её в осенний лесок за замком и банально (на одном колене) предложил рубиновое кольцо, но Аоко мотнула головой. Принц, впрочем, настаивал, но жить с приторным показушником, который даже не знает, что у неё синее имя и дарит рубин? Пусть ищет свою алую принцессу, а отца она как–нибудь уговорит. И подруги её поддержат, ровно, как и ставшие ей хорошими друзьями принцы.
К тому же Аоко не терпелось увидеть любимый зимний рынок в любимый зимний праздник. Да, шестнадцатое Рожество.
Снежинки кружили над ней и падали на варежки, тая на руках. Какая–то быстро, какая–то медленно, какая–то промахнулась — и так каждая. А небольшие, но приятные сугробы неизменно украшали зимнюю сказку и предвещали долгожданную встречу.
Кид вышел с другой стороны. Удивительно, что только тогда, спустя год разлуки, она, наконец, заметила, как он возмужал. Он не стал мускулистым или полным, у него лишь расширились плечи, и рост обогнал её на половину головы, как в обычных банальных книжках. Но, главное, мальчишечье лицо, ещё сохранившее детское ребячество, приобрело черты мужчины, на которого можно положиться и опереться, и в которое вмиг влюбилась бы куча принцесс, будь он каким–нибудь принцем.
— Счастливого Рождества, принцесса! — даже не дожидаясь, когда они войдут в знакомый магазин, он протянул ей медальон. Немного старый, потрепанный, но тот, который в любой момент можно почистить. Аоко улыбнулась.
— Спасибо! Счастливого Рождества! — принцесса тоже не медлила и вытащила из сумки несколько пар носков, — Банально немножко, но зима сейчас суровая…
— Это точно, проходи! — галантно приоткрыв дверь, парень впустил её внутрь и сел рядом. Из его кармана показалась свеча, и в закрытом помещении стало тепло и светло.
Аоко скользнула по его наряду — снова потрёпанный и старый, но целый костюм, как и ботинки. «Интересно, это его отца?» — но она не хотела трепать старые раны, и спросила:
— Что нового?
— Я почти закончил! Но всё равно ещё два года! Помнишь, что мы встречаемся в домке? — девушка улыбнулась.— Угусь!
— А у тебя что нового?И пошёл рассказ, и в первую очередь о недавнем визите Сагуру. Кид слушал весьма внимательно, но его лицо не выражало приятных эмоций. Раньше ему тоже не нравилась тема Сагуру, мальчиков или чего–то ещё, но сейчас он был полон той ненависти и зависти, как при их первой встрече. Но девушка не знала, что сказать или сделать, потому начала говорить о друзьях и той самой драке, чтобы как–то успокоить друга.
— Аоко! — голос снизу снова привлёк внимание, — Так, победил–то кто?
— Победил? Ах, этого мы не узнаем — Ран и Казуха их разняли, — и только в этот момент человек снизу рассмеялся.
— Значит, победили девочки! Ха–ха–ха!
— Вот–вот, победили девочки! Будешь отвлекать, как спущусь — и снова девочки победят!
— Понял–принял, мадмуазель!
Кид успокоился не сразу, но, как–то удивительно, сменил настроение. Он стал рассказывать о домах, о людях, о фокусах, но не касался темы себя. Впрочем, может он всё расскажет в то Рождество, когда они будут только вдвоём?
Это вскоре и станет новым Рождественским желанием Аоко.
— Такие милые разговоры, где и есть, что вспомнить, и нечего вспоминать одновременно — самые лучшие, — тихо–тихо шепнула Аоко под шумный грохот тарелок. Что ж, неужто осталось два года? Надо поторопиться!
Семнадцатый год. Зимой — санки с подругами, летом — пляж в королевстве Соноко, осенью — прощание с Сагуру, которого бабушка забрала в другое королевство на неизвестный срок. В остальном год был пустым. Принцессы, не помолвленные в семнадцать, начинающие старые девы, которым нужно брать всё в свои руки, иначе — навеки одна. Но Аоко давно призналась себе, что никакой принц не заменит разговорчиков на зимнем рынке у коробок, под деревом или внутри булочной.
Аоко периодически заходила в этот магазинчик. Им владел тучный старик с неровной спиной и низким ростом, а добрая женщина средних лет в простеньком платье продавала вкусную выпечку. К сожалению, почему–то магазинчик зимой не работал, и принести какую–нибудь булочку Киду в подарок не представлялось возможным. Зато, когда отношения с продавщицей достигли высокий степени доверия, в голову прокралась идея.
Принцесса нашла ещё двух женщин, что готовили ту самую выпечку, и целый месяц работала вместе с ними. Так она шаг за шагом узнавала технологию и премудрости тех самых вкусных пирожков и, когда пришло время, могла легко приготовить несколько из них самостоятельно. Вот и к семнадцатому Рождеству она заполнила кулинарными «не изысками» круглую корзинку и достала немного странный подарок, что показался ей хорошим — белый наряд того фокусника из цирка и даже плащ того же цвета к нему, чтобы парень смотрелся как герой. «Думаю, он помнит шарф?» — улыбнулась она, собрав сумку, выбежала из замка.
Сегодня снег не шёл, а сугробы вновь увеличились. Девушка неожиданно для самой себя запела песенку, а на дереве перед рынком запрыгал радостный толстый снегирь. Он перепрыгнул с одной ветви на другую, а потом на толстую деревянную арку рынка, где девушку уже ожидал парень с широкой взрослой улыбкой на лице.
— Счастливого Рождества! — с ходу он порадовал любимым трюком с розой и удивил милым подарком — браслетом из ракушек.
— А как же рыбы? — ранее весёлый парень отшатнулся от подруги и испуганно взревел:
— Ры–рыбы… не произноси это слово! — а потом отвернулся, — Мама нашла в старом сундучке.
— Ха–ха–ха, какой вы забавный джентльмен, — приподняв длинный пуховик, принцесса показательно зашла в уже открытую булочную и вытащила сумку, — Счастливого Рождества!
Хлебобулочные изделия исчезли моментально, а Кид, нарушив все манеры, отрыгнул, отшутившись:
— Между прочим, комплимент повару!
— Да–да, дожуй! — ладонь легла совсем в углу возле губ парня и медленно вытерла небольшое пятно от повидла, — Чумазик!
Но «Чумазик» не ответил: он отложил сумку и развернулся полубоком прямо к Аоко. Взгляд голубых глаз стал размытым, затуманенным, хотя всё ещё фиксировался на ней. Щёки ощутимо заалели, а потом загорелись, когда чуть холодные губы коснулись её губ.
