— Нет, я ведь не могу быть уверен, что это правда был Шингу. Плюс всё равно это слишком странно для доказательства. Но мы можем узнать главного подозреваемого.

Трель звонка прервала последние слова парня. Все повернулись в сторону открытой двери в прихожую.

— Они? — вновь заговорила модель, — Рано ведь.

— Не знаю, но я открою, — поднялся инспектор, — Будь осторожен, Сагуру–кун — сейчас очень важный момент.

— Да, — согласился парень.

Трель звонка повторилась.

***

Даичи уже не кашлял, но всё равно не вылезал из кровати, да и из комнаты почти не выходил. А она была странной — что–то на границе минимализма с каморкой, будто это не комната в частном доме, а маленькая комната в общежитии с одной кроватью. Вроде такой красивый дом, но тут всего одно окно, да такое маленькое, что длина и ширина едва достигают двадцати сантиметров. Интересно, комнаты детей оформлены лучше? Хотя Кайто не за этим пришёл.

— Вам лучше? — для приличия спросил парень. Мужчина лишь весело покачал головой.

— Как говорит моя интуиция, я выздоровел три дня назад. Хотя ещё чуть–чуть кашлял! — то, что он смеялся и всё понимал, а не сидел с запутанной головой, было прекрасным качеством выздоровления, — Кайто–кун, ты–то как? Я слышал, что ты нашёл последние тела… той банды, да?

— Да, нашёл, — его спокойствие пугало всех, — Вы уже слышали?

— Гиндзо рассказал. Ты в порядке?

— Да…

— Ты опускаешь глаза.

Кайто поднял голову. Нет, он переживал из–за трупов, он видел морг и расчленённые тела и хуже, нет, точно нет. Он толком не переживал за Даичи, хотя тот поддерживал его на непростой дороге человечности. Дворецкого волновала всего одна вещь.

— Аоко–сама выбрала слишком опасную профессию. Вы слышали о поджоге?

— Оу, да… Говорят, Утияму–сана пытались обвинить в убийстве, но не нашли доказательств. Кто–то всё ещё уверен, что это он, — Кайто согласно кивнул, — Кто–то наоборот ставит на загадочного убийцу. А один даже обвинил Но–куна. Если бы не его мама, он бы…

— Обвинил Но–куна? Но он ушёл с Аоко–сама и Минами–сан.

— Именно. Тот полицейский был больным. Он, кажется, приехал из другой префектуры и мимо шёл, — врач задумался, — Гумма что ли?

— Гумма? — переспросил Кайто, но отряхнул себя. Нет, его волновала не только профессия Аоко, — Эм, Даичи–сан.

— Да?

— На днях Аоко–сама ходила в Дисней Лэнд с Но–куном, и я… Я…

Кайто отчаянно пытался что–то выдавить, но у него не получалось. Он пытался придумать какое–то название своим эмоциям. Это было что–то вроде ярости, но сильнее. Что–то на грани с гневом, но такое могущественное, что давило на плечи. И, Господи, сколько он не читал, это было не похоже на ревность — сильнее. Что–то сильнее этого всего… Что?

— Ревнуешь? — на первой спросил Даичи, но на деле он медленно прочёл весь предыдущий абзац в глазах Кайто и положил руку ему на плечо, — У тебя в глазах каша из разных эмоций. Тебе правда нужно успокоиться. Вдохни.

Парень сделал вдох.

— Выдохни.

Последовал медленный выдох. Тут Даичи спросил:

— Что вы делали утром?

— «Вы»?

— С Аоко–тян.

— Ели… разговаривали… да, — на его щеках разыгрался лёгкий румянец, — Да, примерно это.

— Ну вот. Ещё злишься?

Кайто посмотрел в пол. Нет, он не понял, что это было за чувство, но заметил, что оно не ушло — просто временно притупилось. Однако от мысли, что ещё этим утром с Аоко был он, разговаривал с ней, находился рядом… стало спокойно. Взгляд стал расслабленным, и в нём больше ничего нельзя было прочесть, потому Даичи перевёл тему.

— Ладно. Я многое пропустил, да? Кафе, например?

— Точно, — Кайто слабо кивнул, чуть улыбаясь, — Когда я к нему подошёл…

***

Чиба Сайто похож на самого среднестатистического японца, несмотря на славу известного веб–дизайнера. Он был настолько обычным, что узнать его в толпе было бы невозможно без его странного стиля. Короткие чёрные волосы были беспорядочны без любых попыток сделать что–то приятное и поправить беспорядок. Глаза были карими, тёмно–шоколадного оттенка, и в них кипела жизнь — весёлая, яркая и радостная. И главное странный костюм из ярких оттенков красного, жёлтого и зелёного кричал о весёлом и чудаковатом характере дизайнера. Такой костюм выделялся в толпе, смущая его невесту, родственников и всех остальных.

Такаши Миуда наоборот был ярким, но скромным парнем, хотя бы внешне. Длина его чёрных волос опускалась на несколько сантиметров ниже плеч, потому приходилось заплетать хвостик. Такие же карие глаза, как у соседа напротив, отличались спокойствием и умом, в них не было маньячного огонька. Костюм тоже не отличался яркостью, но выделялся популярным брендом одежды, к которому принадлежал. Такого можно найти в толпе при желании, хотя и более сложно, чем первого гостя.

Так и не поймёшь, кто из них маньяк. Кажется, ни тот и ни тот, однако слишком много совпадений, чтобы исключать их из списка.

— Здравствуйте, инспектор–сан, — Сайто поздоровался первым. Его тон был немного похож на женский, а ещё, несмотря на выраженный кансайский диалект, Накамори слышал чёткое «сан», хотя у кансайцев вежливое обращение звучит как «хан». Но сам диалект — это уже первый звоночек.

— Здравствуйте, Сайто–сан, Миуда–сан, — повернувшись ко второму гостю, инспектор одним взгляд убеждал его поздороваться, но тот уже собирался сказать нужные слова и перебил мужчину коротким:

— Здрасте, — немного невежливо, тем более с его грубым басом. К тому же почти неразличимый кансайский диалект можно было разобрать только после второй фразы, — А Акако–хан сейчас здесь?

— Да, здесь. Она в курсе, не помешает, — Накамори взялся за ручку двери, — Разувайтесь — мы вас ждём.

***

Сагуру вглядывался в лица гостей ещё внимательней, чем раньше. Паранойя заставляла видеть Шингу в каждом из них, а воспоминания об их драке перед операцией мальчика из пятой палаты вызывали у него ступор, от которого он всё ещё не излечился. Тогда Акако, что находилась рядом, потеребила его волосы, и парень с непониманием посмотрел на неё, что вскоре превратилось в улыбку.

И тут, как только гости заняли диван, а Накамори сел рядом с хозяевами дома, дворецкий снова бросил взгляд на подозреваемых.

Мальчик из пятой палаты, которого он помнил, был коротко стриженным, скромно одетым (не в больничный халат), но при этом выделялся из толпы немного забавным поведением. Например, как он вставал — просыпался в случайное время дня, пять минут тратил на маломальские «утренние» процедуры, одевался и подходил к двери маленькими шашками. Далее он стоял за ней примерно минуту и тридцать секунд, а потом, взявшись за ручку, надавливал на дверь, открывал её и оглядывал коридор. Если никого не было или в коридоре был только сам Сагуру, Шингу выходил из палаты и бежал куда–то по коридору. А если он видел врача или медсестру, он приглядывался к ним и снова закрывал комнату. Там оставался надолго и (один раз любопытный Сагуру заглянул в его палату) рисовал того самого медработника, который ему попался. Рисовал чётко, в деталях и очень профессионально, будто это был его врождённый талант. Но зачем он зарисовал их? Неужели по принципу блокнота? Чтобы отомстить?

Но Сагуру слышал от него самого, что он хочет помочь другу со своей почкой…

«Они не смогли принести донора вовремя, он мог погибнуть раньше! Муку просто повезло!» — короткая вспышка пробежала по закоулкам сознания.

— Точно, он… ненавидел их за…

— Кого?

Сагуру наконец поднял глаза. Оба гостя выпучили глаза на него, но в этом не было притворства, а если и было, то невероятно потрясающее. Однако нет, не до этого — у полиции накопилось много вопросов.

— Неважно. Инспектор Накамори? — когда дворецкий кивнул, инспектор внимательно оглядел обоих парней. Для него парни как парни, но кто их знает?

— Накопилась пара вопросов. У кого–то из вас есть медицинское образование? — они покачали плечами. Сайто сказал:

— Я медбрат… некуда было поступать, — он посмотрел на Миуду, тот тоже спокойно заявил: