“Одумайся, глупец”, – сказал он себе, проводя рукой по лбу, – “однажды ты уже вошёл в эту реку. Ты тамплиер, давал обеты, в том числе и обет безбрачия, да и сейчас совсем не подходящее время для таких мыслей. И к тому же, она послушница! Очень скоро она станет монашкой, зачем ей нужна интрижка, идущая против воли людской и божественной?!”. Он отвернулся, почти против своей воли.

Андрэ и Хамон стояли (а точнее, играли) на страже в караульной, откуда доносились звуки щелчков и громкие возгласы.

Отец Варфоломей откашлялся и начал свою историю.

- Много лет назад в одном дальнем городе, жил да был могущественный рыцарь, лорд Дарксторм. Он правил городом, который назывался… впрочем, имя его стёрлось из моей памяти, да это и несущественно. Его верными слугами были рыцари сэр Рикон и сэр Мортимер. Как-то лорд Дарксторм вместе со своими слугами поступили на службу к могущественному чародею Мирклину. Этот чародей наделял своих слуг удивительными способностями – они могли по желанию превращаться в птиц и зверей, вызывать волшебных помощников (сохрани нас господь, всеблагой и всемогущий, ясно ведь, кем были эти помощники!) и использовать другие колдовские силы.

- Оборотни, значит, – с ужасом сказала служанка, осеняя себя крёстным знамением. На нее зашикали.

- Простите, святой отец, – перебила старика Мабель, – а в каких именно птиц и зверей преображались благородные рыцари?

- О, сударыня, это самое интересное в этой истории. Чародей построил целый лабиринт, дабы испытать силу рыцарей, желавших пойти к нему на службу. Те, кто прошел испытания (а таких было не менее десяти человек), получили волшебный знак, каждый по своему характеру. Кто был силен – получил знак медведя и мог оборачиваться в него, умный и коварный стал лисом, трусоватый – презренной букашкой,. – раздался хохот.

- А как же этот трусоватый прошел лабиринт? – спросил сэр Осберт.

- Воистину, иной раз и трусость имеет силу. Но дайте же мне продолжать. Лорд Дарксторм превращался в огромную ящерицу, да ещё и плюющуюся огнем наподобие дракона. А его помощники превращались в сокола и медведя.

Тут отец Варфоломей на минуту прервался, дабы промочить горло. Пока он пил, слушатели развлекались тем, что, словно дети, пытались угадать, кто из присутствующих в какое животное превратился бы. Мабель уверяла, что уж она-то стала бы гордой орлицей, с чем горячо соглашались сэр Осберт и сэр Этьен, назначавшие друг друга навозным жуком (“Он копия вас, прекрасный сэр, такой же дерзкий!”), черепахой (“Сударь, скорость, с которой вы выступали на турнире, только этим тварям и присуща!”), упрямым ослом, наглой крысой и летучей мышью.

Джослин что-то бормотал себе под нос о жеребцах и соколах, даже служанка оставила вязание и задумалась. Доминика обернулась и внезапно заметила взгляд храмовника.

- А кем вы стали бы, сэр рыцарь? ,- впервые за время знакомства, она говорила с ним без горечи или страха.

Сен Клер едва не поперхнулся от удивления.

- Простите, сударыня, но мне сложно вот так представить, на какую божью тварь я мог бы быть похож. Да и как-то не по христиански это, отдает оборотничеством, фарисейством и прочей ересью.

- Вы правы, сэр рыцарь, но разве нет в вас чистого и праздного любопытства, касаемо той черты вашего характера, которая могла бы определить вас?

- А как бы вы ответили на мой вопрос, сударыня?

- Я...я даже не думала. Я и себя-то оценить не могу, как же мне характеризовать вас, кого я совсем не знаю?

- Хорошо, девушка, давайте-ка придумаем вот что. Вы скажете, в качестве какого животного вы видите меня, а я окажу вам ту же услугу. Согласны? – он слегка улыбнулся, чтоб не спугнуть её.

- Хорошо. – она решительно тряхнула головой. – Я начну. Сэр рыцарь, вы кажется мне похожим на... кабана.

Сен Клер приподнял брови в выражении бескрайнего удивления.

- Интересно, чем это ?

- Вы мощный, несетесь напролом, не считаясь с условиями пути. Вы опасны для недругов.

- А ещё, он щетинистый и всеядный! – громко рассмеялся сэр Этьен.

- Ага. А так же вонюч и обожает возиться в грязи. Точное определение, браво, девица! – паскудно ухмыльнулся сэр Осберт.

- Закрой пасть, шакал облезлый – рявкнул храмовник, рука которого потянулась к поясу. Ле Дюк что-то пробормотал, понимая, что сейчас зашёл слишком далеко, и перебранка затихла сама собой.

- Да уж, сударыня. – тамплиер посмотрел на очень смущенную девушку. – Однако, припечатали вы меня знатно. Что ж, я не стану платить вам той же монетой и скажу, что вы похожи на… кошку.

- Почему кошку? – теперь был черед Доминики удивляться. Кошки считались не слишком уважаемыми животными, их терпели за то, что они избавляли селян, да и аристократию, от грызунов, использовали в роли блохоловок, но гораздо более ценили и уважали собак, которые понимали команды и выказывали истинную преданность хозяину.

- Я объясню. Вы легко и ловко двигаетесь, с поистине кошачьей грацией, умеете мяукнуть и мурлыкнуть именно тогда, когда это необходимо и судя по вашему поведению, всегда приземляется на все четыре лапы. Кроме этого, я несколько лет провел в Палестине, а поклонники Магомета относятся к кошкам совсем не так, как мы, христиане. Там их почитают, почти как языческих божков. Говорят, сам их обожаемый пророк отрезал рукава своих одежд, если замечал сидевшего на них кота.

- Дикость какая! – пробурчал Джослин, котов не любивший.

- А ещё, мой друг, вам не терпится ее погладить... – тихонько прошептал себе под нос сэр Этьен, который, хоть и был грубоват и неграмотен, все же отнюдь не был глупцом и обладал хорошим зрением.

Его расслышал только сам храмовник, метнувший в приятеля грозный взгляд.

Доминика не нашлась, что ответить. С одной стороны, и она своим неосторожным замечанием едва не спровоцировала ссору, с другой стороны, в какой-то степени ей польстила неожиданная характеристика Сен Клера. Она хорошо помнила, как предупредительно он отнёсся к ней тогда, в башне, когда они с Осбертом искали амулет.

И, хотя она вменяла ему в вину тот факт, что оказалась в замке жестокого барона, девушка признавала, что до этой минуты храмовник не обидел лично ее ни словом, ни делом.

Как оказалось, отец Варфоломей уже какое-то время сидел на своем месте, прислушиваясь к беседе. Как только тема разговора исчерпала себя, все присутствующие вновь повернулись к нему и он продолжал свой рассказ.

- Так вот, милостивые дамы и господа, чародей Мирклин время от времени давал своим рыцарям разные задания, и вознаграждал их за это своей магией. Как-то раз он отправил их вернуть ему украденную прежде волшебную книгу, равной которой не было на свете. Владелец этой книги обладал серьезнейшей силой, которая, в отличии от известного нам артефакта, подчинялась ему целиком и полностью. Лорд Дарксторм добыл эту книгу, но тот чародей, который украл ее у Мирклина, неосторожно рассказал благородному лорду, что книгой может пользоваться любой человек, а не только волшебник. И несчастный лорд впал в такое искушение, которое оказалось сильнее его. Дьявол вложил в его руки волшебную книгу. Дьявол же подсказал ему, что в ней было написано, ибо то был колдовской язык, спаси нас Бог от таких искусов.

- Но отче, ведь лорд Дарксторм мог столько хорошего сделать при помощи этой книги! – не удержалась Мабель. Бланш истово закивала в знак согласия, ее вязание давно лежало в стороне.

- Как и покойный барон, при помощи амулета. Но что-то я не заметил, чтоб человек, получивший в свои руки огромную силу, хоть раз бы применил ее во благо,. – иронически заметил Сен Клер.

- Гмм… боюсь, что благородный сэр рыцарь прав, к сожалению. Но позвольте мне продолжить рассказ. Когда Мирклин сообразил, что лорд Дарксторм решил сам воспользоваться книгой, он попытался было помешать ему. Но лорд оказался достаточно проницательным и немедленно заточил чародея в колдовскую тюрьму, где тот и колдовать не мог. Лорд Дарксторм проштудировал волшебную книгу от корки до корки, и вообразивши себя великим чародеем, стал казнить и истязать людей направо и налево. Он заколдовал почти всех своих соратников, стоило им хоть раз упомянуть о Мирклине, иссушил реки и истребил своих врагов. Но в очередной раз перечитывая книгу, лорд Дарксторм заметил в самом конце какое-то короткое заклинание. Оно называлось “Наиглавнейшее колдовство”.