– Может, и не страшно. – Бен крутанул пальцем пропеллер Чёрного Ястреба. – Но ты ему ничего такого не сделаешь? Он не исчезнет, как Томми у Розалинды?

– Розалинда тут совершенно ни при чём…

– При чём, Скай. – Томми Гейгер несколько лет был Розалиндиным парнем, а потом вдруг раз – и перестал им быть, как только они оба поступили в свои университеты. Бетти пыталась Бену что-то объяснять – что-то про «начать всё с начала» и про «новые возможности», но это вообще уже была какая-то ерунда. – Он ни разу даже к нам не зашёл, когда приезжал домой на Рождество. А я хотел показать ему мои подарки. Я всегда показываю ему мои подарки.

– Ну хорошо, хорошо, при чём, но у них там не одна Розалинда виновата. Они вместе решили, что им нужна пауза в отношениях. И вообще, может, эта их пауза возьмёт и закончится, и они опять будут встречаться. А я же не собираюсь разругиваться с Джеффри навсегда. Я веду себя мудро – забочусь, чтобы мы с ним и не начинали встречаться, вообще. И это совсем не то, что у Розалинды с Томми. – Скай подобрала далека и, зажав его в кулаке, стиснула изо всех сил. – Просто я не хочу сейчас никаких парней. Хочу окончить школу, поступить в университет и учиться, учиться, учиться – впитывать в себя Вселенную. Ну как тебе объяснить?..

– Я тоже не хочу никаких девушек, но только я не хочу ни сейчас, ни потом. Никогда.

Значит, хотя бы эту часть он понял – если не про Вселенную.

– Ладно, спасибо тебе. Раз ты отказываешься стоять на воротах, тогда я поехала кататься на велосипеде – мне надо подумать. А ты передашь всем, что Джеффри не приедет, хорошо? Я не могу сказать Джейн, потому что она ещё спит, и папе с Иантой тоже не могу сказать, потому что они сразу забеспокоятся и я сразу почувствую себя ужасно.

– Но я же занят! – возразил Бен. В такие минуты ему как никогда хотелось, чтобы у него вместо сестёр были братья. Или, по крайней мере, раз уж братьев всё равно нет, чтобы Ник, Томми и Джеффри находились там, где они больше всего нужны – то есть там же, где и он: на улице Гардем.

– Ну пожалуйста.

– Ладно, передам. – Если уж Скай согласилась унизиться до «пожалуйста», он не мог ей отказать. – Только с Бетти разговаривай сама.

– А почему не ты?

– Потому что Бетти ждёт его больше всех. – Это означало, что Бетти начнёт плакать, а со слезами пусть Скай сама разбирается – в конце концов, это её проблемы, считал Бен.

Но после ещё трёх «пожалуйста» он сдался.

Бен нашёл родителей в кухне, они пили кофе. Лидия сидела рядом на полу и водила перед собой двумя ложками, вычерчивая ими в воздухе какие-то тайные знаки. Бен с Рафаэлем иногда думали: может, она принимает сигналы инопланетных цивилизаций, которые пытаются связаться с землянами? Если так, инопланетные цивилизации ужасно ошибаются: Лидия точно не то человеческое существо, с которым стоит связываться.

– Лидия любит Бена, – сообщила она, временно переключая внимание с ложек на брата.

– Знаю. – Бен обернулся к родителям. – Скай велела передать, что Джеффри не приедет в эти выходные.

– Почему? – спросила мама. – У него всё в порядке?

– Он хочет быть парнем Скай. – Бен не знал точно, подпадает ли это под категорию «всё в порядке». – А Скай не хочет никаких парней, потому что она впитывает в себя Вселенную. Но она сказала, что Джеффри может приехать на её день рождения.

Родители Бена обменялись взглядами, означавшими, что они обсудят услышанное, когда сын уйдёт. Бена это вполне устраивало. Он уже устал от обсуждений, а впереди ещё разговор с Бетти.

– Бетти наверху? – спросил он.

– Да, – ответил папа, – но постой минутку. Мы сейчас едем выбирать новую машину. Хочешь с нами?

– А Лидия едет?

– Да, мы же ещё должны сегодня купить ей кровать для большой девочки. Лидии не терпится поскорее её увидеть – правда, Лидия?

– Non[30]. – Лидия не проявила интереса к кровати для большой девочки.

– Объясни сестре, как замечательно спать в настоящей большой кровати, – попросила его Ианта.

Бену не очень-то хотелось, чтобы Лидия спала в настоящей большой кровати. Её попытки выбраться из детской кроватки становились всё решительнее. А если она получит возможность в любой момент скатиться с кровати и брести куда ей заблагорассудится, в доме вообще станет невозможно жить.

– Она начнёт из неё сбегать.

– Да, но зато без риска стукнуться головой об пол, как может получиться с детской кроваткой.

– А, понятно. – Бен постарался придать своему голосу побольше воодушевления. – Лидия, спать в настоящей кровати классно, вот.

Лидия окинула его подозрительным взглядом и передвинула одну из своих ложек на сантиметр левее.

– Лучше я останусь дома, – сказал Бен и потащился наверх.

Бетти у себя в комнате слушала Пятую симфонию Бетховена – эта волнующая музыка помогала ей дотянуть до приезда Джеффри. Это была единственная в Беттиной коллекции бетховенская симфония, и у неё был дефект: царапина в начале четвёртой части. Когда-нибудь, когда Бетти заработает кучу денег, она непременно купит себе все бетховенские симфонии, и ни на одной из них не будет никаких царапин.

И ещё кое в чём помогал Бетховен. Он был громкий, и с ним Бетти была спокойна, что, если пение вдруг вырвется из неё наружу, никто не услышит. Что Бетти часто напевает про себя, все знали и так – да и остальные Пендервики что-то напевали, даже Скай. Но это было совсем другое: как будто внутри у Бетти завелась какая-то фея, которая могла взять и запеть в любой распрекрасный момент – в присутствии кого угодно, вот просто потому, что ей так захотелось. Это началось только вчера вечером, и пока что Бетти удавалось кое-как держать ситуацию под контролем, но было ясно, что эту хулиганку придётся как-то укрощать.

А вот и четвёртая часть, и царапина: х-х-хь… х-х-хь… х-х-хь… х-х-хь… Бетти метнулась к проигрывателю – выключить. И в наступившей тишине сразу же услышала условный стук Бена.

– Входи, – крикнула она.

Вид у Бена был очень сердитый.

– Из-за своей музыки ты даже не слышишь, когда я стучу.

– Прости, – сказала она.

И тут это случилось – её фея опять попыталась запеть. Бетти быстро зажала рот ладонью, надеясь, что Бен не заметит.

Он заметил.

– Это что был за звук?

– Какой звук? – спросила Бетти. Точнее, это то, что она собиралась спросить, но получилось что-то вроде «Ай-ой ввук?», потому что рот у неё по-прежнему был зажат ладонью.

– Вот тот, который из тебя сейчас вылетел.

– Может, это у тебя заурчало в животе.

Бен уставился на неё с подозрением. У него не урчало в животе.

– Вот, опять!

– Ну, может, у меня в животе.

Бетти стала подталкивать его к двери, но Бен упирался.

– Если у тебя в животе урчит, почему ты тогда зажимаешь рот рукой?

Она убрала руку ото рта, но крепко стиснула зубы – на всякий случай. И снова попыталась выпроводить его из комнаты.

– Чего ты толкаешься? Скай просила тебе кое-что передать.

Фея исчезла, Бетти перестала выталкивать Бена.

– Что передать?

– Сейчас скажу. Только чур без слёз.

– Говори.

– Джеффри не приедет в эти выходные.

Бетти села на кровать: у-ух.

– Почему?

– Скай ему запретила, потому что он хочет быть её парнем, а она не хочет быть его девушкой.

Бетти в ужасе молчала. Они же всё это уже проходили. Несколько лет назад Джеффри решил, что они со Скай должны начать встречаться, а Скай сказала ему, что он дурак. Тогда он стал встречаться с девочкой из Бостона по имени Марго – вот та точно оказалась самой настоящей дурой, в голове одни тряпки да деньги, и Джеффри наконец это понял, и опомнился, и поклялся, что отныне его жизнь принадлежит музыке, вся без остатка. Он даже попросил мистера Пендервика написать ему это на латыни, как девиз. Musica anima mea est. Музыка – жизнь моя. Так зачем же он опять начинает всё сначала, опять про любовь? Он что, становится занудным нормальным тинейджером, как все?