Бросив рюкзак на пол у двери, Уитни понурила голову. На коврике лежало несколько писем: почтальон в дверную щель бросил.

Надо бы поднять.

Она через силу наклонилась и подобрала почту. Отнесла на кухню, положила на стол, сверля тяжелым взглядом…

Письмо. Еще одно. Прислал все-таки. Она сразу узнала рубленый почерк, которым был вписан ее адрес.

– Как же ты мне надоел. – Уитни стянула резинку с волос и помассировала голову. Налила стакан воды, вскрыла конверт, и на столешницу посыпались лепестки роз: светлые, потемнее, сухие и свежие. Привычно пробрало ознобом.

Цветоазбуку она к этому моменту выучила наизусть, поэтому легко прочла:

– И ты обязательно вспомнишь, что сама пригласила меня…

Да кто же ты такой, мальчик?! Стишок, может, и школьником написан, но пугал не по-детски.

Я приду к тебе летней ночью,

И ты откроешь мне дверь.

Твой дом, как и я, обесточен.

Но не бойся, я друг, а не зверь.

Не кричи, не зови на помощь,

Я не причиню тебе зла.

И ты обязательно вспомнишь,

Что сама пригласила меня.

– Я тебя не приглашала, – огрызнулась она и отправила письмо к остальным на небольшую деревянную полку, которая напоминала маленькое кладбище розовых лепестков. Небось, поэт их у мамы крадет, прямо из вазы, пока та завтрак готовит.

Расстегнув спортивную кофту, Уитни пролистала сообщения под новым постом в инстаграме, где демонстрировала рутину танцевальной тренировки, и сделала шаг в сторону гостиной.

Звонок в дверь раздался неожиданно резко. Уитни взвизгнула и закрыла рот ладонью. Давление подскочило, сердце трепыхнулось, пойманное в капкан собственного страха.

Мамочки. Кто бы это на ночь глядя?

Она прокралась ко входной двери и взглянула на небольшой монитор камеры внешнего наблюдения. Изображение рябило, но разобрать лицо гостя удалось. Уитни прислонилась лбом к холодному дереву и облегченно выдохнула, проворачивая ключ.

– Добрый вечер, мистер Тайсон.

– Добрый вечер, Уитни! – поздоровался хозяин. – Прости, что поздно, но я кое-какие вещи хочу забрать, если ты не против. Уезжаю из города до конца месяца.

– Конечно! – Довольная, что это не маньяк, она отступила, позволяя улыбчивому пожилому мужчине пройти в дом.

Мистер Тайсон прытко поднялся наверх с пустой спортивной сумкой, а вернулся с заполненной, прощаясь:

– Всего хорошего, Уитни!

– Удачной поездки!

Она вернулась на кухню, взбила в блендере соевое молоко с бананом и свекольным порошком, и усмехнулась. Дожилась. Дергаться начала, как ребенок при виде тени на стене.

– Пошел ты, поэт-неудачник! У тебя даже рифма никчемная, – сказала она стопке из четырех конвертов и отпила свекольного коктейля.

К обеду следующего дня Уитни с головой погрузилась в работу над клипом и перестала навязчиво бормотать про себя стишок. Она заказала капучино в кафе неподалеку от университета и бегло прочла новое сообщение в рабочем чате. Обсуждали поставку сахарного стекла для съемок. Сахарного стекла много не бывает. Но много – значит дорого.

От цен на стекло отвлек входящий звонок от Олсен. Неуклюже поправив наушник, Уитни ответила:

– Привет.

– Ну что?

– Пришло. И кажется, последнее. Смысл, по крайней мере, завершенный. Он придет, и я, оказывается, сама виновата. Какая пошлость.

– Обратись в полицию еще раз.

– Не с чем. Пока прямых угроз жизни не поступит, ничего нельзя сделать.

– А родители что говорят?

– Ничего. Я не стала беспокоить. Сама разберусь.

– Ясно, – вздохнула Олсен. – Мой совет прежний: Крис.

– Нет!!! – гаркнула Уитни, и продавец за прилавком подпрыгнул на месте, едва не расплескав кофе из бордового бумажного стакана, который как раз закрывал крышкой. – Погоди минуту, – пробормотала она в трубку и, приложив смартфон к карт-ридеру для оплаты, послала продавцу извиняющуюся улыбку. Забрала кофе и торопливо вышла на улицу, сворачивая в сторону факультета. Учебный год закончился, но Уитни встречалась в универе со своей рабочей группой. Технику для съемок и помещение там же выделили.

Олсен, которая терпеливо ждала, снова подала голос.

– Странно, – с сомнением произнесла подруга. – Мне показалось, вы с Крисом нормально общались на свадьбе Джун.

– Да. Он даже пригласил меня на свидание.

– Ого.

– Я отказалась, а он и не настаивал. Да и о чем нам говорить? Ни одной общей темы, кроме неудач в личной жизни.

– Он с тобой и личную жизнь обсуждает? – поразилась Олсен.

– Ну-у, да. Так получилось.

– Ничего себе. – Подруга замолчала, а Уитни отпила капучино, посыпанного горьким шоколадом, и вздохнула, вспоминая темные глаза Паркера.

– Обидно, что у него с Сиенной все настолько безобразно закончилось, но он еще найдет любовь.

– Это вряд ли. Не успеет, – загадочно ответила Олсен и с доверительной интонацией добавила: – Дело в том, что… кхм-кхм…

– Я вся внимание, – воодушевилась Уитни; она обожала чужие тайны.

– Мать поставила Крису ультиматум. Вернее, не так. Она сделала ему слишком заманчивое предложение. Если он женится до конца лета, то получит управление семейными финансами.

Дыхание сперло, и Уитни затормозила посреди тротуара, пока Олсен продолжала:

– Я уже месяц пытаюсь подобрать ему невесту, потому что сам он слишком занят. То еще дельце – искать жену для брата. В общем, я подумала, ты должна знать…

В сердце растеклось что-то горькое, вроде шоколада, и Уитни машинально облизала губы, ощущая эту горечь.

– Отвратительно. Он собрался жениться и забыл сказать мне об этом, прежде чем предлагать встретиться.

– Не похоже на него.

Уитни ехидно хмыкнула, мол, да неужели? – и сдвинулась с места, поправив рюкзак на плече.

– А что с твоим актером? – уже привычно поинтересовалась Олсен.

– Не сыпь соль на рану. Пусто. Никогда не думала, что будет трудно найти подходящий типаж. Огонь в глазах, лед снаружи. Это что, такое редкое сочетание?

– Ну-у, смотря, где искать. Если помнишь, я обещала сводить тебя в подпольный бойцовский клуб. Сегодня вечером сможешь? Вдруг присмотришь кого-нибудь в клип.

Уитни пролистала в мыслях планы на вечер – ничего важного – и согласилась:

– Почему бы и нет. Лучше, чем сидеть дома и ждать, заявится ли ко мне обесточенный поэт на ночь глядя.

– Тогда в восемь заеду за тобой.

– Хорошо.

Уитни сняла наушник, готовая спрятать смартфон в задний карман джинсов, и второй раз за пять минут застыла: на экране высветилось его имя. Крис Паркер. Номер она у мамы попросила, сохранила себе на всякий случай.

Нет, ну что за бессовестный человек! Жениться собрался из корыстных целей, а к девчонкам все равно подкатывает!

– Катись ты, Паркер! Я для тебя игрушка, что ли?! – возмутилась она в никуда и сбросила звонок. Аж голова разболелась от возмущения. Пришлось отхлебнуть кофе, но вкус горького шоколада вызвал новую волну злости.

– Мерзавец, – процедила Уитни и с отвращением бросила полупустой стакан в мусорку, прежде чем открыть дверь факультета.

Хорошо, что не ответила. Хоть у нее здравый смысл есть.

Отложив телефон на офисный стол, Крис задумчиво глянул в потолок. Старинное здание с небольшими кабинетами, обшитыми деревом и унынием, навевало тоску. Крис не мог дождаться, когда закончится лето, чтобы наконец-то уехать из этого города.

Черт, как это все не вовремя…

Уитни не выходила из головы. Он на нее, как оборотень на истинную пару, запал. Обнял – и примагнитило. Сиди теперь, мучайся от древних инстинктов. Да из-за кого? Из-за малышки Майлз, которая годами доводила его до белого каления: то запонки у него крала, то драться бросалась, не разобравшись, то визжала, как резаная. У него вечно давление прыгало от ее криков.

Идеалистка, пустышка, она ему никогда не нравилась и раздражала. Крис относился к ней снисходительно только из уважения к семье Андерсонов. И на свадьбе лучшего друга тоже ее игнорировал. Стоял себе спокойно, никого не трогал, читал в телефоне биографию одной из кандидаток на роль жены. И вдруг – Майлз. Свалилась на него, как июньский снег.