– А сейчас? Тебя подбросить домой?

– Нет, я хочу прогуляться.

– Как скажешь, – сдался Крис и, сухо улыбнувшись, направился на парковку, проклиная собственную слабость. Надо же, угораздило. Мало того, что его фиктивная Золушка была невинной, так вместо поездок в карете она предпочитала ходить пешком.

Он глянул на часы. 14:02. Еще пять часов до новой встречи. За это время можно полстраны пересечь, провести переговоры и заключить сделку. А можно сойти с ума без девушки, которой только что надел кольцо на палец.

Устойчивая система создает сети. Цепь разорвать легко: выдерни одно сильное звено, перекупи слабые – и нет ее. С сетью сложнее, особенно когда она становится глобальной, но и она не вечна. Это лишь вопрос времени – когда ее разорвут, выдернут из нее ржавые звенья, заменяя новыми до тех пор, пока она не станет гибкой и свежей, как волна новой эпохи. Это неизбежность, законы природы. Поэтому Крис не торопился, плывя по течению времени, в котором жил. Он знакомился с нужными людьми, перекупал звенья. Создавал собственную сеть.

– Что скажешь? Согласен?

Тан криво улыбнулся; татуировка перевернутого треугольника под нижней губой растянулась под напором самодовольства:

– Уверен, мне понравится Милан.

Крис мысленно поздравил себя. Осенью он планировал перебраться в Италию, и только что заполучил надежного человека в команду. Их с Таном знакомство началось три года назад не очень: Крис сломал наглому парню средний палец во время боя в Лондоне, чтобы не показывал приличным людям неприличные жесты. Но с тех пор многое изменилось. Они сами изменились, повзрослели. Сейчас Крису было 22, другу – 29. Они наигрались и стали сдержаннее. Вернее, игры стали серьезнее, а ставки – выше.

– Ты пожалеешь, но не сразу, – довольно ответил Крис, и тот рассмеялся:

– Кажется, я уже жалею.

Тан – сокращение от Тануки, мифического оборотня – в прошлые годы охранял самых влиятельных людей страны, а сейчас сам ездил с охраной. Раньше он расхаживал по городу в японских шмотках, а на бои заявлялся с катаной, хорошо заточенной саблей, хотя родился в Шотландии и от горца в нем было больше, чем от самурая. Теперь же он сидел напротив в черном льняном костюме и больше не пугал прохожих эпатажным видом. Тан туго стягивал черные волосы в короткий хвост и приправлял темный взгляд оттенком тщеславия. Впрочем, свой клуб «Тануки» – этот самый, где они находились, – все равно обустроил в японском стиле, с элементами стим-панка; работники ходили в накладных робото-деталях. Крис не любил ночные заведения, но отдавал должное этому месту. Помещение было нестандартным. Столы – бесконечно длинные барные стойки из красного дерева – расходились лучами закатного солнца от полукруглой сцены, чтобы танцоры могли свободно передвигаться.

– От Пабло Росси слышно что-нибудь? – спросил Тан, и Крис неопределенно кивнул:

– Думаю, через пару недель он назначит встречу.

– Хорошо. Будем ждать.

Время было раннее, для посетителей клуб еще не открылся. Удобный момент для серьезного разговора. И Крис честно пытался сосредоточиться на делах. Честно. Пытался. А сам поглядывал на часы каждые пять минут, и в голове жужжало назойливое: Майлзззззз.

Майлз. МАЙЛЗ.

…ЗЗззЗЗ…

– Крис, ты в порядке? – раздался насмешливый голос.

– Да. В порядке. В полном, – он растер лицо ладонями. – Я в полном порядке, если не учитывать нюансы.

– И насколько опасны эти нюансы?

– Сам не знаю. Недостаточно данных для вывода, – признался он. И снова посмотрел на часы.

– И-и-и… опубликовать.

Первый снимок подмигнул и улетел в бескрайние просторы интернета. Уитни выключила звук в смартфоне и отложила в сторону, чтобы волна реакции не затопила. Родителям она заранее позвонила, предупредила об авантюре, в которой участвует. Мама, конечно, не пришла в восторг, но и кричать не стала, в итоге согласившись подыграть до конца лета.

Папа просто промолчал в трубку. Он всегда так делал, когда матерился про себя. Красноречивее некуда.

Чтобы не лезть в смартфон, Уитни принялась наводить порядок в гостиной-спальне. Протерла большое английское окно, открывающее вид на проулок, и рабочий стол, и старый выбеленный камин в центре стены, отделявшей спальню от кухни, затем взбила подушку и бросила обратно на мягкое кресло.

В другом углу комнаты ютилась кровать с витиеватым металлическим изголовьем, подпиравшая подоконник; окошко с видом на сад обычно было приоткрыто. Уитни любила свежесть в доме. А еще она любила сидеть в кресле темными вечерами и вязать друзьям длинные мешковатые кардиганы из мягкой шерсти. До осени еще было далеко, но нервы успокоить нужно было прямо сейчас, поэтому она уселась в кресло, взяла спицы, фиолетовые нитки и принялась за рукав.

…А главное, кто его просил так смотреть?! этого Паркера.

Надо же, как он умело притворялся воспитанным человеком столько лет! Строил из себя чопорного лорда, а как дошло до дела, оказался обычным бабником. Чуть не съел.

Всего день общения, еще вечер впереди, а Уитни уже готова была отказаться от договора. Потому что Паркер – сумасшедший. Впрочем, вкус у него хороший. Кто бы подумал: фисташковое мороженое! Девятнадцать лет прожила в предубеждении и дальше жила бы, если бы не Принц Фаберже.

Уитни недовольно вздохнула.

Его глубокий голос, бездонные карие глаза, морщинка полумесяцем в уголке рта от извечной снисходительной усмешки – почему все это вдруг стало привлекательным для нее? Холеные руки с перстнем-печаткой оказались не холодными, а грубая молчаливая прямолинейность и вовсе подбила под ноги. Получить, а вернее почувствовать признание Паркера в низменных порывах – это как увидеть Северное сияние из Шотландии. Невозможно.

Отложив вязание, Уитни решилась проверить телефон.

«Невероятно!»

«Это правда???»

«Очуметь, поздравляю!»

Инстаграм разрывался от сообщений, счетчик показателей зашкаливал.

Уитни широко улыбнулась. Началось. Лишь бы обесточенный поэт тоже увидел объявление и отстал. А он увидит, Уитни не сомневалась. Она разместила следующий пост и сделала приписку: «Отмечаем сегодня в “Макбете” с 19:00. Приходите, чтобы поздравить нас лично». В этом клубе тусовались в основном студенты, и Уитни выбрала его специально, чтобы прорекламировать там корейского спонсора, производителя одежды. И ребята из танцевальной студии придут, помогут. Как раз рутину сегодня доработали.

Третий снимок, портретный, открывающий лицо и имя жениха, Уитни опубликовала еще через два часа. К тому времени ее страница кипела. Бурление донеслось даже до южной Европы, откуда позвонила Джун.

– Уитни, что происходит?

– Не паникуй, это розыгрыш. У нас с Паркером договор, – ответила она и кратко объяснила суть вещей, умолчав о своем сталкере и сведя проблему к съемкам клипа.

Джун рассмеялась.

– Вы сумасшедшие!

– Я – да, у меня это наследственное. Но он тоже! ты представляешь?!?

– Вполне, – хмыкнула подруга. – Жаль, не смогу прийти вас поздравить вечером, но это и к лучшему. Тони свернул бы Крису шею. А так успеет остыть, пока вернемся.

– Передай ему, что я не готова стать фиктивной вдовой в 19 лет.

– Не волнуйся, твой кузен вспыльчивый, но отходчивый, смирится к утру… Только, милая, будь осторожна. – В голосе Джун прозвучало слишком много беспокойства, и Уитни закатила глаза, игнорируя предупреждающий сигнал.

– Ты же меня знаешь. Мне не нравятся блондины.

– Если бы выбор сердца зависел только от цвета волос…

– Ладно, ладно. Не нагнетай, мамочка, – протянула Уитни. – Мне пора собираться на вечеринку.

Попрощавшись с Джун, она снова попыталась снять кольцо, но булыжник Паркеров застрял намертво. Хищный камень, однако.

Уитни без восторга относилась к роскоши, в которой выросла. Пресытилась еще до наступления переходного возраста. Если кто-то стремился пробиться в высшее общество, то Уитни, наоборот, упорно пыталась спуститься с небес на землю. На земле ей больше нравилось. От былого образа жизни осталось, впрочем, не так и мало: возможность путешествовать с родителями, профессиональные перспективы, а также одежда, косметика, настольная лампа с торшером в виде платья, фарфор и прочие мелочи, которыми полнилась квартира.