От неожиданного оборота московский гость поперхнулся чаем, стукнув о столешницу никелированным подстаканником.

– Вот и воспитывайте своих подчинённых! – заметив жест гостя, завёлся Беляков. – А то из тебя флагмин, как из моего гм… хрена агитатор – тот тоже встанет, покраснеет и молчит!

Вон капитан 1 ранга Тулупов мне тут рассказывал, как ваше румынскоестадо подготовлено.

Виктор Сергеевич умышленно назвал «высокое начальство» не по имени-отчеству, а по званию-фамилии, но Тулупов, видимо, даже не догадывался, что его оскорбили[28].

– Так минёр и должен быть тупым и решительным, – развёл ручищами Анатолий Александрович. – Я и ЖБП с «Невесомого» Вам для ознакомления принёс. Чтобы, так сказать, «передастом»[29] не быть, а всю информацию – из первоисточника.

С этими словами флагмин положил раскрытый журнал перед командиром бригады.

– Что-то рожа у тебя слишком хитрая и на виноватую не похожа, – заметил Беляков, углубляясь в чтение.

– Что Вы, товарищ комбриг, я полон раскаяния, – Островский встал по стойке смирно и изобразил постную мину.

– Ну-ну, – буркнул командир бригады, не отрываясь от чтения замечаний. – Так! А эт-то что такое?

Начальствующий перст уткнулся в строчку на странице журнала.

Не меняя позы, а лишь скосив глаза в сторону, куда указывал палец, флагмин прочитал вслух: «Скобы РБУ[30] не расхожены, контакты ржавые».

– На «Невесомом»?

– Так точно, товарищ комбриг!

– Та-ак! – глаза Белякова начали наливаться кровью. – Что там дальше? Ага, вот: «Личный состав расчёта МРГ-1 не знает ТТХ оружия». Это как понимать?

– Командир отделения торпедистов вместе с командиром БЧ-3 пытались доказать проверяющему, что гранаты от МРГ могут взрываться на берегу.

– И что?

– Не доказали, – вновь развёл руками Островский.

Капитан 1 ранга Тулупов, внимательно следивший за содержанием разговора, заметил, как побагровело лицо ко мандира бригады. В глубине души он даже пожалел незадачливого минёра с «Невесомого» и его флагманского специалиста, живо представив себе, что с ними сделает суровый начальник.

Каково же было удивление москвича, когда всё внимание Белякова переключилось на него:

– Уважаемый товарищ капитан 1 ранга, – вкрадчиво начал Виктор Сергеевич, хотя было видно, что он еле сдерживается от того, чтобы не заорать так, что его услышат на соседнем причале. – Посмотрите, пожалуйста, в окошко.

– Не понял… – начал было Тулупов, взглянув в иллюминатор.

– Скажите мне, пожалуйста, – перебил его комбриг, – видите ли Вы РБУ на соседнем корабле?

Ещё раз взглянув на полубак «Невесомого», проверяющий понял, что изгаляться сейчас будут не над минёрами бригады, а над ним самим. Ведь тогда, на борту «Невесомого» носовее поста торпедистов он так и не прошёл, а в ЖБП записал стандартные замечания для СКР-ов данного проекта, вчистую забыв о том, что в процессе модернизации с «Невесомого» реактивные бомбомёты срезали напрочь. И одно это предложение полностью перечёркивало все результаты проверки. А если об этом узнает руководство?

Видимо, все эти мысли мгновенно отразились на лице Тулупова, и, увидев это, Виктор Сергеевич решил развить успех:

– А теперь, если не возражаете, я прочитаю краткую лекцию по минному делу…

Однако, тут его внимание переключилось на возникшего в проёме двери взволнованного оперативного дежурного:

– Что стряслось?

– Товарищ комбриг, – оперативный покосился на проверяющего и понизил голос, – хлебовозка у пожарки перевернулась!

Беляков, скосив глаза в висевшее на переборке зеркало и поняв, что московский гость не только слушает, но и слышит каждое слово, спросил:

– А как… хлеб?

Оперативный сначала не понял, о каком «хлебе» идёт речь, но через секунду, врубившись в суть вопроса, ответил:

– Пара буханок помялась, а так всё в порядке. Все годны в употребление.

– Ну и слава Богу! – выдохнул комбриг. – Но начмеда туда всё же направьте. Пусть санитарное состояние проверит. А то ещё потравим народ…

– Уже отправили.

– Ну, вот и ладно, – комбриг, отпустив оперативного, повернулся к флагмину, который так и стоял посреди каюты.

– Так что ты мне там про секцию причала рассказывал?

– спросил он Островского, чтобы как-то сменить опасную тему разговора.

– Тут Берёза предлагает причал не взрывать, а расстрелять из гранатомёта.

– А попадёт?

– Обещает, Виктор Сергеевич!

– И когда?

– Когда прикажете. Хоть вот прямо сейчас. Послеобеденное построение закончится, и можем начинать. Заодно и практикой теорию подкрепим, – минёр указал взглядом на проверяющего.

– Чтож, добро! Только учти, что если вы с Берёзой и в этом деле обос… осрамитесь – я вас обоих в кеды обую!

– Есть, товарищ комбриг! – и минёр исчез за дверью каюты флагмана.

Через некоторое время, дождавшись окончания построения, Островский зашёл в каюту минёра «Невесомого».

– Ну что, Серёга, утвердил комбриг твоё предложение! Пойдём к командиру – доведём до него решение комсоеда и в бой. Уж больно хочется проверяле нос утереть.

– Никуда ходить не надо, – откликнулся Берёза, убирая возвращённый ЖБП на полку. – Командир отпущен Беляковым семью встречать, и вернётся только завтра. Старпом в отпуске. Так что я, как ВрИО СПК[31], на борту самый старший. Сейчас команду дадим и – добро пожаловать на бак. Так сказать – в первый ряд партера.

– А гранатомёт наводить собственноручно будешь?

– В первый раз – да. А когда пристреляемся, то с этим уже и матросы справятся. Не велика наука. Тут главное – правильно дистанцию определить.

– И как определять будешь? – поинтересовался флагмин.

– Есть способы… – ответил Сергей, выходя из каюты и прихватив с собой бинокль.

Проходя по полубаку, Берёза взглянул в нос, туда, где на крыше тамбура возились минёры, посмотрел на секундомер хронографа, запущенный в момент подачи команды, и понял, что запасся ещё одним козырем.

– Прошу отметить, Анатолий Александрович, – переходя на официальный тон, обратился он к флагманскому минёру, – гранатомёт установлен с перекрытием всех мыслимых нормативов!

С момента их беседы в кабинете в погоде произошли разительные изменения. Ветер разогнал облака, и выглянуло солнце, заливающее окрестности весёлым светом.

На поверхности Губы мерно покачивалась злополучная секция причала, а вокруг неё, отражая солнечные лучи, поигрывала водная рябь.

– Наверное, втихаря предупредил своих архаровцев – вот и все дела, – проворчал Островский.

– Ничего подобного! – снова переходя на свою обычную полушутливую манеру речи, парировал Серёга. – О возможности стрельбы из МРГ по причалу я своим лоботрясам, каюсь, намекал. Но о сроках ни словом не обмолвился. Да и не знал я их, сроков-то!

Тут всё дело в психологии.

В любом нормальном мужике подсознательно заложена любовь к оружию. А ежели матрос знает, что он сейчас будет стрелять не «в белый свет, как в копеечку», а по конкретной цели, да ещё и результаты стрельбы увидит «не отходя от кассы», то, поверь мне, сделает всё, чтобы от команды «Расчёту МРГ боевая готовность № 1» до команды «Залп!» времени прошло как можно меньше.

– Ладно, не кажи «гоп!» – попытался остудить берёзовый пыл флагмин. – Вам ещё по этой самой цели попасть надо.

– А уж это нам как пару пальцев об… асфальт! – выпятив грудь, отозвался командир БЧ-3. – Абдуллаев, гранатомёт к стрельбе готов?

– Так точно, тащ! – доложил двухметровый детина, окончивший проверку цепи стрельбы.

– Тогда показываю мастер-класс! – взлетев на крышу тамбура по трапу не касаясь балясин руками, продолжал трёп Берёза. – Во-первых: стрельбу ведём из одного ствола. Нам, в данном случае, все семь ни к чему.