Появившиеся в последнее время всевозможные публикации на вольную тему многим не дают покоя, заставляя их хвататься за перо и радовать нас своими эпистолярными изысканиями.

Александр Михайлович Покровский своей книгой «Расстрелять» наглядно доказал, что человеку, определённое время прослужившему на флоте, есть о чём вспомнить. А если он (флотский человек) сумеет ещё и изложить свои воспоминания в письменной форме, то они становятся доступны широкой общественности.

Я ни в коей мере не хочу сравнивать свои потуги на литературном поприще с творчеством Виктора Конецкого или Александра Покровского (не говоря уже о более маститых писателях-маринистах) но, думаю, многим будет небезынтересно прочитать о тех или иных случаях, произошедших либо со мной, либо с моими товарищами во время службы на флоте, которые я описал на страницах «Заметок на полях вахтенного журнала».

Почему именно вахтенного журнала?

Как-то, будучи вахтенным офицером сторожевого корабля «Ленинградский комсомолец» во время боевой службы, я задал глупый вопрос флагманскому штурману, исполнявшему обязанности начальника походного штаба, по поводу какого-то мероприятия: «Павел Георгиевич, а что в вахтенный журнал записывать?» На что получил краткий, но ёмкий ответ: «Всё, кроме мата!» Этого правила и придерживаюсь.

То, что описано в опубликованных рассказах, процентов на 80–90 происходило на самом деле. Но, чтобы исключить высказывания прототипов героев повествования типа: «А я сказал не совсем так, не там, не тогда…» и прочее, имена и фамилии участников описанных событий изменены. Ведь, «Заметки» представляют собой не что иное, как сборник военно-морских баек, а как говаривал один мой старинный товарищ, байкой на Военно-Морском Флоте является стопроцентно-подлинная и правдивая история, подвергнутая лёгкой литературной обработке.

Также изменены и названия кораблей, на которых эти события происходили. В некоторые персонажи вложен собирательный образ, некоторые узнаются сослуживцами, но, как принято писать – «все совпадения случайны».

Некоторые читатели сетовали на то, что в рассказах много специфической терминологии. Знаю. Но убрать терминологию – исковеркать язык, на котором говорят на кораблях (я не имею в виду «солёный морской») и сделать диалоги «рафинированными». Поэтому я сознательно пошёл на этот шаг, снабдив описания кучей ссылок, раскрывающих то или иное значение слова или фразы.

Главным героем сборника прописан Сергей Олегович Берёза – персонаж, созданный стараниями сразу нескольких авторов-одноклассников ещё при обучении в Нахимовском училище. Тогда (в 1982-84) это был крутой нахимовец, а в моих же рассказах, как и следовало ожидать, – офицер Военно-Морского Флота.

Книга рассчитана не только на знающих флотскую жизнь, но и для широкого круга читателей.

С уважением

Ренат Мустафин

В детстве Берёза думал, что росомаха – ленивый и рассеянный зверёк. Что ещё можно ожидать от животного с такой фамилией?

Позже, посетив выборгский краеведческий музей (тот, что внутри замка), Сергей увидел в экспозиции природы Карельского перешейка эту зверюгу с длиннющими когтями и оскаленной мордой. Клыки, как свечи от «Запорожца»! Там же, в музее, он узнал, что росомаха – хитрое, ловкое и опасное животное…

Много позже, выпустившись из высшего военно-морского училища имени М. В. Фрунзе, Сергей распределился на сторожевой корабль «Невский комсомолец» Краснознамённого Северного флота.

Первый выход в Посёлок не был отмечен ничем примечательным – просто, отдавая дань любопытству и воспользовавшись подвернувшейся попуткой, Берёза с Толиком Монаховым (ПКСом[1] корабля – таким же лейтенантом, как он сам) отправились в «цивилизацию». Побродив по всем трём улицам посёлка, заглянув в ДОФ и, не найдя там ничего интересного, офицеры решили возвращаться на корабль.

Машин на стоянке не было, и товарищи решили отправиться в Губу «пешкарусом». Для бешеной собаки семь вёрст – не крюк!

Шагая по тёмной заснеженной дороге, Сергей с Толяном делились впечатлениями о Посёлке, строили планы на дальнейшую службу и надеялись, что вскоре им удастся получить квартиру в этой «Жемчужине Заполярья». За разговором время летело незаметно, и, через некоторое время, приятели очутились на корабле.

– Ну что, лейтенанты, как вам наше Монте-Видео? – встретил их вопросом замполит корабля капитан 3 ранга Шевчук.

– Темно и скучно, – отозвался Берёза.

– Что, развлечений не хватает? – хитро прищурившись, спросил зам. – Адреналину захотелось? Вы ведь из Посёлка на одиннадцатом номере приехали?

– Ну да. Пешкодралом всю дорогу, – ответил Монахов. – Погода отличная – чего не прогуляться?

– Ну-ну… – ещё больше развеселился замполит. – А чтобы вам не было так скучно, расскажу-ка я молодым карасям[2] одну быль. Как раз по случаю…

Таким же зимним вечером (хотя, зимой время суток практически не влияет на освещённость) штурман сторожевого корабля «Невский комсомолец» старший лейтенант Иван Беляев возвращался из Посёлка на корабль. Руку оттягивала сумка, в которой он нёс в кают-компанию всевозможные снадобья для того, чтобы разнообразить стол офицеров.

Не так давно штурмана избрали заведующим столом, и он старался исполнять возложенные обязанности добросовестно. Впрочем, как и всё остальное.

Также в сумке гремели пятьдесят коробков спичек, закупленных в посёлке по просьбам офицеров и мичманов (почему-то в ту зиму были проблемы со спичками, и заядлые курильщики изворачивались, как могли).

Бодро топая по укатанному снегу, напевая себе под нос нечто бравурное, Иван шагал на корабль, в душе своей лелея надежду на то, что мимо проедет какая-нибудь машина и (о чудо!) остановится, чтобы подобрать офицера. Хотя, надежда на это была крайне мала и мельчала с каждым пройденным километром.

Сделав паузу для того, чтобы вспомнить очередную песню, под которую сподручнее шагать, Беляев услышал, как скрипит снег под лапами какого-то животного… Остановился. Прислушался. Звук шагов тоже прекратился.

Офицер ускорил шаг и через некоторое время опять услышал скрип снега, но уже с другой стороны дороги. Стоило только остановиться, как останавливался и зверь. Так, время от времени останавливаясь, штурман продвигался к кораблю, слыша всё ближе и ближе, то слева, то справа шаги животного.

Наконец, метрах в десяти впереди, из-за сугроба вынырнула собака. Вернее, сначала подумалось, что собака… А через несколько секунд Иван разглядел медвежью голову.

На него, не мигая, смотрела росомаха, сверкая в темноте глазами и ощерив пасть.

Об этом звере на Севере были наслышаны. Теперь задача усложнилась неимоверно. Надо было в темпе двигаться на корабль, при этом постараться не угодить ни на зуб, ни на коготь хищнику.

«Все звери смертельно боятся огня и придумывают сотни имён, лишь бы не называть его прямо. – Красный Цветок…» – вспомнились ко времени слова Киплинга, и штурман полез в сумку за коробками.