Мне бесполезно ему врать, да и зачем. Обманывать себя что я ничего к нему не чувствовала и не чувствую до сих пор.

— Ты вырвал у меня из груди сердце. И за это я ненавижу тебя, — тихо ответила я.

— Я знаю, — с сожалением ответил он. Я повернула свой взгляд в его сторону. Он сидел облокотившись на подлокотник, просматривая меня насквозь.

Шумно глотнув воздуха я продолжила.

— Но больше всего я ненавижу тебя за то, что люблю, и от этого мне еще больнее.

— Я, — он не договорил что хотел сказать, но заметила его взгляд, он безмолвно уставился на меня, как будто не веря своим ушам.

Но я все равно продолжила говорить.

— Не думаю, что у нас была волшебная история любви, да и с тобой этого маловероятно. Но с другой стороны я всегда надеялась на это. Порой это было прекрасно, пусть и длились такие моменты не долго, но теперь все изменилось…

— Ты меня любишь? — недоверчиво прошептал он перебивая меня.

— Это ничего не меняет. То, как ты со мной обошелся… Ты уничтожал все что мне было дорого, пока я не сбежала.

— Мне очень жаль, Алина. — сказал он настойчиво.

Ничего ему не ответив я встала с кресла, и собиралась гордо пройтись мимо него, но он резко схватил меня за руку. Я посмотрела в его глаза, глаза Александра, которые были так дороги моему сердцу.

— Я люблю тебя, Алина Старкова. И сделаю все что ты захочешь, только не бросай меня одного. — эти слова прозвучали как зов о помощи.

— Александр, мне…

Его взгляд поднялся на меня. Он смотрел на меня снизу-вверх, как будто я была единственной живой частичкой, его единственным спасением. Хотя так оно и было.

— Алина, она хочет есть, — сказала Мария Ивановна открывая входную дверь и держа малышку на руках.

Я убрала руку Александра с моей, чтобы забрать малышку. Мария Ивановна отдала мне мою дочь, я нежно взяла ее в свою руки. Краем глаза я заметила замешательство на лице Александра, но прежде чем он что-то успел сделать или сказать, я скрылась внутри дома. Оставив их одних.

Сквозь открытую дверь я лишь расслышала слова Марии Ивановны.

— Успокойся, demjin. — сердито донеслось до меня.

Зайдя в комнату я стала качать малышку на руках, когда она перестала кряхтеть и успокоилась, она никогда не плакала, но это не значило что она всегда в хорошем настроении, я положила ее на кровать.

Пока она лежала и смотрела на меня своими серьезными глазками, я расстегнула свой золотой кафтан и повесила его на стул, который стоял рядом с дверью. Под кафтаном на мне было белая рубашка, с золотой вышивкой по краям, тоже подарок от Морозовых. Расстегнув верхние пуговицы, так чтобы малышке было удобно кушать, я легла на мог и пристроила ее к своей груди.

Дверь легонько открылась, он стоял там. Его взгляд блуждал по комнате, а затем перенесся на меня. Эти ледяные глаза прошлись, по-моему, телу и остановились возле груди. Моя грудь тяжело поднималась, сердце хотело вылететь наружу, рукой я нежно гладила малышку и это давало мне успокоение.

Он облизнул свои губы, для меня все это происходило так медленно, что казалось, что само время дает нам секунды для каждого вдоха вожделения, каждую секунду счастья и мгновения. Я знала на что он смотрит, его совершенно не интересовала моя оголенная грудь, его совершенно не интересовала моя оголённая грудь, его неуверенный взгляд смотрел на малышку. Он не мог поверить своим глазам.

— Я, пожалуй, пойду, — сказал он неуверенно. Мое сердце пронзил испуг, нет это не то что должно было произойти.

— Иди сюда.

Эта фраза была настолько режущей слух и непривычной, что казалась невозможной, я сама не ожидала как на самом деле естественно это прозвучало. Подняв на него свои карие глаза, в которых явно читалось что я хотела бы чтобы он остался. Моргнув, Александр явно что-то обдумывал, но чтобы он не думал.

— Ты раздета, и явно занята. — резче чем он хотел, как показалось мне, произнёс сон.

— Как будто ты чего-то там не видел, Александр.

Я видела, как крутятся шестеренки у него в голове. Я знала, что он хочет быть здесь, но боится того что происходит.

В конце концов, он решился зайти в комнату и сел на край кровати, спиной ко мне. Его спина наклонена, в нем ничего не осталось от того Дарклинга, который хотел забрать меня силой еще час назад.

Его голос слабый и неуверенный прошелся по комнате, я сверлила своим взглядом его черную спину.

— Не знал, что у тебя есть ребенок. — он звучал так жалко, что казалось сейчас он заплачет. — Мал?

Он действительно думает, что ребенок от Мала, он конечно его ненавидел, и знал, что когда-то я любила Мала, но наши дороги разошлись. Я выбрала его, а он думает, что я родила ребенка от Мала. Меня это злит, но вместо того чтобы кидаться претензиями и оскорблениями, в духе как ты мог вообще такое подумать, я лишь улыбнулась с сожалением. Из моего рта вылетел смешок.

— Глупец.

Он повернул на меня свое лицо, полное сомнения и шока, его брови сошлись на переносице. Я не хотела мучить его более, поэтому лишь произнесла.

— У нас.

Серые глаза проникли в мою душу, наполнив ее разжигающим огнем, его улыбка, такая живая и настоящая грела мое сердце. Встряхнувшись он переспросил:

— У нас? — все еще не веря в то что происходит.

— Знакомься это твоя дочь, — нежно сказала я и посмотрела на малышку, которая не отрывалась от моей груди.

— Д-о-ч-ь? — так странно было слышать это из его уст, как мне показалась ему не менее странно такое говорить.

— Иди сюда, — сказала я улыбаясь, — Только кафтан сними, — смеясь договорила я.

Александр подпрыгнул с кровати и заметался, боясь пропустить момент. Он человек, — подумала я. Когда наконец он снял свой кафтан и положил его поверх моего, Александр осторожно подошел к свободному краю кровати. Все его движения теперь стали такими медлительными и аккуратными, как будто он ложиться на стекло, которое вот-вот лопнет.

Мой взгляд следил за каждым его движением, как он положил свою голову на руку чтобы было удобнее, как неуверенно протянул свою свободную руку не зная, что делать.

Я аккуратно дотронулась до его руки и наши глаза пересеклись, в его взгляде была такая детская невинность, я не помню, чтобы когда-нибудь видела такой взгляд.

Я нежно положила его руку на ее животик, и теплый свет прошелся между этим касанием. Я почувствовала, как он испугался и захотел убрать свою руку, но я не позволила ему это сделать. Ему потребовалось пару мгновений чтобы привыкнуть к этому, свечение потихоньку угасло, и его рука нежно поглаживала ее животик.

— Теперь она знает кто ты? — тихо прошептала я глядя на его лицо, он не отрывал взгляд от малышки. Вот ради чего все это будет, вот ради чего я заставила его прийти за мной. Ради этого момента. Ради момента чтобы он понял, что тоже живой.

В этом мире никого не было кроме нас троих связанных крепкими нитями которые не видны на глазах, но чувствуются на наших сердцах.

— И кто же, — тихо прошептал он

— Папа.

— Папа, пришел, — он сказал это ей, и ее рука опустилась на его. Он широко улыбнулся, а я лишь смотрела на весь этот спектр эмоций и пыталась запомнить их навсегда. Мое душу заполнилась красками. — Как ее зовут? — спросил он отрывая свой взгляд от нее и смотря на меня.

Я так долго этого ждала, что больше не было сил таить интригу, запутывать его еще больше. Поэтому просто ответила.