Нежно, стараясь не разбудить ребенка, я встала, и отправилась на запах чего-то вкусного.

Мария Ивановна бегала по кухне с поварешкой в руках, что-то все время бормоча под нос. На ней было простое вязаное платье до пола, с верху которого был накинут расписной платок, который достался ей еще от матери.

— А вот, ты и проснулась. — замедляя свое движение по кухне, с улыбкой сказала Мария Ивановна. — Доброе утро, дочка. Присаживайся.

— Доброе утро, Мария Ивановна. — ответила я, присаживаясь стол.

— Давай мне ее сюда, нечего ребенка трогать, пускай еще поспит. — сказала Мария Ивановна протягивая ко мне руки.

Я отдала малышку ей, и она поспешила на улицу, наверно посидит с ней там, подумала я, свежий воздух всегда полезен. А ей действительно нужно еще поспать, ведь сегодня мы собирались в город на этот праздничный рынок, про который два дня назад говорила Мария Ивановна.

Каша была достаточно вкусная, для той что можно приготовить в конце апреля, всю ситуацию спасало клубничное варенье, которого, слава Святым, оставалось еще много. Самое первое, к моему удивлению закончилось варенье из сосновых шишек, правда Мария Ивановна часто использовала его, когда к ней приходили с больными детьми в середине зимы, поэтому тут нет такого что мы просто очень его любили.

Встав из-за стола я убрала за собой тарелку, вытерла стол, расставила баночки по своим местам и поспешила на улицу где были Мария Ивановна и моя дочка.

Выйдя за дверь я увидела наимилейшую картину, на крыльце в своем любимом кресле сидела Мария Ивановна держа малышку на руках, она укачивала ее и пела какую-то песню на Фьердском, я не знаю этого языка зато знаю Марию Ивановну и Фьердский народ, песенка скорее всего была о природе, духе и жизни.

-Bjørnen sover,

Bjørnen sover,

i sitt lune hi.

Den er ikke farlig,

bare vi går varlig.

Men man kan jo,

men man kan jo,

aldri være TRYGG! *

Не нарушая эту идиллию, я решила пойти одеваться к нашему маленькому приключению в город. Дойдя до половины комнаты я услышала, как Мария Ивановна говорит малышке — Слышала, твоя мама приходила. На моем лице проступила улыбка, но почти сразу же ее стерла печаль за эту великую женщину, у нее никого до меня не было, а теперь у нее есть дочь и внучка, зятек правда паршивенький достался, но думаю с этим она уж справится, вновь намек на улыбку пронесся по моим губам. Да, а зятек то точно паршивенький, подумала я заходя в свою комнату.

Прямо напротив кровати стоял большой дубовый комод, где лежали все наши вещи, аккуратно открыв верхний ящик я забрала оттуда слинг, для того чтобы носить малышку, и теплую кофточку на всякий случай. Дальше я открыла большой средний ящик, где лежали лишь мои вещи. Думаю, теплой кофты и пары штанов мне хватит, подумала я и достала комплект свежей одежды. На секунду я задумалась, и моя рука опустилась к нижнему ящику, мое сердце участило свое сердцебиение пока мои пальцы бегали по узору ящика, в замешательстве открывать или нет. В одну секунду он открылся и мои пальцы нащупали светло синий кафтан с золотыми драпировками и вставкой в виде солнца на грудине. Скоро я снова его одену, — пронеслось у меня в мыслях и я закрыла этот ящик, в который так долго не заглядывала.

Одев всю свою одежду, я не долго думая направилась к выходу, накинув сверху черную накидку и захватив одну для Марии Ивановны, фраза — это его цвет, уже давно не проскальзывала через мои мысли. Открыв дверь теплый ветер закутал меня в свои объятия.

— Ну вот и мама пришла, сказала Мария Ивановна с улыбкой, малышка лишь улыбнулась.

— Привет мамина, - сказала я забирая ее с рук Марии Ивановны, - Мамино солнышко проснулось, да? - Нежно прошептала я. В ответ на это не было слов, лишь язычок который она показала во время улыбки.

Мария Ивановна помогла мне засунуть малышку в слинг, так чтобы ее головка мирно лежала на моей груди. Закрыв двери дома, мы пошли вниз по дороге, которая вела от самого крыльца к городу, она была достаточно широкая чтобы люди могли подъехать сюда на тележке или лошадях, две пыльные колее, между которыми начинает зеленеть трава, прекрасно выполняли роль рабочей дороги.

***

К полудню мы дошли к выходу из леса, теперь нам оставалось спуститься с холма и войти в ворота города, с такой высоты можно было разглядеть начало настоящего моря, не далеко от которого стоял Аркеск, именно не далеко от этого города мы и жили. Наш путь лежал через поля зерна и пшеницы, которые сейчас были пусты, но уже скоро на них начнется работа. Мария Ивановна знала пару рабочих, которые не боялись забираться к ней в чащу, как любила она это называть.

Выйдя на главную дорогу нам стало попадаться большое количество тележек со всякими разными вещами, там человек вез какие-то куклы для игр, справа промчалась тележка откуда доносился зов куриц, то там то сям проигрывали новые песни местные заводилы, чтобы поднимать людям настроение на огромном рынке.

Базар начинался еще до входа в город, самые смелые решили поставить свои палатки прямо возле дороги, чтобы привлечь больше покупателей, но Марья Ивановна не любила таких людей, ведь место на рынке стоило денег, а здесь нет, и это не честно. Проходя мимо них Мария Ивановна даже не пошевельнула в их сторону глазом, она уверенно шла с высоко поднятой головой прямо на главную улицу города.

Но не пройдя и сотни метров, Мария Ивановна завернула за угол и пошла по средней улице. Дома здесь были не такие яркие и красивые как на центральной, но все равно достаточно приличные, чтобы понимать, здесь живут вовсе не бедные люди.

Мне лишь оставалось следовать за ней, придерживая рукой спинку малышки.

Возле четвертого дома, она остановилась и постучала в темно сиреневую дверь. Над дверью весела табличка со знаком металла, наверно здесь живет специалист по изготовке оружия подумала я, и дверь открылась.

На пороге стояла женщина средних лет, ее лицо еще не заросло морщинами, а темно каштановые волосы, все еще блестели естественным светом и были убраны в тугую косу.

— Мария. — радостно крикнула незнакомка и бросилась обнимать Марию Ивановну, — как же давно я тебя не видела, а ты все такая же молодая.

— Да брось ты, Анна. — улыбаясь ответила ей она.

— А это кто? — поинтересовалась она у Марии Ивановны, ослабляя объятия.

— Алина, — она живет у меня и…

Не успела она говорить, как незнакомка прошептала

— Святая…

В моих глазах читался испуг, никто не должен был понять, никто не должен узнать обо мне.

— Тише, Анна, тише. — успокоила ее Мария Ивановна, — это моя родственница, ты меня поняла, — на этот раз твердо сказала Мария Ивановна.

— Да, да, конечно. Заходите скорее в дом. — быстро ответила ей Анна. — Прошу.

— Спасибо. — сухо ответила я.

Внутри дом был отделан дубовыми панелями, сразу напротив входа находилась лестница, которая вела на второй этаж, рядом с ней было две комнаты, двери которых были открыты и оттуда проникал солнечный свет, вдоль лестницы коридор уходил дальше и в конце виднелась дверь, видимо во двор.

— Прошу за мной, — сказала хозяйка дома и направилась к той дальней двери.

Мария Ивановна шла прямо за ней, а я медленно ступала позади. В моей голове все еще бегали мысли, где мы и зачем сюда пришли. Проходя мимо открытой двери в комнату справа я на секунду остановилась пораженная ее утонченностью. Светло синие стены с рисунками птиц на ветвях, нижняя часть стен, обрамленная фасадом дерева который покрасили в белый, но больше всего меня поразила картина, которая весела над камином. На ней был изображен мужчина средних лет, с серыми глазами и белыми как снег волосами, по моим рукам пробежали мурашки, когда я осознала, что он похож на Илью, на Илью Морозова. Я часто встречала его изображения во время путешествия сюда, когда мы останавливались в церквях, да и в моей детской книжке он был нарисован, но это изображение было совершенно другим, больше человечным что-ли.