На следующее утро на улицах города Сан-Таско собралось много народу. Все они были недовольны, ведь их насильно подняли с кроватей, заставив присутствовать при въезде в город нового генерал-губернатора. В их числе были и Диего с Лолитой и Бернардом. Толпу окружали солдаты, силой удерживая людей на площади, а тех, кто показывал признаки недовольства, грубо возвращали обратно в толпу. Никому не позволили надеть даже шляпы для защиты от нещадно палящих сегодня солнечных лучей, и многие сейчас с откровенной завистью смотрели на солдат в их голубых широкополых головных уборах. Но вот наконец все военные как один подняли вверх мушкеты, приветствуя экипаж губернатора, и пальнули в воздух. Кучер не спеша вёз дилижанс вперёд: очевидно, ему такие мероприятия были не впервой. Шторка в карете была отодвинута, поэтому люди могли лицезреть нового генерал-губернатора прямо сейчас. Но никто чрезмерной радости не выражал, а кто-то и вовсе глядел с откровенной неприязнью. Среди этих пар глаз были и одни ярко-голубые, принадлежащие Лолите. — Губернатор не мог умереть так скоро, — сказала она, обращаясь к Диего, который смотрел на Его Превосходительство без открытой неприязни, но настороженно. — Я согласен с тобой, Лолита, — сказал он, не сводя взгляда с губернатора. — Но что мы можем сделать? — Диего! — девушка была поражена до глубины души его бездействием. — Неужели в тебе нет ни капли смелости? Молодой человек обернул к ней свой взгляд и как обычно глубоко вздохнул, хотя и уловил в её голосе нотки, которых никогда не слышал раньше. Похоже, что девушка сама не верила своим словам...
Сержант Гонсалес сидел в кабинете коменданта, задумчиво водя по столу мягким кончиком письменного пера. Губернатор вот-вот должен был въехать в гарнизон, но сержант, проигнорировав этот довод капрала Рейеса, заперся в кабинете. Новый генерал-губернатор производил впечатление опытного управляющего, хотя он был и намного младше своего предшественника — лет тридцать, не больше. Интересно, какие же указания он будет давать на своей должности? — Гонсалес, хотя и радушно приветствовал Его Превосходительство, сам губернатор почему-то вызвал у него смешанные чувства. С одной стороны, он очень хорошо отнёсся к сержанту, как ко временному коменданту, а с другой... Подсознательное чувство тревоги завладело упитанным сержантом, стоило ему только увидеть губернатора, и не желало отпускать даже сейчас. Сержант вырвался из своих мыслей, когда услышал весьма настойчивый стук в дверь. — Сержант! — сердито позвал коменданта мужской голос. — Открывайте немедленно! Гонсалес подскочил с места, как ужаленный, и, пулей подлетев к двери, распахнул её. В кабинет вошёл генерал-губернатор, сердито скрестив руки на груди, а за ним внутрь вошёл его помощник. — Сержант, Вам известно, что сон на посту — непростительный проступок? — спросил Его Превосходительство; его друг тем временем внимательно изучал кабинет. От такого напора Гонсалесу стало не по себе. — Извините, Ваше Превосходительство, но я не спал, — отчитался сержант. — Я думал. — Неужели? — губернатор скептически изогнул бровь. — Когда это Вы научились думать, сержант? — Ну я, э-э... — Это неважно. — Офицер властно махнул рукой, призывая сержанта к молчанию. — Я здесь не поэтому. — Гонсалес обратился в слух. — Меня больше всего беспокоит ситуация, сложившаяся в городе. Я имею в виду отсутствие дождей, сержант. — Такое в этих краях не редкость, — ответил временный комендант. — Вокруг есть много природных источников воды. — А что если они все пересохнут? — Ваша честь, такого просто не может быть, — полный сержант развёл руками. — Не может, — какая-то загадочная улыбка пробежала по губам губернатора. — Однако, сержант, Вы должны быть более бдительны на службе, — сказал он, хмуря брови, — мало ли какие препятствия ждут Вас на пути. — Конечно, сеньор! — Гонсалес отдал честь начальнику, и тот, позвав за собой слугу, вышел.
Солнце уже почти зашло за горизонт, но всё ещё освещая белое здание Северно-индийской торговой компании. Флаг с величественным по своей природе фениксом мягко развевался на ветру. Отбивающий последние солнечные лучи флагшток легко покачивался на приятном прохладном ветерке из стороны в сторону, лишь иногда сопровождая это действие тихим скрипом. Владелец этого белого сооружения, которое уже во второй раз занимало своё место в этом городе, сейчас находился в своём кабинете, достойно переживая кризис. На этот раз мужчина решил отказаться от уже ставшего привычным ему костюма яркого цвета — он облачился в тёмно-серый пиджак, в котором уже не раз появлялся на людях. Как бы то ни было, владелец Северно-индийской торговой компании уже почти смирился со своим поражением в этом городе и всё чаще и чаще подумывал о побеге. «Как, как мне вырваться из этого порочного круга?» — произнёс вслух несчастный свою последнюю мысль и, к удивлению, услышал на неё ответ на французском: — Как говорил Абеляр Пьер: «Благополучие всегда делает глупцов надменными, а беззаботное мирное житье ослабляет силу духа и легко направляет его к плотским соблазнам». — Что? Кто здесь? — удивлённо воскликнул мужчина, оглядываясь. Вдруг взгляд его зацепился за мягкий, обшитый бархатом стул, на котором вольготно расположился человек в серой накидке с капюшоном. Неожиданный гость рассмеялся и прямым взглядом посмотрел в глаза своему удивлённому оппоненту. — В-вы?! — запнувшись, воскликнул хозяин здания, заламывая руки. — Вы здесь?! Живы?! Его собеседник вновь расхохотался и отвёл взгляд в сторону. — Жив, — произнёс он наконец после недолгого молчания. — И Вы тоже живы, Капитал, — сказал он, усмехаясь. — Не произносите больше этого имени! — Лино мотнул головой. — Моё имя теперь — Лино. — Гм, Лино... — незваный гость закинул ногу на ногу и продолжил: — С каких это пор Вы стали столь важной персоной, чтобы менять имена? — Я всегда был важной персоной, как Вы соизволили выразиться, — Капитал горделиво выпятил грудь. — После Вашей... хм... смерти меня освободил из тюрьмы нынешний командир — сеньор Иаго де Мендоса. Посетитель вдруг резко поднялся со стула и взглянул на собеседника. От его взгляда Лино стало не по себе. — Иаго де Мендоса... — Нежданный гость успокоился и, взяв себя в руки, вернулся на место. — Зачем Вы были нужны ему? — спросил он совершенно спокойным голосом. — Ему нужны были свои люди в Калифорнии, но вскоре его планы изменились, из-за этого у меня кризис! — Лино разозлённо ударил рукой по столу. — Я могу предложить Вам выход из ситуации, — говорил посетитель. — Вы поможете мне, а я Вам. — Зачем Вам это? — недоверчиво спросил Капитал. — У меня на это есть свои причины, — коротко ответил его собеседник, медленно поднимаясь со стула и подходя к двери. — Я надеюсь, этого будет достаточно. — Хорошо, — владелец компании, подозрительно сощурившись, посмотрел на нежданного гостя, пытаясь понять его скрытые мотивы. — Мы договорились. — Отлично, — человек в сером плаще усмехнулся. — Инструкции получите позже. А пока обдумайте то, что я Вам сказал. — Дверь за ним неслышно захлопнулась.
Прошло всего несколько дней с момента прибытия генерал-губернатора в город, как в Сан-Таско нагрянула новая беда. Началась смертельная засуха. Дождей не было уже несколько недель подряд, и из-за этого страдало не только население, но и растительность. Конечно, возле города, как и говорил Гонсалес, располагалось несколько природных источников воды, однако уже через несколько случаев отравления, выяснилось, что воду из них брать не следует. Единственные, у кого до сих пор осталась питьевая вода, — это состоятельные фермеры и некоторые ранчеро. Люди изнывали от жары и готовы были заплатить любые деньги за глоток чистой прохладной жидкости. Именно тогда Северно-индийская торговая компания начала продавать воду. Цены, естественно, были очень высокие, но жителей города настолько мучила жажда, что они платили столько, сколько просили... Дон Алехандро после той попытки напасть на гарнизон, кажется, совсем забыл о своих прошлых идеалах. Даже несмотря на своё ранение, он всё время пытался подняться с кровати и нарушить постельный режим, который ему настоятельно рекомендовал врач. Однако пока что далеко он не ушёл, во многом благодаря доктору Тимотео и Диего. В один из вечеров, когда медик как обычно менял ему повязку, старший де ла Вега сделал попытку начать разговор. — Говорю же, что я в полном порядке, — раздражённо заявил он. — Вы можете снять эти проклятые повязки! — Боюсь, что нет, дон Алехандро, — спокойно сказал доктор, аккуратно перевязывая бинт. — Ещё пару недель, не меньше. И всё же Вам повезло больше, чем командиру, — неожиданно сказал врач. — Командиру? — Дон резко дёрнулся. — А что с ним? — Вы разве не слышали? — искренне удивился Тимотео. — Его нашли в тяжёлом состоянии на дороге в Монтерей. У него была лихорадка и сейчас он всё ещё без сознания. Если верить моим наблюдениям, то его кто-то отравлял течение долгого времени. — Отравлял? — переспросил дон, поднимаясь на подушках. — Да. Вы меня простите, дон Алехандро, что я Вам это рассказываю, — врач замялся, — но мне кажется, что командир иногда говорит вполне связанные предложения... — И? — И имя Вашего сына очень часто проскальзывает в его речи. — Неужели? — Алехандро нахмурился и в его глазах мелькнуло беспокойство. — Ох, зря я Вам это рассказал, сеньор, — Тимотео покачал головой. — Вам нельзя сейчас волноваться. — Я и не волнуюсь, — ровным голосом сказал пожилой мужчина, обратно откидываясь на подушки. — Пока что не волнуюсь... Через некоторое время после ухода доктора Тимотео в комнату хозяина дома постучался его сын. — Здравствуй, отец, — Диего закрыл за собой дверь и вошёл в комнату. — Как самочувствие? Дон Алехандро пристально посмотрел на молодого человека и наконец произнёс: — Замечательно. А если врач наконец-то позволил бы мне подняться с кровати, было бы ещё лучше. Диего слабо улыбнулся. — Я рад, что тебе лучше. Я пришёл сказать, что уезжаю на ранчо. Там накопилось много работы. — Да, конечно, — произнёс де ла Вега старший, одобрительно кивая. Юноша задал ещё несколько будничных вопросов и через некоторое время вышел из комнаты. Дон Алехандро внимательно посмотрел на уже закрытую дверь и вновь принял исходное положение. Что-то определённо происходит за его спиной... Понять бы только, что...
