— Гокудера Хаято покончил с собой, не достигнув семнадцати лет. Через четыре года умирает Хибари Кёя по той же причине, что и в первом мире. И ты опять уволок всех на дно.

У Такеши дёргается складка у рта, и глаза блестят воспалённым нарывом.

— А так отодрали часть из одного мира, прилепили к другому и всё, проблема решена?

— Нет. Одна из цепочек всё равно пройдёт, обрывая жизни.

Мужчина разводит руками. Закон Джунглей. Эволюция. Природа. Называй, как хочешь. Они видели подобное в миллионах реальностей. Но та особенная — единственная, неповторимая. Реальность победителей и их правил.

— Юни-сама просила не держать зла и помогать вам. Это её условие. И мы его выполнили, когда пришёл час. В тот день, когда первый хранитель Вонголы позвал нас, Бьякуран-сама перенёс не только тебя, но и Гокудеру-куна и Хибари-куна. Чтобы вы уж наверняка победили Шимон, и опыт будущего остался не только в твоей ненадёжной голове.

С тем миром вышло печально, зато второй выгладили и столбами подпёрли. Аплодисменты.

— Кольца у всех хранителей были модифицированы, — вспоминает Такеши. — Это последствия прыжка в будущее. Значит, на поле боя были «мои».

— Не ищи несостыковки. Аркобаллено преподнесли подарки не только вашему первому миру.

— А Тсуну — нашего Тсуну — Бьякуран не перенёс, потому что страшно проиграть второй раз? Пусть тот, что победил, страдает и хоронит друзей?

— Это не месть Саваде. — Голос врача гладкий и тихий. — Гокудера-кун и Хибари-кун так или иначе погибали. А босс жив в обоих мирах. Ты предлагаешь убить одного из них, чтобы в пустую черепушку поместить чужой дух? Только потому, что не хочется разбивать вашу весёлую компанию?

— Сказка в любом случае отвратительна.

— Это не сказка. Проведи исследование. Поспрашивай у босса и остальных о будущем. Никто не вспомнит о нём. Никто не вспомнит о твоём сломанном позвоночнике. Кроме Гокудеры-куна и Хибари-куна, конечно. Ну и так, вопрос со звёздочкой: судили бы Гокудеру-куна Вендиче, если вы своим лечением не потянулись к опасным рычагам устоя мира?

— Даже если так, — подальше отодвигается Такеши, словно ему подсунули испорченный, полный червей и мясных мух ужин. — Я не пойму, зачем ты прицепился к Гокудере с его омежьей проблемой.

— Да кому интересны его омежьи проблемы? Это повод его полностью обследовать. Что-то пошло не так с переносом сознания: он понимает, что не из данной реальности. И некоторые воспоминания перекликаются с предыдущим миром-полупризраком, которого уже нет.

Он не успел это прожить, он не должен этого знать.

— Если у него расслаивается сознание, ему нужна помощь. А нам — ответы, что происходит и почему только с ним. Если техника дала сбой, Бьякуран-сама нельзя её использовать на других, пока не изучим все подводные камни.

— С мозгами Хаято всё в порядке.

— О да, ты бы заметил любую странность, — с долей насмешки тянет врач. — Ты его непогрешимый радар и дешифратор.

— По крайней мере я знаю его лучше, чем ты. — Скрипнув стулом, Такеши поднимается на ноги. — И что же Бьякуран распереживался, раз он умеет против воли переносить сознания? Заменит Хаято ещё раз. И ещё. Миров же много. Переберёт, пока не найдёт самого головой устойчивого, а?

— Я не сказал, что ограничений нет. После вас он настолько ослаб, что перестал появляться даже мне. А ведь у нас столько исследований, — бормочет врач скорее себе. Но возвращается к важному: — Против воли работать чрезвычайно сложно. И Бьякуран-сама пошёл на это только с хранителем облака.

Он окидывает школьника внимательным взглядом.

— Ведь и ты, и Гокудера-кун дали полное согласие и позволение делать всё, что потребуется. Помнишь, тебя просили расслабиться и впустить белый свет? И ты сделал это. И Джи с Гокудерой-куном тоже, думая, что так зовут и переносят Бьякуран-сама в больницу. Вы сами открыли сознания и вены-пути, по которым текло пламя посмертной воли.

Такеши меряет шагами комнату.

— Зачем ты это рассказываешь?

Врач растирает пальцами виски. Семнадцатилетний спортсмен-бейсболист. Тяжёлое дежурство.

— Чтобы ты привёл Гокудеру-куна ко мне. И уговорил его сотрудничать и быть паинькой. Мне всё равно, как ты будешь проверять мои слова. Хочешь, спроси из какого он мира. Втроём обсудите ваши прыжки, опросите знакомых, сверьте несостыковки. И поймёте — всё правда. Единственное, чего я не хочу: чтобы ты пугал Гокудеру-куна расслаиванием сознания. Пусть уж лучше думает, что нас интересует его иммунитет. Это ведь не так страшно, верно?

— Я не собираюсь вести его к такому, как ты.

— А я не собираюсь бегать за Гокудерой-куном. Это ему надо не сойти с ума, отхватывая галлюцинации из несбывшегося мира.

Такеши словно готовится к прыжку. Кружит вокруг стола, к шее примеряется. Сам не поддаётся.

Врач делает глубокий вдох. Тяжело с детьми. Быть героями, которым весь мир обязан, мы любим, можем, стеснений особых не ощущаем. А как самим оказаться в роли тех, кто слаб и чем-то обязан — так в штыки и вокруг не спасители, а сплошные злодеи. Лишь потому, что ему и Бьякуран-сама слова «спасибо» оказалось недостаточно. А ещё потому, что старшие не спросили их великого мнения.

— Если Гокудере что-то мерещится или забывается… Похоже на стандартную иллюзию, играющую с воображением, — упрямо не верит Такеши.

— Попроси хранителей тумана проверить. Пусть подтвердят, что следов иллюзии нет. — Доктор складывает руки в замок и опускает на него подбородок. — Опции на самом деле две, Ямамото-кун. Первая: ты не делаешь ничего, и мы теряем сознание Гокудеры-куна — только зря на пересадку потратились. Вторая: убеждаем его побыть пай-мальчиком и разбираемся в проблеме. Подумай и сделай выбор. — Тяжёлый взгляд ложится на лицо подростка. — К тебе он прислушается. Он тебе доверяет.

Раздаётся стук, и в кабинет просовывает головку молоденькая медсестра.

— Сенсей, прошу прощения, там следующий пациент по записи. Вам ещё долго?

— Нет, мы уже закончили. Подведём итог, Ямамото-кун. Я хочу осмотреть вас обоих и сравнить, почему при одном методе «лечения» ты чувствуешь себя хорошо, а Гокудера-кун — нет. Возможно, Бьякуран-сама стоит скорректировать подход при работе с подобными случаями. Обсудите всё внутри семьи и приходите, если согласны. Всего хорошего.

Такеши покидает кабинет с сильным желанием промыть уши и отмотать время назад.

Не хватило ни двадцати минут приёма, ни первоначальной решимости припугнуть зарвавшегося странного врача.

А всё казалось таким простым. У головорезов Хибари список всех альф, которые приближались к Гокудере ближе, чем на два метра, и пробовали вступить в контакт. Просишь данные за день, когда он не спал и мучился из-за шантажа. Проверяешь самых подозрительных в списке. Припугиваешь, чтобы неповадно было. Конец истории.

Проблема бы вылезла, только если бы врач не был альфой, но Такеши везёт. У него везения вагон и маленькая тележка — на двоих или даже троих хватит.

Только что за поток ерунды этот врач ему влил? Как в это вообще можно верить?

Такеши выходит на полупустую и грустную под пасмурным небом аллею со стройным рядом лавочек.

Ему нужно обдумать услышанное.

========== Часть 5.7 — Брейнсторм ==========

Сиреневый отлив растекается по стёклам линз, и три пары расправленных, словно в полёте, крылышек подрагивают по краям. Впереди самая маленькая, за ней — побольше, самая крупная — у широко распахнутого глаза Хром. С моноклем Мукуро как строгий молодой офицер девятнадцатого века, зато на ней он кажется очаровательной побрякушкой увлечённой косплеем девушки.

Наги смотрит заворожённо, с тенью удивления и лёгкого смущения, будто в замочную скважину подглядывает за взрослыми. Такеши ободряюще улыбается — сам же попросил проверить, — но её внимание, просачиваясь сквозь губы Такеши, вползает глубже, и она не отвечает тем же.

— Всё в порядке. — Линзы разлетаются в стороны, и Наги отходит.

Где-то сбоку с облегчением выдыхает Тсуна.