- Не льсти себе. Мы хотим убедиться, что книге не причинят вреда. Затем на своих кривых ногах он заковылял, чтобы догнать своих спутников.

   На мгновение она осталась одна, наедине с Гриммуаром в тусклом свете фонарей. Он давил ей на грудь и ключицу, как ребенок, которого у нее никогда не было. Он был почти теплым на ощупь. Он был теплым на ощупь. Резной переплет, казалось, расслабился в ее руках.

   Какая глупость.

   Она бросилась внутрь и поднялась по парадной лестнице. Когда она добралась до верха, она уже запыхалась и слышала, как солдаты возвращаются на свои места в банкетном зале и приемных комнатах. Она слышала хрустальный звон пробки о горлышко бутылки; бренди декантировали. Возникали разногласия по поводу представления Часов. Однако она беспрепятственно добралась до своих личных апартаментов.

   В бра горела единственная свеча. Мисс Мерт сидела прямо, глядя прямо перед собой. Девочка лежала на полу, положив голову на колени мисс Мерт. Мерта гладила ее по волосам.

   -Дурочка. Ты должна быть в постели. Я сама справлюсь со своей ночной рубашкой, - огрызнулась Cтелла.

   - Девочка не могла заснуть, и я не осмелилась отпустить ее бродить одну.

   - И куда же вы вдвоем забрели? На крепостные валы?

   Мисс Мурт поджала губы.

   - Девочке было любопытно. Но меня не интересовали развлечения. Оно показалось мне неподходящим.

   - Подходящим для кого? Я разочарована в вас обеих. Уйдите куда-нибудь в другое место дуться. Я не писала сценарий. Идите, у меня нет настроения разговаривать.

   Мисс Мерт встала. Она не взглянула на Гримуатика, который, как чувствовала Стелла, раскалился на ее груди, словно раскаленный нагрудник.

   - Вы доведете нас до гибели, леди Стелла, - сказала она низким голосом, - Пойдем, девочка.

   Сонное дитя встало и зевнуло. Как бы про себя, так и для Стеллы или Мерт, она пробормотала:

   - Моим любимым был Лев.

  I2.

   Что бы ни случилось, Стелла была уверена, что не подвергнется полуночной инквизиции, поэтому она просто засунула Гримуатика под свою подушку. Потом она забралась в постель, задула собственную свечу и не смогла заснуть почти до рассвета.

   Что же делать с книгой? Дин Гиор уже обшарил ее квартиру, он не был дураком. Он мог догадаться, что исполнение столь подстрекательской постановки было отвлекающим маневром. Какая-то сделка произошла на переднем дворе. Он мог ворваться сюда на рассвете и разнести все на куски. Что делать? Куда обратиться?

  И почему именно она была главным действующим лицом? Неужели это было слишком очевидно для всех - что она известна скорее как капризная, чем как умная? Что никому не придет в голову искать в ее присутствии инструмент паршивой магии? Что она была хитрой, бесполезной фигурой, чье время прошло? Она не могла оспорить ничего из этого. И она все еще не могла уснуть.

   Ее мысли вернулись к Бастинде Тропп. Прошло более пятнадцати лет с тех пор, как они расстались. Какая необычная у них была дружба - не совсем полноценная. Но ничто так и не пришло на ее место.

   Много лет спустя, когда мальчик Лир появился в доме Стеллы в Изумрудном городе, она сразу узнала в нем сына Бастинды, хотя он, похоже, сомневался в этом. (Дети.) У него была метла Бастинды, в конце концов, и ее плащ. Более того, у него был ее взгляд: взгляд одновременно затравленный и тем самым абстрактный, но в то же время сосредоточенный. Взгляд, похожий на искру в сухой зимний день, на тот неподвижный треск и вспышку, что перескакивает по воздуху от пальца к железному корпусу ремня слуги.

   Что бы сделал Лир, если бы ему вручили Гримуатика? Что бы сделала Бастинда?

   С наступлением летнего рассвета она наконец-то задремала. Птицы настойчиво напевали свои тусклые бессмысленные мелодии. Она не верила, что ей снилась Бастинда; у нее не было такого обостренного воображения, которое могло бы явиться во сне. Может быть, ей приснилась дверь, которая открылась, и Бастинда вернулась из загробного мира. Чтобы развеять смущение Стеллы; чтобы спасти ее. А может быть, это был не сон, а просто основополагающая тоска.

   И все же, когда она поднялась под шум солдат, тренирующихся в строю снаружи, она обнаружила, что у нее есть предчувствие того, что нужно делать. Как совет Бастинды в ее сне! Но это было фантастически.

   Мисс Мерт набирала ванну.

   - Я боюсь легкой головной боли, - сказала Стелла, - Я обойдусь без чая до позднего вечера. Оставьте меня одну.

   - Очень хорошо, мэм, - сказала мисс Мерт голосом, полным превосходства и презрения. Она захлопнула дверь, когда выходила.

   Стелла подошла к платяному шкафу и достала Гримуатика. Она положила его на полотенце на туалетном столике. Книга была длиной с ее предплечье и почти такой же ширины, обтянутая зеленым сафьяном и украшенная полудрагоценными камнями и позолотой. На корешке не было заглавия. Страницы были грубо обрезаны, и когда она провела пальцем по их краям, ей показалось, что она почувствовала любопытный заряд. А может быть, она просто еще не проснулась.

   Она открыла книгу. То есть открыла обложку и часть страниц. Книга не позволила ей выбрать любую страницу. Казалось, книга знала, что она ищет, и, конечно, она нашла это. Лицевая сторона страницы была пуста, но на странице с надписью, выполненной таким витиеватым шрифтом, что она напоминала кружево, было написано: "О сокрытии".

   В дверь постучали. Не задумываясь, Стелла пробормотала: "Войдите". Вошел Мерт с чаем на подносе.

   - Я сказала, что подожду, - сказала Стелла.

   - Но уже полдень, мэм, - сказала мисс Мерт, - И ты еще не приняла ванну? Сейчас она остынет и будет ледяной.