- Ты спрятался в моем шкафу и собирался выпрыгнуть.

  - Когда я услышал, что ты поднимаешься, я поспешил туда. Я ждал, пока ты уснешь, а потом собирался ускользнуть. Я не хотел тебя пугать.

  - Но что ты здесь делал в первую очередь?

  - Ищу что-нибудь поесть.

  Рейна пожала плечами.

  - Здесь нечего есть. Довольно очевидно. Если только ты не любишь книги, - Она присмотрелась повнимательнее, - Ты очень голоден? Ты умираешь с голоду? Ты не выглядишь здоровым

  - Я не объелся и не стону, это точно. У меня в животе урчит, как будто грохочут пещеры.

  Она прикусила губу и подумала, что ей, наверное, следует потрогать его лоб, но ей не нравилось прикасаться к людям.

  - Ты здоров?

  - Слушай, я просто пойду. Я прошу прощения за этот грубый сюрприз. Я не знал, что в этом здании кто-то живет.

  Она собирала все воедино, как могла.

  - Но ты от кого-то прятался.

  - Просто поставлю "шелл" подальше на полку. Для безопасности, - сказал он, протягивая руку. Она не вернула шелл обратно.

  - О, как предусмотрительно. Ты когда-нибудь проникали в чью-нибудь комнату или просто, о, влез? Или проникаешь в чей-то дом и просто полируете наличники? Ты не несешь никакой смысловой нагрузки.

  - Ты необычайно спокойна. Я рад этому. Если бы ты закричала, у меня были бы ужасные неприятности. Я сейчас уйду. Если ты не скажешь об этом ни слова, я буду в большей безопасности.

  Тай медленно наклонился вперед и понюхал очень мокрые ботинки мальчика, которые были открыты на носке и пятке и, теперь Рейна подумала об этом, ужасно пахли. Затем Тай на мгновение обвился вокруг лодыжки мальчика и посмотрел на Рейну. Она заставила себя сделать невероятное, протянула руку и положила ладонь ему на лоб.

  - Я горю?

  Она обдумала ответ на этот вопрос, но, хотя всю свою жизнь умела молчать, она так и не научилась лгать.

  - Я не знаю. Я никогда раньше не трогала чей-то лоб.

  - Чувство собственного достоинства не работает. Ты не можешь чувствовать себя больным.

  - Это правда? - Она попробовала это сделать. Она просто чувствовала себя самой собой. Но каково было ей самой? Ей и в голову не пришло спросить.

  - Ты знаешь, каково это - чувствовать себя? - спросила она его.

  - О, вот в чем вопрос, - ответил он и согнул колени.

  - Я не собиралась задавать такой сильный вопрос, - прокомментировала она. Потом она поняла, что он потерял сознание на покрывале, под которым они со Скарли иногда ютились.

  Она не знала, что делать, поэтому ничего не делала. Ей не разрешалось покидать свою комнату после девятого звонка, до утреннего звонка, разве что для посещения туалета. И в уборной не было ничего полезного.

  Она вспомнила, что в конюшнях было полно лошадей для гостей. Она велела Таю оставаться на месте, а сама влезла в шерстяное пальто до талии и поспешила вниз по обоим лестничным пролетам. Лошади в своих стойлах заржали, захрипели и зашаркали при ее звуке, и она была рада их шуму и теплу. Различные кучера все еще задерживались, курили дешевый табак, завернутый в старую газетную бумагу, и запасались пинтами эля, которые Проктор Клэпп тайком приносил им, когда его сестра не смотрела. Эль сделал мужчин веселыми. Они продолжали болтать, пока Рейна быстро перебирала несколько сумок, которые были брошены в тень сразу за дверями конюшни.

  - Миледи, она настоящий урод кодсвалопа, так оно и есть. Она платит мне всего пенни фартинг за поездку из Плед-Акрс в Шиз, а потом опаздывает на школьный ужин, потому что ей нужно остановиться и купить новые платья в этом модном магазине шелка на Пенникин-лейн!

  Маленькая четвертинка сыра. Лучше, чем ничего.

  - Моя леди втоптала твою в грязь со свеклой в заднице. Моя такая дешевка, что она думает, что я не заслуживаю уединения в туалете с закрытой дверью, поэтому она останавливается перед любым центром города у последнего возможного святилища Лурлины и заставляет меня помочиться за ним! Говорит, что это экономит ей гонорар и в то же время помогает искоренить язычество. О-о-о, ломоть хлеба. Довольно сложно, но, может быть, если бы она подержала его над свечой?

  - Старое правительство было не так уж плохо. Хотя он тайный роялист. Он молится за Императора каждую ночь, как ему велено - он молится, чтобы император спокойно скончался во сне и чтобы каким-то чудом линия Озмы вернулась на трон. Он родился под Озмой и хочет умереть под ней, говорит он. Я говорю ему в лицо, что он умрет под озерным нарвалом, а хозяйка продолжает набирать килограммы, как она это делает.

  - Ты не должен так говорить, ты, мерзкий лжец!

  - Я говорю это в своем сердце, как молитву.

  Снаружи было много смеха. В последней сумке находка - пирог с мясом, судя по запаху, почти свежий, две моркови и яблоко, вероятно, для лошади, и маленькая фарфоровая бутыль с чем-то жидким. Она стащила все это, аккуратно, как Хэнди Мэнди, и довольно красиво сплетенное розовое одеяло, которое было наброшено на кобылу, и она поспешила вверх по лестнице. Никто ее не слышал. Один из конюхов говорил:

  - Отдай немного Жидкой повязки для копыт Баума, моя хорошенькая пегая больнее, чем наждачная бумага на заднице свиньи.

  Незваный гость не мог проснуться, как бы нежно или грубо она ни трясла его за плечо. Он не мог попробовать ее потрясающий улов. Утром он был бы еще более несвежим. Черт. Но она накинула на него розовую лошадиную попону поверх покрывала и, чтобы согреться, оделась во столько слоев, сколько смогла. Благодаря мисс Айрониш ее гардероб стал полнее, чем был раньше. Она была благодарна за жесткие шерстяные чулки и прогулочную накидку.