Она растерялась. Как это - выходи? Он, наверно, пошутил. Она же не такая стильная, как нормировщица Вика, и совсем не активная, как Оксанка. И панталоны эти. И свитер старый. Людмила вдруг увидела себя, как бы, со стороны, в потёртых джинсах и голубом свитере. Отвратительно. Женщинам в таком виде мужчины не делают предложения о замужестве, тем более бывшие офицеры, тем более те, у которых "дело". Всё правильно, он решил просто пошутить. Людмила опустила голову. Виктор внимательно посмотрел на неё и, понял всё по-своему.

   - Чёрт! - пробормотал он и стукнул себя по лбу. - Понимаешь, Люд, я последний раз делал предложение двадцать лет назад, и совсем забыл, как это делается. Я тебя как увидел в первый раз, так сразу понял - вот...

   Виктор замолчал. Она поморгала глазами, чтобы прогнать навернувшиеся слёзы.

   Вот? Что это значит? Что "вот"?

   Он осторожно поцеловал её в висок и тихо сказал:

   - Я тебя люблю.

   Сердце остановилось, потом подпрыгнуло, а потом упало куда-то вниз, наверно, в пятки. Или это душа уходит в пятки, а не сердце? Как правильно? Людмила забыла. Вот оно! Свершилось! Он её любит? Неужели это правда?

   - Люд?

   Она хотела сказать, что тоже любит его, любит давно, и, как ей казалось, безо всякой надежды на взаимность, что она, конечно же, согласна быть его женой, но все слова, как назло, вылетели из головы. Людмила попыталась что-то сказать, но не смогла, замерла и уставилась на него. Мужчина, о котором она столько времени мечтала, опять всё понял не так.

   - Поня-я-ятно, тогда извини, - сказал он, опустил руки и сделал шаг назад.

   Людмила вдруг осознала, что он сейчас уйдёт. Хлопнет дверь, простучат каблуки по ступенькам, а она останется одна. От отчаяния, что она всё разрушила и опять сделала что-то не так, Людмила вдруг вышла из оцепенения и заговорила, запинаясь и путаясь в словах:

   - Нет-нет, не понятно. Не понятно. Я тоже... В смысле... тоже. В смысле... люблю тебя. Вот.

   Она шагнула к нему и неловко обняла, ткнувшись носом в плечо.

   Занавеска, край которой она до сих пор сжимала в руке, и про которую совершенно забыла, дёрнулась. Карниз протяжно скрипнул, покачался на одном штыре и с грохотом упал на пол, смахнув с подоконника цветочный горшок и банку с чайным грибом. Следом упал кусок штукатурки, обнажив какой-то провод.

   Людмила растерянно посмотрела на осколки, блестевшие в коричневой жиже, и вдруг, почему-то, ей стало смешно. Хотя ничего забавного вокруг не наблюдалось, а совсем наоборот - мамина фиалка валялась на полу отдельно от треснувшего горшка, обнажив перекрученные корни, а чайный гриб распластался на линолеуме и стал похож на выброшенную штормом медузу. Ужас ужасный!

   Людмила попыталась удержаться от смеха, даже для верности прикрыла рот рукой и - да что ж такое сегодня? - опять потянула занавеску. Карниз угрожающе заскрипел на полу, как живой.

   Виктор взял её руку, разжал пальцы, сжимавшие эту несчастную занавеску, и поцеловал ладонь. Потом они опять целовались. Людмила забыла обо всём: о том, что произошло, о панталонах, старом свитере, фиалке и даже о том, что скажет мама.

   ОН рядом! ОН её любит! Что ещё нужно для счастья?

   НИЧЕГО!

   10