Люди разных профессий, не обучавшиеся литературе и большую часть жизни не помышлявшие о ней, внезапно начинают писать, и пишут хорошо; у писателя «одной книги», случайного, всегда большие шансы на успех. Хуже складывается судьба у тех, кто, кроме составления предложений из слов, ничего не умеет – его ожидает одно: жизнь на бессмысленных работах. А если эти работы связаны со словами – они становятся пыткой: ведь складывать их приходится во «вкусные» и продающие тексты да комментарии других людей, добившихся чего-то и влияющих на мир. А складываются-то они только в такие тексты, которые и сами ничего не продадут, и никому не продадутся. А уж о том, чтобы они на что-то повлияли, не приходится и говорить. Никто тебя не полюбит за то, что ты писатель, никто не протянет руку, никто не окажется рад тебе. «Тогда зачем?» – этот вопрос непрерывно сопровождает любое дело, свербит в голове с утра до ночи, воспаляя сознание, как загноившийся канал пробуждает зубную боль. И оно зудит, чешется, но избавиться от воспаления не так-то уж и просто, и вырвать с корнем нечего, потому что и корня нет – ты сам корень.

Время, отмеренное тебе, сгорает, и некогда совершенствоваться, некогда экспериментировать, годы уходят на то, что требует максимум месяца плотной работы. А если негде жить, и главные заботы – коммуналка да еда, плюс ежемесячный платеж за съемную квартиру, превышающий доход?

Стол и стул, да возможность работать – лучшая награда для писателя, утверждает Михаил Елизаров. Но такая награда сегодня возможна только в случае получения другой, материально ощутимой. Хотя в истории встречались и иные варианты. «Если я что-нибудь значу в русской литературе, то этим я целиком обязан Петербургскому Охранному Отделению: в 1911 году оно выслало меня из Петербурга, и я года два очень безлюдно жил в Лахте. Там от белой зимней тишины и зеленой летней – я написал «Уездное»» – сообщал в «Автобиографии» Евгений Замятин. Невольно думаешь: отправил бы кто в подобную ссылку – конечно, не по политическим причинам – чтобы писать «от белой и зеленой тишины». Кому-то за долгие годы литературного опыта не удается написать ни строчки «от тишины», а когда, наконец, долгожданная тишина наступает, выясняется, что к этому моменту все строчки давно ушли.

А бывает и так: вроде написано много, и публикуют, а никто не знает, не обсуждает, не замечает в упор. Даже в рецензиях на журналы упоминают только в строке «и др.» Шутка «Вы писатель? А кем работаете?» хороша именно тем, что это шутка. А также тем, что она когда-нибудь кончится – и это «когда-нибудь» изрядно мотивирует. Но что, если не кончается? Наступает отчаяние. Не успеешь оглянуться, а жизнь уже надо спасать: а то заигрался, замечтался! Но вдохнувший воздух писательства (или отравленный его ядом. Смысл один, формулировка – дело вкуса), ты уже не хочешь возвращаться. И вперед не получается, и назад никак.

Сенчин в интервью рассказывал о писателях, которые натурально сходили с ума – и книжка выходила, и ни одна, да никто не хотел замечать! Юзефович пугал, что «тот, кто по каким-то причинам не получил свое вовремя», вряд ли получит его потом. И если он сопьется – это еще лучшее, что может произойти.

Не уметь ничего, кроме складывания слов в предложения, считается в некотором смысле постыдным, равнозначным неумению делать вообще ничего. Вот только непонятно, почему так. Врач, который только лечит, или водитель, который только водит, или певец, занимающийся одним лишь пением – это в порядке вещей, это естественно, а стало быть, как мы знаем, не стыдно. А в случае с писательством («Вы кто? – Я писатель») возникает недоумение, дискомфорт, признание оставляет неприятный осадок. Ничего не уметь, кроме как писать – это нужно постараться. Уродиться. И жаль человека, и сторонишься его – помочь ничем не можешь, а на тебя его беда, конечно, вряд ли перекинется, но чем черт не шутит! Правда, это все касается «обычной» жизни. А собственно, литературные сообщества, казалось, должны быть на страже такого человека, оберегать его и помогать, но нет. Получается иначе: и здесь он тоже – не свой.

В рассуждениях критиков и прочих людей, причастных к оценке писательского труда, принято говорить об «особом пути» писателя. О том, что необходима биография, которая идет впереди текстов и без которой писатель как бы и неполноценен, не интересен. Понимание его как обычного человека, который зарабатывает, занимаясь делом (ремеслом), на которое способен, обеспечивает себя (пускай и без излишеств) – у нас не приживается. В том числе и потому, что во многом отторгается самими писателями. Жизнь писателя, его поведение, его высказывания по каким-то вопросам, его отношения с противоположным полом и другими писателями, его участие или неучастие в бессмысленных процессах, то ли имеющих, то ли не имеющих отношение к литературе – то есть любой производимый им шум – все это интересует куда больше, чем собственно тексты. При том что в реальности биография талантливого человека, как и любого другого, может быть весьма скудна.

Если талант имеет литературную природу, человек становится либо транслятором реальности, которая ему доступна, либо выдумщиком. Однако этого недостаточно: побеждают не тексты, а именно жизни. Писательство сегодня считается оправданным и может быть выигрышным только в том случае, если оно – довесок к остальным занятиям, побочный продукт биографии. Хотя объективно настоящим прорывом является именно создание художественного текста, акт творения.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.