– Вы кто, дедушка?

– Я следователь.

– Такой старый?

– Но кто-то должен в силу своего опыта противостоять очевидной глупости.

Тишину разрывал нетленный страдальческий хит Оскара Бентона. Он рыдал: «Эти бумаги на твоём столе – все они врут. Это иллюзия, что ты вечно по уши занят. Но на самом деле это не так. Ты сходишь с ума. Твоё сердце рвётся на части, слушая Бенсонхарст-блюз. Boo-boo-boo, boo-booy, boo-booy. Boo-boo-boo, boo-booy, boo-booy…»

Алина не находила себе места. Андрей так и не появился, а на звонки не отвечал. «Что-то случилось, – нервно думала она. – Всё! Больше ждать нет смысла. Уже два часа ночи. Здесь, на даче, он уже точно не появится. Надо ехать домой. Если его и там нет – придётся бить в набат. Что-то случилось».

Она собрала вещи. Посмотрела на цветы, дорогое шампанское и фрукты. Забирать? Нет. Таскаться с бутылкой за тридевять земель просто глупо.

Плохо. Оставалась надежда, что Андрей зачем-то вернулся домой и не поехал на дачу. Но почему он не звонит? Алина вызвала такси…

…По приезде в город, таксист терпеливо ждал, когда она найдёт деньги расплатиться. На карточке не хватало пяти сотен. В сумочке нашлось ещё двести рублей наличными. Водитель недовольно качнул головой. Ему пришлось подняться на пятый этаж вместе с пассажиркой.

Когда Алина зашла в квартиру, солнце уже вовсю веселилось, проникая сквозь занавески в кухню и далее, падая мощным пучком на пол прихожей. Отсюда, от входных дверей, хорошо были видны: обеденный стол, стулья и ноги человека, лежащего на полу. Это был Андрей. Алина сделала несколько быстрых шагов вперёд и резко остановилась в дверном проёме. «Андрей…» – прошептала она и тихо сползла по косяку на пол. Уже на полу она ещё раз прошептала: «Андрюша…» И тут же потеряла сознание, повалившись навзничь.

Водитель бросился к ней на помощь. В метре от женщины на полу лежал человек. Его остекленевший взгляд упирался в потолок. Вокруг головы подсыхала огромная лужа крови.

Старичок был в отличном настроении и по привычке бубнил себе под нос одну из любимых мелодий. Сегодня это была музыка из фильма «Приключения принца Флоризеля»: «Пурум-пум-пум, пуруру-рум, пурум-пум-пум-пуруу-ру. Пурум-пум-пум, пуруру-рум, пурум-пум-пум-пу-пуууу-у…»

Весельчак восседал за старинным секретером, заваленным записными книжками, распечатанными на принтере текстами, словарями и энциклопедиями. На экране монитора виднелась карта Латвии. Пенсионеру было явно под восемьдесят. Об этом говорила пигментация кожи, глубокие морщины, поредевшая седая шевелюра и всклоченные брови. Очки с толстыми линзами были задвинуты на лоб, а карандаш торчал за ухом. Старик непрерывно двигал завалы макулатуры и хлопал по ним ладонью. «Чёрт, куда я его опять засунул? – пробурчал он себе под нос. – Максик, ты не брал?» Максик, услышав своё имя, ловко запрыгнул на стол, тихо мявкнул и потянул свою мордочку к лицу деда. «Не брал? А куда он тогда делся? А, вот он», – карандаш чудесным образом наконец был обнаружен. Старичок потёр руками по впалой груди, одетой в видавшую жизнь толстовку, и взял карандаш в руки. «Раз не брал, чего тогда припёрся?» – рука тут же бесцеремонно скинула кота со стола. Дедуля вновь забубнил любимый мотивчик, пододвинул к себе замызганную принтерную рукопись, написанную на непонятном языке, произнёс «такс-такс» и вознамерился внести ремарку в текст. Но ему это сделать не дали. Раздался дверной звонок. Дед недовольно засопел и снова засунул карандаш за ухо, сняв при этом очки. «Кто там ещё?» – проворчал он, развернувшись в выжидательной позе к входной двери. Дождавшись двукратного повторения звонка – это очевидно в его понимании означало, что кто-то беспокоит его не по пустякам, дедушка вздохнул. Шаркая тапочками и, хромая на обе ноги сразу, он двинулся открывать дверь.

На пороге стояла пара. Пожилая пара. Одеты с лоском, причёсаны стильно. Ясно – это не рекламщики, не прохиндеи, не соседи снизу и не соцслужба. Старику стало очевидно, что на пороге его дома супруги с долголетним стажем. По крайней мере, об этом говорил возраст за шестьдесят, а также тот факт, что женщина непроизвольно прижалась к плечу своего спутника. Хозяин квартиры вопросительно помолчал и, не дождавшись инициативы со стороны гостей, спросил:

– Чего изволите?

Мужчина громко продавил комок в горле:

– Александр Яковлевич Смильтон здесь проживает?

Дедуля сделал шаг назад и отклонил голову, чтобы гости попали в фокус его дальнозоркого зрения:

– Это я…, а вы по какому…, – он не договорил формальную фразу, явно узнав гостей. – Слава! Юлечка! – Смильтон приветливо пожал руку мужчины и активно покивал женщине, слегка дотронувшись старческой рукой до рукава её дорогого жакета. – Я вас сразу и не узнал. Долго жить будете.

– И вы, – изобразила улыбку гостья.

– Проходите. Да не разувайтесь. Не надо было. У меня есть гостевые тапочки. Ну, не хотите, как хотите, – засуетился хозяин квартиры. – Проходите на кухню. Я там гостей принимаю.

Он слегка подтолкнул мужчину в нужную сторону и заспешил к себе в комнату, но тут же выглянул из-за угла:

– Я сейчас. Устраивайтесь. Будем чай пить. Только надену что-нибудь приличествующее случаю. Я быстро. Садитесь, садитесь.

Он вернулся назад уже не в тёплых клетчатых штанах и в домашней толстовке, а в отутюженных серых брюках и в однотонной голубой рубахе.

Гости сидели за столом и выжидательно смотрели на хозяина. Слава, он же Ярослав Андреевич Тумашов, напряженно потёр висок, на котором заканчивались аккуратно выбритые баки. Хозяин суетливо включил чайник, расставил чашки-ложки, блюдца-сахарницу-конфеты и большую жестяную банку, украшенную иероглифами:

– Нет, это не китайский чай. Это мой собственный сбор. Чрезвычайно полезный! Им и спасаюсь от всего списочка медицинской энциклопедии. От всех хворей. В основе: иван-чай, тимьян, мята, котовник, чага. И многое другое. Я вас заболтал? Нет? Ну, пока чай вскипает, а вы готовитесь к рассказу… Я же понимаю, вы неспроста меня навестили. Давно вас не видел. Я не обижаюсь – вы не обязаны. Я рад. Просто рад. Что мне ещё старику надо? Про чай закончу. Мало кто знает, что Россия издавна была главным поставщиком чая в Европу. Правда-правда, сущая правда. Только это был не тот чай, который все пьют сейчас: индийский, цейлонский или китайский. Российский готовили путём ферментации листа кипрея, известного ещё, как иван-чай. Из него получали очень вкусный и ароматный напиток. Вы сейчас сами убедитесь. Да к тому же чрезвычайно полезный. Он был народным лекарственным средством и от язвы, и от гастрита, и от рака. Да-да, так и есть. Производили его вагонами и стоил он три копейки за пуд. Царских три копейки, не сегодняшних. Хотя всё равно – даром. Русский чай охотно покупали. Деньги в казну лились рекой. Но как издревле повелось у нас, чужому мы слепо поклоняемся, а своё гнобим. Нет пророков в своём отечестве. Нет. Англичане и голландцы в 19 веке наладили торговлю чаем с Китаем, и это приносило им баснословные прибыли. Но под ногами путался конкурент – копорский чай. Назван он был так по местности в Ленинградской области. Копорье, вы же знаете. Там больше всего заготавливали кипрея. Из-за созвучия «копорье-кипрей» я подозреваю, что эти заготовки производились ещё в совершенно седые времена. Не сумев потеснить копорский чай в честной конкуренции, европейцы обратились к царю. Наши цари-батюшки послушали цивилизованное западное слово и запретили заготовку и употребление русского чая. Совсем запретили. Даже для себя. Явно, что убытки при этом были грандиозными. Но мы же только и радеем, как угодить западным соседям. Повод придумали, мол, чтобы искоренить фальсификацию настоящего чая. По правде сказать, мошенники часто под видом китайского продавали копорский. Или смешивали их. Для этого даже чайные коробочки с иероглифами производили в то время в России в огромном количестве. По мне так, запрет – это очередная «рассейская» глупость, из перечня которых можно издать многотомную энциклопедию. Несусветная глупость. Убыточная глупость. Безмозглая глупость. Это не может быть поводом, чтобы запрещать чудесный напиток, который, к слову, совсем ничем не хуже заграничного. Водку тоже часто фальсифицируют. И что? Давай, запретим? Или таблетки. Даже бренды одежды подделывают. Не ходить же из-за этого всем голым? Может, лучше жуликов запретить?