И это тоже, – насмешливо подтвердила она.

– Ой, заткнись, Натали, – всплеснула руками Китти. – Это не пренебрежение. Просто…

– Скачки энергии?

– Жуткие скачки! Резерв иногда просто сужается, и энергия рассеивается. Кстати, поделись с любимой сестрёнкой энергией, – вскочив на ноги, она подлетела ко мне с голодным блеском в глазах.

– Дома Тейлор и отец.

– Возведи барьер. Высшая ты или нет? – взмахнула она руками, продолжая смотреть на меня с ожиданием.

Недовольно сузив глаза, я засопела, раздумывая над тем, чтобы вместо передачи энергии отшлёпать сестру, как и предлагал отец. Но я всё же возвела барьер и протянула к ней руку, позволяя наполнить за мой счёт свой резерв.

– Вкуснятина, – пропела Китти и развалилась на своей кровати, раскинув руки в стороны.

Бедная моя сестрёнка, бедные окружающие, бедная я…

***

– А кто сегодня с подарками?

Я влетела в аппаратную камеры Кассиэля, шурша бумажными пакетами, набитыми самой вредной едой. Стражи оторвались от мониторов и развернулись ко мне на компьютерных стульях, с лёгким изумлением рассматривая накупленные припасы.

– Выбирайте. Остальное нам с Кассом, – объявила я, выкладывая пакеты на свободный узкий стол слева от двери в камеру. Здесь я обычно оставляла спецоборудование.

– Что за праздник, Натали? – поинтересовался Остин, принявшись опустошать пакеты.

Мне не запрещалось проносить некоторые вещи в камеру, но стражам в любом случае надлежало провести досмотр.

– Решила накормить серафима бургерами. А то он тут совсем не толстеет на вашей здоровой пище.

– Я понял. Это коварный план. Он потолстеет, и ты сможешь победить? – предположил Дерк, заглядывая в картонную коробку с наггетсами.

– Ты меня раскусил, – захихикала я.

На самом деле впервые за долгое время я могла похвастаться приподнятым настроением. Возвращение Китти обрадовало всю семью. Давно мама не выглядела настолько счастливой. Я сама ощутила облегчение. До этого момента даже не понимала, насколько напрягает сложившаяся ситуация и нежелание сестры возвращаться домой. Больше не нужно конспирироваться и продолжать врать родным. Теперь она сама по себе, так Китти решила. Мне остаётся только поддержать её и проследить, чтобы в своей самостоятельности она не угодила в неприятности.

Кассиэль активно рубился в космическую стрелялку, когда я вошла в камеру. Серафим освоился с приставкой и прошёл уже несколько десятков игр. Правда, больше он всё же рисовал. Ну и тренировался со мной. Я старалась навещать его минимум раз в три дня.

– Что ты принесла? – спросил он, не отрывая взгляда от экрана.

– Много вкусной и вредной еды. Чтобы ты стал толстым и медлительным.

Серафим всё же взглянул на меня: оценивающе и немного весело.

– Решила действовать хитростью?

– Надо же иногда вспоминать, что я девушка.

Он рассмеялся, но следом замолк, когда через динамики раздался взрыв и на экране телевизора что-то вспыхнуло. Серафим выругался на эдемском, с досадой наблюдая надпись о смерти персонажа.

– Ты умер. Буду считать, что одна победа за мной.

Расположив пакеты на кровати, я направилась в душевую. Чтобы не светиться при спуске на нижние уровни в спортивной форме, приходилось переодеваться здесь. Благо на время моего разоблачения камеру в душевой отключали. Пока меня не было, Кассиэль успел отключить приставку и теперь разогревался, кружа по комнате с мечом в руках и в одном спортивном трико. К пакетам интереса не проявлял, хотя наверняка хотел узнать, чем я собралась его откармливать. Этот мужчина обладал просто колоссальным терпением. В конце концов, он действительно воспринимал пребывание в камере своеобразной возможностью отдохнуть ото всех забот.

– Начнём? – спросил он, мельком оглядев надетую на меня растянутую футболку и чёрные леггинсы с парой заштопанных дыр на бёдрах.

Мы уже две недели как упражняемся с настоящими мечами, отчего страдает одежда.

– Знаешь, сейчас при мне лучше не раздеваться, – с тяжёлым вздохом предупредила я на эдемском, разглядывая мускулистую грудь серафима.

Так привыкла к этой внешности, что с трудом соотносила Кассиэля с мужчиной из воспоминаний Лилит, иногда почти забывая, что сейчас он вселён в чужое тело.

– Перестала подавлять эмоции? – невозмутимо уточнил он, с радостью переходя на более близкий ему язык. – Ну да, выглядишь живее, Натали.

– И наверняка ещё прекраснее? – предположила, подхватывая с кровати свой меч.

Начав раскручивать его в руке, я двинулась к замершему в боевой стойке серафиму. Лезвие мелькало всё быстрее, почти исчезая из вида, расстояние между нами сокращалось. Кассиэль продолжал стоять на месте, пока в один момент не выбросил руку с мечом вперёд. Под мелодичный звон оружие скрестилось. Оттолкнув оружие серафима, я вновь пошла в наступление.

– Хорошо, что аптечка всегда со мной, – стянув с себя футболку, я оценила боевое ранение.

Кассиэля кровоточащая рана на его плече не волновала, он задумчиво рассматривал тройной бургер.

– Есть какие-то правила?

– Приплюсни его, возьми двумя руками, шире открой рот и откусывай.

Мельком оценив порез на боку, я открыла свой бургер и продемонстрировала серафиму, как нужно употреблять это блюдо. Недоверие исчезло из серовато-голубых глаз, он принялся за трапезу. Я же вновь сосредоточилась на осмотре. Лезвие проехалось по касательной. Эпил справится за ночь, так что ничего страшного. Быстро стерев кровь стерилизующими салфетками, я нанесла мазь и поверх закрепила самоклеящуюся повязку.

– А это картошка-фри, наггетсы, сырные палочки и жареные креветки.

Я выложила на покрывало другие коробки с закусками, следом открыла баночки с соусами, чтобы Кассиэль мог выбрать из всего разнообразия то, что придётся ему по вкусу. А сама, быстро натянув футболку, перебралась на другую сторону кровати, чтобы заняться его плечом. Здесь рана оказалась глубже.

– Ты что, поддавался? – предположила я.

– Нет, – качнул он головой, и совершенно точно врал.

– А я обрадовалась, – пробурчала обиженно.

– Радость – это хорошо, – пожал он плечами. – Ты делаешь успехи. Если однажды захочу тебя убить, это будет сложно.

– А зачем меня убивать? Ты же меня обожаешь.

Не припомню, чтобы при мне Кассиэль так громко хохотал. Мне оставалось сидеть и пытаться удержать на его плече марлевую повязку, пока он не отсмеётся.

– Пусть будет по-твоему, – наконец успокоился он. – Правда, мои чувства к тебе не описать одним словом.

– Ты такой романтик, – фыркнула я насмешливо.

После смерти Джошуа мы как-то довольно откровенно разговорились. И я спросила, как он переживает потери, ведь наверняка за столь долгую жизнь похоронил многих. Он ответил, что давно не привязывается ни к кому и ни к чему. Не то чтобы я надеялась стать для него кем-то особенным и перестать быть врагом. Скорее я сама волей-неволей испытывала к нему больше расположения, чем стоило. Мы много общались, часто шутили, смеялись, а общие тренировки сближают, хочешь того или нет.

Мне было сложно дать однозначную оценку своего отношения к Кассиэлю. Он не стал мне другом, я сознательно пользовалась его положением и всячески поддерживала ровные взаимоотношения, но и воспринимать его просто безликим врагом уже не выходило. Оставалось надеяться, что он будет верен себе и не станет проявлять интереса к делам Земли, когда освободится. Правда, он мог вернуться только ради меня… чтобы отомстить за своё пленение. Тем более за эти месяцы он успел хорошо меня изучить. А я узнала главное: он терпелив и последователен. Серафим древнее и опасное существо. Он может люто ненавидеть, но отложить свои чувства и закрыть их на замок до нужного момента. Только полученная выгода покрывала возможные последствия. Пара месяцев тренировок позволила мне добиться слишком многого, чтобы от них отказаться. К тому же… лучше знать врага в лицо.

– Жить будешь, – объявила я, закрепляя повязку.