– Тогда выбери сам, – надула свои бархатные чувственные губки Сехмет. – Я не понимаю, для чего ты тогда позволяешь своим приспешникам, этим машинам из глины, шить для меня все эти невероятные, тончайшей работы наряды, причем одно платье диковиннее другого. Надевая их, я просто теряю дар речи от этой искусной, тончайшей и такой детальной фантазии, ее изысканности и красоты.

– Ха, не смущай меня. А для кого я еще могу воплощать в жизнь все свои мысли? Только для тебя, ведь ты мое истинное «я», часть меня, а значит, для нас только лучшее, что может придумать наша душа. Но ты лишь в том права, что не все имеют мир, как у нас, а соответственно, и приспешников. И вовсе не многие могут свои мысли воплощать в реальность. В том я усмотрел несправедливость и решил ее исправить. Все остальное ты узнаешь вместе со всеми. И раз уж ты позволила мне выбрать для тебя наряд, тогда надень вот этот.

Он открыл шкаф и вынул из него совершенно невероятный, золотой, искрящийся плащ с крыльями и такой же тончайший, сильно облегающий, золотой комбинезон, подчеркивающий всю красоту ее биооболочки. Также он достал золотые, искусной работы перчатки и сапожки с небольшим каблучком.

Когда Сех все это на себя водрузила, от блеска и красоты Сокар аж сглотнул.

– Ну и последний штрих – твоя маска, – и он достал маску, несущую образ львиной головы, с изящной диадемой с огромным бриллиантом невероятной огранки и чистоты. – Вот теперь можно ехать.

Сам же Сокар тут же переоблачился в точно такой же костюм, с той лишь разницей, что у него была маска сокола и не было диадемы. Он обнял свое истинное «я» и они исчезли.

В обозначенном месте собрались все приглашенные из высших и низших секторов вселенной – всех слоев реальности. В зале было огромное скопление сильнейших представителей всех мастей душ со всех уголков необъятной вселенной. О безопасности столь важных персон не стоило беспокоиться, так как данная зала была всего лишь иллюзией, а все присутствующие в ней – фантомами, находящимися каждый в своем собственном мире. В том и была главная задумка Сокара, показать всем еще в самом начале презентации, что их технологии и силы мысли инженеров действительно достигли некоего стандарта, в которых, однако, без участия самого Сокара все остальное задуманное, не получив возможности материализации, увы, так и остается лишь задумкой.

Хотя в зале стоял полумрак, в нем все равно было достаточно света, чтобы каждый присутствующий здесь мог насладиться изысканной декорацией вокруг, которая повествовала историю возникновения времен.

Стены залы, каждый их кусочек, были заполнены искуснейшими барельефами, в которых были запечатлены все мысли Сокара, прежде чем он создал время. Никто из присутствующих на этом созыве не ведал, что означает жить без времени. Как это, когда нет времени.

Каждый символ, узор или орнамент были рассчитаны с доскональной точностью, благодаря которой присутствующие не могли, в силу своей любознательности и любопытства, отвлечься от представшей перед ними ранее неведанной истории, трактуемой самим Сокаром. Поэтому в зале стояла гробовая тишина. Утопая в роскоши, все присутствующие были поглощены изучением барельефов, с любопытством, а порой даже со странным чувством, словно трепет, все сильнее погружаясь в замысел творца.

Все было рассчитано до миллисекунды. Четко продумано, сколько потребуется времени, чтоб присутствующие в зале пришли в себя и сосредоточили свое внимание на его появлении. Он знал, как никто другой, что в созданном им мире, в котором и существуют все и вся, никто не знает его историю возникновения, как и историю появления времени. Следовательно, никто и никогда не задумывался, как это – жить вне времени, в его полном отсутствии. У всех лишь одно представление о мире – то, в котором мир заполнен движением, что и есть суть самого времени. А отсутствие времени – это отсутствие движения и, как следствие, отсутствие жизни, что для всех является мыслью совершенно недопустимой.

Конечно же, все собравшиеся были бессмертны, с точки зрения времени. Каждый в этой зале не мог умереть или перестать существовать в этой вселенной, в любом слое любого вектора. Это невозможно, так как чистая энергия – то, из чего состояли души, – не может просто так исчезнуть или раствориться без следа, ведь она является частью Сокара и создана внутри его мысли. И пока эта мысль существует, лишь он может управлять или видоизменять ее структуру, длину, силу и частоту. После создания каждая душа автоматически получает абсолютную независимость, становясь собственным контролером не только частоты и уровня, с точки зрения резонанса, но и своей силы, ведь, обретя жизнь, она тут же принимает свободу выбора, сдерживаемую лишь законом принципа порядка.

Дальнейшие действия и судьба этой души зависели лишь от ее самостоятельного выбора. Ее сила и свет зависели лишь от нее самой. Изначально, когда Сокар замыслил сию вселенную, все новорожденные души, кои были частью него самого, получили равный энергетический заряд. Однако, по его замыслу, благодаря свободам выбора, очень скоро все эти души стали очень разными, с точки зрения силы и резонансной чистоты и частоты.

Так его мысль обрела распределение интенсивности электромагнитного излучения по частотам, по длинам волн и по цветам. К тому же она получила форму, позднее названную вселенной, вдобавок активно начав расширяться. Расти вселенная начала практически сразу, как только возникла, и расширялась и продолжает расширяться она за счет своих обитателей, душ, сливающихся воедино, с целью понесения жертвы, как когда-то это сделал сам Сокар.

Было это так: вначале внутри самого себя Сокар каким-то чудом и силой собственной мысли создал разнополярность; затем, разделив ее физически, вновь соединил сам с собой, но уже с собой другим. Слившись воедино сам с собой, он понес жертву, отдав ровно четверть от половины своей энергии. Вследствие этого поступка от него отделилось бесчисленное количество маленьких энергетических комочков – душ, как он их потом назвал.

Все эти души, заполнившие образовавшуюся пустоту, которая и стала впоследствии той самой, постоянно растущей и меняющейся вселенной, были ее первыми живыми жителями. После этого момента, момента рождения себя в себе, та часть, которую Сокар искусственно отделил от самого себя, разделив на множество, множеств частиц, навсегда останется частью него самого, частью Сокара.

Но все это было в безвременье. Посему неизвестно, как давно это было.

Созданные им души, желая повторить жертву их отца, находя среди себе подобных свои истинные «я», соединялись с ними в едином порыве, тем самым создавая новые души. Но их энергии, хоть и объединенной воедино, хватало лишь на одну подобную жертву. Так был запущен процесс заполнения вселенной душами, и не только теми, что создал сам Сокар, но и теми, кто был создан по образу и подобию его.

В процессе таких действий вселенная приобрела краски, став ярчайшей картиной мира, делясь на векторы, а векторы – на слои, заполняя их все новыми и новыми душами. И хотя Сокар уже для многих был прапрапраотцом, он знал все и про каждого. Отныне его существование заполнилось бесконечными хлопотами и присмотром за каждой из них, спеша им на помощь.

Были периоды, когда он просто разрывался, не в силах помочь, подсказать, поддержать каждого нуждающегося. И это его печалило больше всего. Его совершенно не тревожили все те тяготы, с которыми приходилось сталкиваться этим юным и неопытным душам, ведь от этого они становились лишь ярче или тусклее, сильнее или слабее, но они все становились самими собой. Лишь то, что он не в силах их всех по-отечески поддержать, а иной раз и подсказать или развеять их печали и тревоги, а может, и сомнения, крайне его огорчало, как и факт присутствия в его отсутствии.

И вот тогда, когда все души были заняты познанием самих себя, своей самоидентификацией и своим собственным ростом, жертвами и заполнением огромной вселенной, именно тогда Сокару пришла новая мысль в его стремящуюся пытливую душу. Мысль та стала для него потрясением.