– …потом, когда закончим осмотр тоннеля, – закончил фразу Грац.

На записи появились сполохи. Очень похожие на те, что метались из стороны в сторону на прямой трансляции. Но Захар был готов отдать руку на отсечение, что сполохи лишь похожи, но не точно такие же.

– Оно транслирует это нам прямо в головы, – пробормотал доктор. – Сейчас пытаться подловить его бессмысленно. Судя по всему, оно страстно желает запудрить нам мозги.

– Я же вам говорил, – сжав зубы, прошипел Лившиц.

Грац посмотрел на внеземельца. В его взгляде было столько омерзения и неприязни, что Лившиц мгновенно замолчал и отвернулся.

– У нас нет другого выбора. Или мы заставим их помочь нам, или – останемся здесь навсегда.

– Вы… – начал было Лившиц, но замолчал.

– Отчего вы так негативно настроены? – спросил Клюгштайн.

– Вы все еще полагаете, что нам здесь что-нибудь дадут даром? – поинтересовался Грац. – Для начала придется убедить их там, внутри этой штуки, что мы вообще существуем. А как доказать, что мы разумны и стоим спасения, я даже ума не приложу. Люциан, может быть, вы знаете?

Лившиц лишь отрицательно помотал головой.

– То-то же! – рявкнул Грац.

Едва заметный, видимый на самой границе восприятия сполох продолжал крутиться между светом и тьмой. Кибер послушно ждал команды, зависнув точно в центре тоннеля.

– Пусть ремонтник движется дальше, – сказал Грац Захару. – Только медленно. Посмотрим, что они станут с этим делать.

Захар кивнул и отдал команду роботу. Стены тоннеля медленно поползли назад. Таинственное пятно, рисующее круги, двинулось впереди кибера. Или оно маячило в поле зрения?

«Зодиак», – обратился к кораблю кибертехник, – проверить виртуальную сеть».

Перед взором Захара поползли строчки символов и схемы ветвления сети. Только одна веточка тянулась за пределы корабля – это была нить, связующая мозг корабля и слабенький нейропроцессор ремонтника в единое целое. Никаких внешних подключений.

– К нашей виртуальной сети они не подключались, – непонятно кому сообщил Захар.

– Они молчат в радиодиапазоне, – напомнил Грац.

Кибер добрался до очередной развилки. Тоннели расходились вправо и влево, образуя Т-образный перекресток. Сполох на секунду замер на гладком, скругленном крае той части тоннеля, в которой находился робот землян, а затем, сжавшись в яркую, но все равно какую-то нематериальную точку, разорвался надвое и исчез в ответвлениях.

– Зачем они нам это показывают? – пробормотал Захар.

– Я думаю, – ответил доктор, – они не нам это показывают. Они просто так реагируют на вторгшегося в их владения нарушителя. Вы же не для автобуса кашляете, когда случайно пыль, поднятую им с дороги, вдохнете.

Усики кибера, на которых находилось большинство фотофоров, вытянулись вперед, осматривая оба хода. Люди не могли видеть одновременно два изображения, их зрение бинокулярно[10] – преимущество объема, но недостаток площади обзора. Захар, привыкший к общению с киберами, совершенно машинально перешел в режим слияния сознаний, виртуально переместившись в тело ремонтника. На одно короткое мгновение голова закружилась, потом весь спектр образов и ощущений, что получал робот из окружающей его реальности, наполнил восприятие Захара. Люди, в сущности, слепы, в сравнении с тем, как мог видеть кибер. Теперь Захар смотрел глазами робота.

Он лишь успел бросить мимолетный взгляд на тоннели, быстро оценивая их в доступных датчикам робота диапазонах. А в следующее мгновение с обеих сторон на него ринулось… Он не понял, что это было. Только безумный страх, пронзивший всю его суть, захлестнул его, заставив на мгновение забыть, кто он есть и где он на самом деле.

Захар от неожиданности и испуга дернулся. Толстая трехметровая креветка в тоннеле рванулась, активируя реактивные двигатели в такт мышцам человека. Только мышцы остались расслаблеными – виртуальность обманывала тело, перенося сигналы мозга туда, где было сознание.

Ремонтник несколько раз взмахнул клешнями, пытаясь удержать мнимое, доступное только Захару равновесие, автоматика тщетно боролась с человеческой волей, запускающей на хвосте кибера один двигатель за другим. Креветку крутануло вправо, потом вроде бы положение робота стабилизировалось, и тут вспышка, яркая, словно внезапно зажегшееся в темноте космического колодца солнце, ослепила Захара, ворвалась в сознание, неся за собой смертельный ужас и разрывающую голову боль.

Тело кибертехника конвульсивно вздрогнуло, оседая на пол. Перед тем как потерять сознание, Захар успел заметить широко раскрытые глаза Станислава и губы Лившица, вроде бы шептавшие: «Я же говорил, не прикасайтесь к нему». Шершавый пол рубки совсем не больно ткнул в висок, и мир померк.

Отвратительная вонь острой бритвой разрывала ноздри, бесцеремонно выдергивая сознание Захара из небытия. Кибертехник вяло взмахнул руками в попытке оттолкнуть от лица источник резкого запаха, но ладони, не найдя опоры, с гулким стуком рухнули на пол. Реальность нехотя проявлялась перед глазами, лавиной обрушивая в сознание воспоминание о том, что случилось за последние два с половиной дня.

Захар снова был в курсе, что они потерялись в дальнем космосе.

Грац убрал из-под носа кибертехника пузырек с нашатырем, поднес к его виску небольшую никелированную трубку и надавил на клавишу. Тело Захара передернуло судорогой, короткая, но сильная боль пронзила голову – от виска к виску. Было больно и противно, но в голове тут же прояснилось.

– Что вы делаете? – едва ворочая языком, пробурчал он, вяло отмахиваясь от доктора, точно от назойливой мухи.

– Спокойно, – остановил его ладонь Грац, – сейчас полегчает. Магнитная коррекция мозговой активности вкупе с электростимуляцией творит чудеса. Можете мне поверить.

Захар верил Станиславу, но испытать на себе еще раз чудодейственное воздействие маленького приборчика, который доктор сжимал в левой руке, отчего-то не хотелось.

Он вытянул вперед ладонь, пытаясь не то заслониться, не то остановить Граца, и пробормотал:

– Нормально уже. Сейчас, сейчас.

Захар попытался встать, ноги слушались плохо. Еще хуже дела обстояли с органами равновесия – тело упорно отказывалось удерживать необходимое положение.

– Объясните, – сказал Грац, отвернувшись, – за каким чертом вы полезли в голову этого вашего ремонтника? Вам что, необходимо отдельно, словно маленькому ребенку, объяснять, где мы и с чем имеем дело?

Позади доктора стояли Клюгштайн и Лившиц. Гертруда сидела перед пультом и крутилась на кресле, будто вальсировала. Вроде бы она даже напевала что-то под нос. Биолог смотрел на Станислава с умильно просящим выражением на лице, а физиономия Лившица наконец-то излучала уверенность и самодовольство. Да что, черт побери, тут у них произошло?

– Кибертехники всегда так делают, – сказал Захар и понял, о чем, собственно, спрашивал его Грац. – Ах да. Это случайно… чисто машинально вышло. Привычка, знаете ли.

– Что вы там видели?

Грац все-таки соблаговолил повернуться к собеседнику лицом и присел в стоящее рядом кресло. Клюгштайн подошел к Захару, все еще бесплодно пытающемуся подняться, и помог ему встать на ноги. Кибертехник опустился в кресло, поблагодарил Фрица и воззрился на доктора.

– Мы ждем объяснений, – напомнил Грац.

Захар закрыл лицо ладонями, глубоко вдохнул, пытаясь унять подступавшую тошноту, и покачал головой.

– Не знаю, – сказал он, не отнимая рук от лица, отчего его голос стал тихим и как будто чужим. – Яркая вспышка, а потом… – он не находил слов. – Не знаю. Было страшно, ужасно. Оно напало на меня. То есть на кибера. Оно…

Внезапно в памяти всплыла странная картина какой-то жуткой средневековой казни. Захар не знал, почему это напомнило Средневековье, но отчего-то казалось, что в обозримом прошлом такого ужаса быть не могло. Что-то залезло внутрь него, пробралось в самую душу, прижилось и вырвало… Нет, оно даже не вырвало, оно тайком украло его сердце.