– В общем, что-то вроде компаньонки, – проворчала Тамара.

– Нет! – резко сказала я. – Не компаньонка, а помощница.

Не дай бог, Тамара при всех назовет Катю компаньонкой, тогда не знаю, чем все закончится, Катя девушка гордая, а мне не хочется ее терять, с каждым днем я привязываюсь к ней все больше.

В тот приезд нам не удалось поговорить с Виктором наедине, они пробыли недолго, так как вечером собирались в гости. Что ж, значит разговор о завещании еще впереди, а я так и не решила, что ему скажу. Виктору я верю, как себе, но если я заявлю, что для него после посещения нотариуса ничего не изменилось, то и Тамара об этом узнает, а тогда вся моя затея провалится. Конечно, не хочется его понапрасну мучить, но я не могу рисковать. Ничего, что-нибудь придумаю, я всегда что-нибудь придумываю.

В ближайшие дни всё должно проясниться. Если мое самочувствие не изменится, значит то, что со мной происходило в последние месяцы, просто стечение обстоятельств и следует побыстрее обо всем забыть. А если изменится… Ладно, пока не буду далеко заглядывать в будущее. Впереди завтрашний день, и его нужно провести с толком. Именно на завтра я собиралась вызвать парикмахера сюда, никому кроме Лили, не доверю стрижку и окраску волос. Но есть еще одна проблема – Катина одежда. Катя, как и большинство молодежи, преимущественно носит джинсы и джемпера. В этом нет ничего плохого, но ведь джинсы и джемпера могут быть разными! А от ее вещей за версту разит колхозным рынком и дешевыми распродажами. В принципе, я бы с этим смирилась, но в один из праздничных дней собирались пожаловать Арефьевы, а уж я знаю эту старую грымзу Элеонору, она любую мелочь подмечает. Потом будет всем говорить, что моя помощница одета, как бомжиха. Нет, такой радости я ей не доставлю. Зная Катину щепетильность, я целую неделю ей намекала, что следует обновить гардероб, а она меня не понимала. Говорила, что в снятой ею квартире осталась еще куча вещей, просто она не прихватила все сразу, так как такси не смогло подъехать к дому.

Интересно, что из рассказанного ей об этом доме правда, а что плод ее воображения? Я всю жизнь прожила в Питере, и на Петроградской стороне жить доводилось, но никогда ничего ни о каком Проклятом острове не слышала. Частенько буйная фантазия и откровенная ложь совсем рядом, порой и не различишь, а я должна быть уверена в человеке, которого подпустила к себе так близко. Надо будет как-нибудь выбраться на этот Проклятый остров и посмотреть, что к чему, только завтра вряд ли получится, и без того много дел.

Итак, завтра – сначала к Лиле в салон, а потом с Катей по магазинам. Вчера я ее все-таки уломала, но пришлось говорить открытым текстом. Она ужасно смутилась, но после моих доводов согласилась сделать покупки в счет своей будущей зарплаты. Ладно, пусть будет так, только боюсь, что, увидев цены, в ней взыграет деревенская бережливость и прижимистость. Похоже, мне предстоит нелегкий день. Ну уж с этой проблемой я как-нибудь справлюсь.

Глава четвертая

Катя

После обеда я отправилась в библиотеку за новой книгой. Вчера дочитала Маркеса «Сто лет одиночества». До чего же необычная, завораживающая и просто немыслимая книга! Вот это настоящая литература. На таком фоне, да и не только на таком, мои рассказы кажутся жалкими и примитивными, им самое место в мусорном ведре. Понятно, почему Алла Викторовна не звонит, ей неудобно сказать Антонине Петровне, что ее помощница бездарь и ничтожество. Но я все равно хотела бы знать приговор. В конце концов, нельзя опускать руки, надо работать, совершенствоваться и больше читать. С таким багажом знаний, как у меня, далеко не уедешь. Я перебирала книги, не зная, на чем остановиться, но мысли уже переключились на другое.

Наша сегодняшняя поездка в Угловку произвела на меня сложное и тяжелое впечатление. Было безумно жаль маленького Пашу Соколова. Конечно, работая в больнице, я ко многому привыкла, но детские страдания – это что-то особенное. Он ведь уже который год сидит на обезболивающих препаратах, и они все меньше ему помогают. Он не по-детски серьезный и до чего же худенький! Марина говорит, что у него плохой аппетит. Какой аппетит на фоне постоянной боли и таблеток! Как только я увидела Пашу, мне сразу захотелось взять его на руки и прижать к себе. А Антонина Петровна даже не подошла к нему и, когда говорит о нем, называет его «мальчик», будто имени не знает. Не хочет пускать его в свое сердце, привыкла только о себе любимой переживать. А эти ее разговоры о том, что такие люди, как Марина, не должны иметь детей! Ничего-то умная и начитанная Антонина Петровна о жизни не знает. Если бы ей довелось родиться в захолустье, да еще в неблагополучной семье, то неизвестно, что бы из нее получилось. У нас в поселке полно таких, как Марина. Не все люди рождаются сильными, не все имеют поддержку, но все хотят любить и быть любимыми. Наверняка Марина, выходя замуж, мечтала о другом. Но получилось так, как получилось. Очень хотелось бы помочь ей и Паше. Антонине Петровне это под силу, а я со своей стороны приложу максимальные усилия, чтобы довести дело до победы.

Мне следовало бы восхищаться Антониной Петровной за щедрость, но почему-то не получалось. Я вспомнила, с какой брезгливой миной она села на предложенный стул, как сунула деньги Марине, будто желая от нее отделаться, а затем не приняла ее благодарности. Было еще кое-что. Вернувшись домой, она попросила Надю повесить ее пальто на террасу, а если к утру запах не выветрится, то сдать его в чистку или выбросить. Это уж слишком. С другой стороны, полно людей, которые ласково улыбаются, выражают сочувствие, но ничего не делают. Антонина Петровна, пусть и строит всякие рожи, обещает реальную помощь. Я уже созвонилась с Пашиным врачом, так что процесс пошел. Мне все же следует быть более снисходительной к ее слабостям, а то других осуждаю за категоричность, а сама туда же. Что с нее взять? Она всю жизнь жила в достатке и комфорте, а теперь и вовсе миллионерша.

Однако мне с ней тяжело. Целую неделю она рассуждала о моем гардеробе, пока наконец ясно не выразилась. Теперь придется еще не заработанные деньги тратить на наряды, хотя у меня и так полно одежды на все случаи жизни. Конечно, вещи недорогие, но они мне идут и друг с другом сочетаются. Так одеваются не только запольцы, но и многие питерцы, я специально обращала внимание, не хотелось выглядеть белой вороной. Но в этом доме свои порядки, и пока я здесь, придется их соблюдать. Вряд ли я долго продержусь в услужении капризной миллионерши, но нужно хотя бы успеть довести до конца дело Паши Соколова, а то заботы о нем быстро переадресуют в центральный секретариат. У меня на примете есть еще три кандидатуры. Один, правда, живет далеко, вряд ли Антонина Петровна согласится к нему поехать, но двое других вполне в зоне досягаемости. Пока она не велела форсировать события, но ничто мне не мешает позвонить и навести справки. Я вдруг подумала, что с удовольствием работала бы в благотворительном фонде. Я знаю нужды простых людей, имею опыт медицинской работы и педагогическое образование. Пусть это провинциальный колледж, но педагогику и психологию я изучала. Ох, мечты, мечты…

Наконец я остановила свой выбор на романе Фицжеральда «Ночь нежна». Антонина Петровна о нем упоминала, да и название романтичное. И вдруг так захотелось романтики, любви и нежности… Неужели в моей жизни никогда этого не будет? И еще мне хотелось бы стать беспечной, ну хотя бы попробовать, что это такое. Я всегда такая загруженная, стараюсь не сделать ни одного не продуманного шага, но моя расчетливость пока никакой пользы не принесла. А, может, я просто не умею быть другой и жить иначе? Кесарю – кесарево, а слесарю – слесарево? Важно правильно оценивать себя.

За последнюю неделю Леня трижды звонил, хотя я ему сразу сказала, что нашла работу и возвращаться в Заполье не собираюсь. Теперь он предлагал приехать ко мне на майские праздники, и я окончательно убедилась, что ничего к нему не чувствую. Пришлось прямо так и сказать, чтобы не питал напрасных надежд. В ответ он, назвав меня ледышкой, бросил трубку. Впрочем, я не в обиде, так даже лучше.