– Пора прояснить хоть что-нибудь! – заключил он наконец, опустошив флягу. Последние капли бурбона проскользнули внутрь, придав решимости.

***

Встав на обочине, он вытянул руку и вскоре поймал такси.

Дверь отворил Бен. Его лицо было бледным и уставшим. На нем был черный костюм, верхняя пуговица рубашки расстегнута, волосы взъерошены. Какие хлопоты могли так утомить и растрепать человека, когда стрелки часов едва перевалили за два часа дня? Пренебрегши приветствием и ни говоря ни слова, Бен впустил Элиота в дом.

– Присядь на диван, – пригласил он.

Элиот разместился на том месте, где давеча вечером сидела Агнес. За стеной раздавались всхлипывания и приглушенное рыдание, а из-за восточного проема послышалось, как на кухне открылся холодильник и щелкнули одно за другим алюминиевые колечки, открывая пивные банки.

– Возьми. – Протянул по возвращении одну из них Бен.

Элиот хотел было отказаться, но Бен, уловив это намерение, настоял:

– Возьми-возьми. Или чего покрепче налить?

Элиот сдался.

– Сколько переживаний для беременной женщины. – Мужчина кивнул в сторону стены, из-за которой доносился плач. – Вынужден был остаться с Софи сегодня, поддержать. Извини, что на звонки не отвечал.

– Что стряслось? – недоумевал Элиот. Самые мрачные догадки лезли в голову. – Агнес не дома?

– Видишь ли. – Бен помрачнел. Он переминал в руках банку, не решаясь сделать глоток или продолжить рассказ. – Агнес спрыгнула с моста вчера вечером. Там было много народу в ту минуту. Все всполошились, вызвали подмогу, но живой Агнес вытащить не удалось. У нее остановилось сердце из-за спазма сосудов. В таком случае человек стремительно тонет. Один доброволец кинулся в воду, но когда помощь подоспела, Агнес была уже на дне. Мертвая. – Руки Бена тряслись. Его кадык нервно ерзал.

Элиот ответил молчанием. Он вспомнил вьющиеся волосы Агнес, кокетство в ее глазах и порхающую юбку, которую подхватывал ветер, когда мужчина кружил девушку под «Когда ты улыбаешься». Слова Бена не могли быть правдой, но измученное выражение лица друга не могло лгать.

– Мы недавно вернулись с похорон.

– Почему не пригласили меня?

– Вы едва были знакомы.

– Я был последним, кто видел ее перед смертью.

– Мы, все трое, были последними.

– Нет, я был с ней на мосту.

Лицо Бена приняло удивленное выражение.

– Разве? Там был саксофонист. Он первым заметил ее, когда она норовила спрыгнуть. В показаниях он утверждал, что она была одна.

– Я был там, – настаивал Элиот. – Мы до полуночи гуляли и беседовали. Саксофонист? Он должен был запомнить! Мы танцевали у него на глазах.

– Зачем ты это говоришь? – Друг бросил на Элиота сердитый, но в то же время обеспокоенный взгляд. – Очевидцы утверждают, что, когда она спрыгнула с моста, было около восьми, то есть это случилось через четверть часа, как она выбежала из дома. Ты пошел следом, но, видимо, не успел ее нагнать. Как ты мог гулять с ней до полуночи, если в это время она уже была мертва? Да и подумай, перейти по мосту можно не дольше чем за полчаса, а вы покинули дом, грубо говоря, в половине восьмого, так как вы могли прогуливаться по мосту до полуночи? Она была одна, Элиот. Тебя там не было.

Тебя там не было, – отпечаталось в голове мужчины.

8 сентября 2022

Четверг

Следующие несколько дней Элиот не покидал дома. Он запасся провизией на неделю вперед: виски и кукурузными чипсами. Он создал и отправил электронный адрес v-почты мистеру Гудмену. Письмо от VOID пришло в тот же день, но открывать его мужчина не спешил. Последнее, о чем хотелось думать, – конференция.

Элиот часами бил целлулоидным мячом в стену ракеткой для пинг-понга, несколько раз пересмотрел все части «Матрицы» и «Назад в будущее», бессчетное количество времени провел, распластавшись на матрасе и слушая музыку, опустошил дюжину бутылок Джима Бима. Он занимался всем, чем угодно. Единственное, что никак не удавалось, – заснуть. Он перестал различать переходы, где день сливался с ночью, а ночь перетекала в утро.

Были предрассветные сумерки, когда Элиот, лежа на спине, глядел в серый потолок. В голове было пусто, кругом – тихо. Только трескотня телеведущего из ящика разжижала густую тишину. Изредка за окном проезжали машины. Bloomdale News вещали новости финансового рынка. Глаза мужчины были открыты. Он не спал, но находился в забытье. Урчание в желудке привело его в чувства.

Нехотя Элиот поднялся с матраса и поплелся на кухню, чтобы соорудить незатейливый завтрак. Яйцо растеклось по сковороде глазуньей. Масло журчало и трещало. Из-за стены раздавалось невнятное бормотание ведущей утренних новостей.

– Доброе утро, Нью-Йорк!

– А теперь расскажи нам, почему оно не доброе.

Женщина передавала главные события прошедших дней, но Элиот не мог разобрать речи из-за гула кофемолки.

– Двадцатипятилетняя девушка…

Кофе бурлило и пенилось в турке.

– Этот подвесной гигант – не просто удивительный феномен инженерной мысли и один из символов Нью-Йорка, а плод приверженности делу…

Элиот налил кофе в чашку и, взяв тарелку с яичницей, отправился в зал. Между тем девушка с экрана продолжала:

– Бруклинский мост называют мостом самоубийц. Уже на протяжении сто сорока лет с момента основания он служит последним пристанищем для людей, добровольно расставшихся с жизнью.

Сделав глоток бодрящего напитка, Элиот поперхнулся. Он уставился в телевизор и прислушался к репортажу. В правом верхнем углу экрана была фотография Агнес.

– За последнюю декаду количество самоубийств составило половину от всех суицидов предыдущего столетия.

– Зачем ты говоришь ее словами? – яростно вскричал Элиот, недоумевая. – Почему ты говоришь ее словами?

– В половине девятого вечера четвертого сентября труп Агнес О’Каллахан был поднят со дна Ист-Ривер.

10 сентября 2022

Суббота

– Один макиато для Элиота! – подозвал звонкий голосок Бекки.

На ней висел зеленый фартучек с сиреной на груди. Она приветливо улыбалась, оголяя маленькие ровные зубки, и протягивала мужчине белый бумажный стаканчик.

Еще одно прозаичное субботнее утро, мало чем отличающееся от других.

До приема у психотерапевта оставалось полтора часа.

На Элиота в одночасье накинулось столько потрясений, что он так и не успел сдать статью для технологического ежемесячника к сроку и уже получил с дюжину гневных сообщений от редактора. Такого с ним прежде не случалось. Элиот любил порядок во всем и сам страдал от собственной безответственности, поэтому на этот раз собрал воедино свои заметки и закончил работу в один присест. Он подготовил статью про техноутопистов современности, таких как Иден Маркс, Бран Ричардсон и Маршал Макналти, включив в нее любопытную информацию о VOID, которую почерпнул из беседы с Агнес. Статья получилась занятной, и Элиот верил, что она вернет ему благосклонность редактора.

Когда Элиот отправил файл на проверку, у него еще оставалось двадцать минут свободного времени. Он пробежал глазами по журналам, разложенным на столе, и взял свежий выпуск Bloomdale Businessweek. На этот раз его обложку увенчал портрет неизвестного Элиоту персонажа.

Мужчина безучастно пролистал глянец. Ничто не привлекло его внимание, за исключением короткого занимательного факта в боковой колонке рядом с какой-то незатейливой статьей.

Наш журнал выявил статистику, согласно которой, из ста человек лишь один принимает пользовательское соглашение, прочитав его. Остальные девяносто девять не имеют ни малейшего представления, на что дали согласие.