В кухне было тесно, как в кладовке. Холодильник находился от плиты на расстоянии вытянутой руки. Из столовой утвари были только плоская тарелка, супница, стакан, кружка и по одному прибору.
Элиот высыпал на сковороду замороженные овощи и поджарил с предварительно вымоченным в кипятке соевым мясом. Выложив блюдо на тарелку, он прихватил бутылку бурбона и вылез через окно главной комнаты на площадку пожарной лестницы. На железном решетчатом полу был постелен коричневый клетчатый плед. У окна стояла этажерка, заполненная избранными книгами и виниловыми дисками. На верхней ее полке громоздился винтажный патефон. Элиот взял с полки конверт и бережно достал грампластинку, установил ее на проигрывателе и опустил иглу. Скользя по виниловому полотну, игла извлекала полный страдания голос Билла Уизерса, терзаемого недоумениями и тоской по любимой:
Без нее мне свет не мил,
Холодно, когда ее нет рядом.2
Элиот расположился на пледе. В темно-синем небе уже сияла растущая луна. Ее свет, подобный прожектору маяка, пленил взгляд и навел Элиота на размышления. Он вспомнил, как утром того же дня сидел в вагоне метро рядом с седовласой сухой старушкой, а та читала Daily News. Одну из страниц газеты занимал гороскоп. Старушка надвинула на переносицу круглые очки и с неподдельным любопытством изучала предсказания.
– Сегодня шестой лунный день, – уведомила пожилая женщина.
V-pods смекнули, что речь обращена к Элиоту, и музыка в наушниках замолкла.
– Что? – переспросил мужчина озадаченно.
– Говорю, шестой лунный день. Луна в Скорпионе.
– Прекрасные новости, – кинул Элиот безразлично.
– Вы кто по гороскопу? – не унималась старушка.
– Не знаю, – пожал плечами мужчина.
– Как же? Ну-ка, когда у вас день рождения?
– Седьмого ноября.
Женщина вгляделась в лист газетной бумаги, изучая знаки зодиака.
– С двадцать четвертого октября по двадцать первое ноября – это Скорпионы.
– Буду знать.
– Глядите, что в газете пишут: 2 сентября 2022, пятница – шестой лунный день. У многих людей проявляется дар предвидения, обостряется интуиция и открываются сверхъестественные способности.
Элиот считал астрологию псевдонаукой и откровенно смеялся над людьми, которые принимают решения на основе гороскопов или натальных карт.
Мужчина сделал глоток бурбона прямо из бутылки. Терпкий, сладкий кукурузный напиток проскользнул внутрь, обжигая нёбо и горло, и оставил во рту древесное послевкусие. Магнит под кожей запульсировал. На экране умных часов высветилось уведомление: повысился уровень алкоголя в крови. Элиот щелкнул пальцами, принудительно отключив тем самым помощника.
Элиот родился в Аризоне, в небольшом городке Флагстаффе, что в восьмидесяти милях от Гранд Каньона. С юных лет он был одержим компьютерами. Он пренебрегал школьными обедами и все карманные деньги спускал на книги. Он скупал всю доступную литературу по программированию, пестрящую незнакомыми терминами и кодами, и перечитывал ее вновь и вновь, до тех пор, пока не становилось понятно значение каждого слова. Поначалу он промышлял разработкой незатейливых аркадных игр. Затем какое-то время работал в типографии: создавал логотипы, делал дизайн визиток, баннеров, брошюр и рекламных постеров. Вскоре стал продавать простые лендинговые страницы по 200 долларов за каждую. Но продвинуться дальше было невозможно. Для этого направления в Флагстаффе не было перспектив. Экономика городка в большой степени зависела от туристической деятельности, а программисты там никому не сдались.
В возрасте двадцати одного года Элиот работал инструктором на горнолыжном курорте Arizona Snowbowl. К марту 2015 года, когда сезон катания на лыжах подошел к концу, он накопил достаточно, чтобы отправиться в мировую столицу. Солнечным весенним днем он сел на самолет Американских авиалиний и, сделав одну пересадку в Финиксе, добрался до Нью-Йорка.
Поначалу мегаполис представлялся гигантским муравейником и было невозможно влиться в его ритм после размеренной жизни в провинциальном городке. Казалось диким, что на горизонте вместо хребтов горы Элден высились верхушки небоскребов, а вместо пика Сан-Франциско красовался пик 103 этажного Эмпайр-стейт-билдинг. Первое время Элиот жил у друга по переписке, с которым познакомился на форуме посвященному программированию. Этим другом был Бен Уоллес. А когда в крупнейшей IT-компании Нью-Йорка появились вакантные места, они вместе пошли на интервью и оба были приняты.
Получив работу, Элиот съехал от Бена. В возрасте с двадцати двух до двадцати четырех лет он жил в Уильямсбурге, где снимал складское помещение, переоборудованное в лофт. Свой двадцать четвертый день рождения Элиот провел уже в собственной квартирке на Линкольн-плейс, в которой жил и теперь.
В общем, довольно в раннем возрасте Элиот покинул родительский дом и приучился к самостоятельной жизни. Но умный помощник напоминал ему о том времени, когда он жил с матерью. Часы, словно родитель, диктовали ему, сколько пить, во сколько ложиться и как следить за здоровьем. С каждым днем воиды докучали Элиоту все более и более, и все чаще он прибегал к экстренному щелчку. Он даже подумывал их снять, но процедура извлечения магнита была не такой безболезненной, как его установка, и, более того, дорогостоящей. Компания VOID не предусматривала, что носитель захочет избавиться от своего помощника. Шприцы-пистолеты были одноразовыми и выкидывались сразу после введения магнита, поэтому его извлечение было возможно только с помощью хирургического вмешательства в клинике.
Поужинав под меланхоличную музыку, мужчина достал с полки этажерки книгу. Элиот изредка читал современников, предпочитая им классиков. В его литературной коллекции преобладали книги авторов, придерживавшихся атеистических взглядов: Драйзер, Золя, Лондон. Самой духовной, по его мнению, книгой в его библиотеке был раритетный поэтический сборник Уолта Уитмена «Листья травы». Опубликованный впервые в 1855 году он был слишком дерзок и прямолинеен для тогдашней аудитории. Когда другие английские поэты рассуждали на высокодуховные темы, Уитмен восхвалял материализм. Однако, что и цепляло в его творчестве, повествуя о материи и форме, работы Уитмена не умаляли значения разума и духа. «Я поэт Тела, и я поэт Души» – писал он сам о себе. Открыв сборник, Элиот прочел верлибр3 «Спящие»:
Я клянусь, все они прекрасны,
Каждый спящий прекрасен, каждая вещь в этом тусклом свете прекрасна,
Всё страшное и кровавое позади, и мир во всем.4
Элиоту нравилось любоваться дремлющим городом. Ночь набрасывала на корыстолюбивый и суетливый мегаполис пелену умиротворения и тишины. Под ее покровом всё в мире казалось прекрасным в свете луны и звезд. Ночь была исцелением для его болящей души.
Каждый раз, когда Элиот смотрел на далекий месяц, в его душе зарождалось теплое чувство надежды, и он ощущал каждой клеточкой тела, что где-то под этим бескрайним ночным небом находится та самая девушка, что жила в его воображении. Была ли она фантазией или призрачным воспоминанием из забытого прошлого – он не знал. Но ее образ не шел у него из головы, и он верил, что она где-то рядом. Может, в одном из манхэттенских небоскребов или на Статен-Айленде, в Бронксе, Куинсе, или их разделяет только бруклинский Проспект-парк.
Так размышлял Элиот, когда седой старик месяц внезапно раздвоился и поплыл перед глазами. Элиот ощутил едкий трупный запах. Глаза закатились за веки, обнажая белоснежную склеру. Тело окаменело. Угасающий рассудок, казалось, был заперт в саркофаге неподвижной плоти. Элиот не мог пошевелить конечностями, они словно налились свинцом, были чем-то инородным. Сознание окончательно улетучилось, и Элиот повалился на решетчатый железный пол пожарной площадки, выронив из рук книгу и бутылку бурбона. Стеклянный сосуд покатился вниз, звеня, ударяясь о ступени металлической лестницы, пока не достиг земли и наконец не разбился. Нейроны головного мозга разом взбунтовались и вызвали судороги по всему телу.
