Мы едем с Аласдэром в нищие районы. Какое-то воодушевление охватывает меня. Я чувствую себя так, словно я на своем месте. Я дома. Аласдер буквально ощупывает меня взглядом, все ещё изредка усмехаясь при виде моего наряда.

Наконец, мы выходим у одной из богаделен. Аласдер здоровается с монахинями, что здесь помогают. Слуги начинают разгрузку экипажа. Мы же с Аласдэром входим внутрь- десятки людей лежат в кроватях или сидят за стареньким деревянными столами. Здесь содержат только стариков. По привычке, я иду на кухню, где уже вовсю готовят сестры и самые молодые из здешних обитательниц. Я присоединюсь к женщинам, встретившим меня улыбками. На время даже забыв об Аласдере.

Мы готовим, разнося еду на длинные столы, попутно я с другими сестрами меняю постельное белье, помогаю подметать полы, украшать зеленью дом. Я вижу, как Аласдер с мужчинами переносит продукты в подвал, по пути он встречается со мной, и в его глазах я вижу смесь из удивления и уважения ко мне. Видимо, он ожидал, что я приду в ужас от того, что он мне уготовил. И уж точно не ожидал того, что здесь я буду  словно рыба в воде.

Я выслушиваю десятки жизненных историй. Их вполне можно было бы назвать трагедиями- человек неподготовленный после подобного месяцами рыдал бы. Я же знаю- им не нужны мои слезы. У этих людей полно своих внутри. Им нужно мое сочувствие, моя помощь, поддержка.

Я держу за руку миссис Галлахер, пока она пьет отвар для ее слабых лёгких. В большом зале уже накрыты столы. Я провожаю старушку в зал, вдруг меня кто-то обнимает за талию. Оборачиваюсь, уже зная, что это Аласдер. Улыбаюсь ему, а он- мне.

Этот вечер- словно мы все вместе, большой дружной семьей празднуем день Святого Патрика. Здешние обители содержатся за счёт пожертвований богатых людей, и, как я поняла, хоть Аласдер и предпочитает строить из себя злодея, но его пожертвования составляют основную часть.

С нами все перешучиваются- вот дородная миссис Керк подмигивает Аласдеру, хваля его выбор. Для них он- один из слуг богатого благодетеля ( надо же, Аласдер ещё и не подвержен гордыне- свое положение он отчаянно скрывает). А я- его невеста, такая же служанка. Мистер Донахью шутя хватает мою руку, целуя ее. И требует у Аласдера в следующий раз привезти и ему такую же невесту.

Я собираюсь отхлебнуть немного эля, как вдруг замечаю в своей кружке что-то странное. Пальцами аккуратно  вытаскиваю- это маленький четырехлистный клевер. Все начинают хлопать в ладоши, мистер Донахью вскидывает в удивлении свои седые брови. А его сосед шутливо тянется ко мне с вытянутыми для поцелуя губами. Но Аласдер вдруг встаёт, с каменным лицом, подняв меня за руки. И целует в губы.  Все выражают свою радость громкими подбадриваниями, я же заливаюсь краской стыда. Мы садимся, со всех сторон слыша поздравления, пожелания долгой жизни и детей. Я не понимая, что происходит, лишь глупо улыбаюсь в ответ.

Уже позже миссис Галлахер объяснила, что тот, кому попался счастливый клевер ( клевер с четырьмя листиками) в этом году обретёт счастье. А так, как все нас с Аласдэром посчитали женихом и невестой ( а что для влюбленных может быть наивысшим счастьем как не свадьба), то и поздравили нас соответственно. Вот уж смешно будет вспоминать выражение лица Аласдера, когда он увидел мою находку.

Мы вручаем подарки, что приготовили домашние для обитателей богадельни. Люди счастливо разбирают их, открывают, хвалятся перед друг другом. Аласдер подходит ко мне:

-Нам пора, Люси.

Он не смотрит мне в глаза, словно стесняясь меня. В карете первые минуты мы едем молча. Вдруг он нарушает тишину:

-Люси, я ...я хотел бы поблагодарить тебя. За этот вечер...

Он не продолжает, но я вижу, как блестят его глаза, какое виноватое выражение у его лица. Он думал, что я буду шокирована, а я была счастлива. Казалось бы, вот он- миг моего триумфа. Но мне не весело.

Я легко касаюсь его руки, словно поддерживая его:

-Это тебе спасибо. Ты словно вернул меня в прошлое, в те дни...- я замолкаю, понимая, что это прошлое он же сам и разрушил.

Аласдер мгновенно отдергивает руку, отворачиваясь от меня- он все понял.

В особняке он просит меня остаться ненадолго в гостиной, наливая бокал вина. Мы сидим у камина, в молчании, но нам так хорошо ...

Аласдер

                  Старший брат весь дрожит :" Я готов отдать, что угодно. У меня есть много золота, камней...". Но его прерывает смех- монахи смеются над его словами. Старец жестом обрывает их:" Нет. Ты отдашь самое драгоценное, что у тебя есть, готов?". Старший брат судорожно пытается вспомнить, что же из его богатств - самое дорогое. Наверно, Венец Славы- драгоценная корона, украшенная самыми редкими самоцветами. Что же, он готов с ней расстаться. Жизнь стоит намного дороже.

Я смотрю на Люси. Она сидит вполоборота ко мне, огонь в камине играет в ее чудесных волосах. Ее тело расслаблено, она мечтательно улыбается. Я хотел бы навсегда запечатлеть в памяти этот вечер.

Я подхожу к ней, достав из кармана коробку. Она поднимает глаза на меня, как бы спрашивая, что это.

-Это тебе. Я хотел подарить это ещё в тот день, когда я.. Когда мы... Когда ты потеряла...- я чувствую себя юнцом перед возлюбленной. Дар речи ускользает от меня, я смущаюсь.

Люси открывает коробку, отставив бокал. Там - ожерелье и серьги из редких бриллиантов. По правде сказать, на вырученные  с продажи этих   драгоценностей деньги, Люси и ее семья могли бы безбедно жить несколько лет.

Она вздрагивает, резко встав с дивана:

-Что это ?!- ее голос резок, она смотрит на меня, словно пытается увидеть во мне раскаяние или стыд. Я молчу.

-Это компенсация за утрату невинности?!- она тычет мне украшениями в лицо. Я чувствую жар под кожей- неужели и я умею краснеть?

-Оставьте их себе! Мне от вас ничего не нужно, кроме оговоренного в договоре!- кричит она- и даже это вы украли у нас, обманув моего отца!

Я вижу лица слуг, прибежавших на крики. Люси же не унимается- она бросает мне в лицо украшения:

-Вы... вы-не человек! Вы живёте своей непонятной ненавистью, вы несёте одни разрушения и боль другим! Ваша жизнь настолько никчемна, что вы можете чувствовать себя живым лишь причиняя боль другим!

Я делаю знак слугам, чтобы расходились. Но знаю, что те будут стараться остаться неподалеку и подслушивать.

Я подхожу к беснующейся девушке, стараясь увернуться от ее рук, хватаю ее в охапку. Она визжит, изворачивается в попытках ударить меня. Я не реагирую. Я выношу ее из дома, несу к пруду. Деревянный помост скрипит под моими ногами, пока я несу Люси к его концу. Наконец, она понимает, что я намерен сделать. Она резко обвивает меня руками, умоляя не делать этого. Но я понимаю, что лишь так могу успокоить свою дикую кошечку. Раздается всплеск, брызги летят на мой сюртук, я вижу вздымающиеся в воздух юбки. Люси в ледяной воде, она бьёт руками по ней, проклиная меня и отплевываясь. И вдруг мне становится так смешно, что я сгибаюсь от хохота. Хохоча, я снимаю с себя одежду, чтобы присоединиться к ней в пруду. Наконец, я остаюсь голым. Люси, не смущаясь,  сердито смотрит на меня, пытаясь удержаться на плаву,  с ее уха свисают водоросли. Вдруг она начинает уходить под воду- Господи, она не умеет плавать. О чем я только думал, идиот. Я бросаюсь в темную воду мгновенно, ищу Люси, но ее нигде не видно. Боже, если ты есть, не забирай ее у меня! Я не переживу того, что убил Люси. Убил своими руками. Я не смогу жить без нее- сейчас я понимаю это так четко, так серьезно, что сердце словно сдавливает железной рукой- я люблю эту девушку. Она- мое спасение. Моя жизнь.

Я снова и снова ныряю в поисках Люси, крича ее имя на вдохе. Но ее нет...Боже, юбки могли утянуть ее ко дну. В наряде служанки их не так много, но все же они тяжёлые... Вдруг я слышу ее звонкий  смех с берега- меня словно обдает волной облегчения. Я оборачиваюсь, держась на плаву-  моя Люси с дерзкой улыбкой стоит на берегу, в насквозь мокрой одежде, дрожа всем телом  от вечернего холода, а в ее руках....в ее руках вся моя одежда и сапоги.