– Я думала встретить тебя в Штормовых Землях, – обвиняюще сказала она. – Но услышала, что ты был в Староместе.

– Был, – легко ответил он, – сковал еще одно звено цепи. Думаю, ты не станешь на это обижаться, Рей.

Он не носил цепь, но опять же, он был мейстером не больше, чем Оберин – не было необычно для лорда, особенно если он не был старшим сыном, поучиться год или два в Цитадели и поучиться чему получится. Интересы Визериса менялись, как волны в море. Он был импульсивен и нетерпелив. Но все же он выковал три кольца цепи – медное, по истории, из желтого золота, по экономике, и теперь бронзовое, по военной стратегии, сказал он.

– А как они проверяют знания в этом? – усмехнулась Рейнис. – Расставляют армию игрушечных солдатиков и играют на карте?

Он закатил глаза, и по его взгляду она поняла, что они поговорят потом. Они с Визерисом в этом были одинаковыми. При людях могли сказать одно, и противоположное наедине.

Когда приветствия и представления закончились, она – слава Семерым! – наконец нашла время для себя, когда ее проводила в ее прежние комнаты в Твердыне Мейгора матушка, которая с неохотой убрала руку с локтя Рейнис, сказав:

– Как хорошо, что мы все снова вместе, любовь моя. Я знаю, твой брат говорит немного, но он скучал по тебе, просто он…

– О многом волнуется в последнее время, я знаю, – сказала Рейнис, открывая дверь. – Конечно, матушка. Для него это очень важно, для всех нас. Я знаю Эйгона. Он себя не простит, если что-либо будет неидеально или не в порядке. И Оленна Тирелл тогда не заткнется никогда, – она нахмурилась. – А где же Маргери? Признаюсь, я скучала по тому, как ее щебетание все приближается и приближается…

– Не будь грубой, – сказала матушка, но она все же слабо улыбнулась. – Мы не знали, что ты приедешь сегодня, пока утром не примчался гонец. Она поехала в поездку по Черноводной на прогулочной барже со своими кузинами. Это ее последние недели перед свадьбой и коронацией, и я не сержусь, что она хочет провести побольше времени с семьей.

– Плетя интриги, ты имеешь в виду.

– Рейнис, она уже много лет твоя будущая невестка, – терпеливо сказала матушка. – Когда же вы научитесь терпеть друг друга?

– Мы прекрасно друг друга терпим на расстоянии, – фыркнула Рейнис. – Брось, мама. Ты знаешь, что я терпеть не могу ее семью, кроме разве что Лораса, и мы с ней слишком похожи. Мы будем прекрасно ладить, когда она станет королевой, а меня отправят в ссылку в землю волков и медведей, – ровно добавила она.

– Когда ты станешь старше, ты поймешь важность сотрудничества с другими могущественными женщинами, вместо того, чтобы на каждом шагу пытаться их превзойти, – сухо заметила матушка.

– Разве я не сотрудничаю с юной Робин? – спросила Рейнис, входя в комнату. – Дай девчонке пару лет, и мы получим новую Аргеллу. Особенно если ты будешь продолжать настаивать на своей идее о ней и Визерисе, – добавила. – Она этого не потерпит, матушка.

– Она сейчас не потерпит любого мужа, она еще ребенок.

– Станнис Баратеон тоже этого не потерпит, – продолжила Рейнис. – Думаю, он скорее предпочтет выдать свою драгоценную девочку за одного из сыновей своего Лукового Рыцаря, чем за кого-либо из наших родственников.

– Тебе надо отдохнуть, – сказала матушка, завершая разговор. Но она поколебалась, и взгляд ее темных глаз смягчился. – Я знаю, это нелегкое для тебя время, Рейнис. Но я также знаю, что ты храбрая. Это только начало, разве ты не понимаешь? Это не конец.

– Очень надеюсь что нет, – резко ответила Рейнис. – Я собираюсь попросить Берона в качестве свадебного подарка отвезти меня к Стене. Может я даже потом оттуда вернусь, если он очень попросит.

Когда она осталась одна, она легла на свою детскую постель в ее детской комнате стала смотреть, как меняются тени на полу оттого, как менялся за окном свет. Тут она услышала знакомое мурлыкание и радостно привстала, когда на кровать запрыгнул Балерион и принялся с ней здороваться.

– Бал, – заворковала она, протягивая к нему руку, которую тот проигнорировал, вместо того улегшись на кровать и подставив животик для чесания. Он позволил ей делать это где-то полминуты, пока не принялся царапаться.

– Ах ты ревнивый старичок, – заявила она, нянча свою исцарапанную руку, пока он бродил по комнате в поисках вторженцев, прежде чем вернуться к ней, забираясь к ней на колени с предложением мира. – Честное слово, ты носишься по замку, делая бастардов всем кошкам подряд, но стоит мне ненадолго уехать, и я теперь злодейка?

Она поцеловала его старую мордочку, положила голову на его шубку и вдруг подавилась неожиданным, внезапным рыданием.

Балерион снова замурлыкал, а потом раздраженно зашипел, когда она снова подняла голову, чтобы вытереть слезы.

– Я буду скучать по тебе, старичок, – пробормотала она. Она могла попытаться забрать его с собой на Север, но он наверняка сбежал бы по дороге, и Красный замок всю жизнь был его домом. Было бы жестоко и эгоистично забирать его, пусть даже ей было бы лучше. Он даже не заметит, что она уехала, скорее всего, если будет накормлен, и кто-нибудь будет время от времени чесать его подбородок.

Но она будет скучать по нему, каким бы диким маленьким зверем он не был. Рейнис снова заплакала, пытаясь высмеять себя за это. Она знала Винтерфелл, знала, чего ожидать, и она не будет одна. У нее будут фрейлины, и будет бабушка, и маленькая Али, и может быть она впервые в жизни увидит маленького Бена Сноу. Ей всегда было интересно, какой он, ее сводный брат, плод стольких бед и страданий ее матери, его собственной матери. Она его не ненавидела, она не знала его, а Эйгон, скорее всего, не узнает его никогда. В этом было что-то холодное и печальное. Ей было интересно, был ли он счастлив. Может быть и был, среди болотников. Может быть он совсем и не думает о них.

От мыслей о Бене Сноу ей стало менее грустно, и она решила поспать. Когда она проснулась, Балерион уже ушел, ловить мышей и драться с другими котами в погребах, и она вызвала служанку, переоделась в более скромное платье глубокого фиолетового цвета и пошла искать своих братьев. Она нашла Визериса на верхней галерее тронного зала, который был сейчас пуст, Сколько раз она сидела здесь и смотрела вниз на Эйгона, который был такой маленький на этом троне, и матушка рядом с ним заставляла себя стоять твердо и крепко? Сколько раз она желала хоть раз оказаться на его месте?

– Тебе не нужен трон, – сказала ей однажды матушка, когда ей было девять или десять. – Твой брат прикован к нему на всю свою жизнь, Рейнис. Ты была бы несчастна, сидя на нем.

Визерис теперь сам смотрел на трон. Казалось, он даже не слышал, что она вошла, пока она не присела рядом с ним, и тогда он напрягся и повернулся.

– Мне думается, пора бы им заменить здесь подушки, – призналась она, и тем вызвала его улыбку, искреннюю улыбку, а не ту, что он надевал на публике.

– У тебя будет сиденье поудобнее на коронации, – ответил он. – Твоя мать хочет, чтобы ты была там внизу, с Эйгоном и Маргери, когда их коронуют.

– Нести ее шлейф, конечно же, – усмехнулась Рейнис, но услышала горечь в своем голосе. – Прости. Я выгляжу, как неблагодарная дрянь.

– Вовсе нет, – он обнял ее одной рукой, и она ненадолго положила голову ему на плечо, вздохнула и отодвинулась. Однажды она также сидела с Визерисом во время визита в Штормовой Предел, после ее возвращения с Севера, когда ей было пятнадцать, а ему девятнадцать, и они смотрели, как на горизонте приближается все ближе и ближе шторм, наслаждаясь треском воздуха и поднимавшимися завываниями ветра, когда он вдруг повернулся и поцеловал ее.

Первой ее мыслью было, что это вышло случайно, но это была чепуха – невозможно случайно поцеловать девушку. Он целовал ее, и она просто сидела, шокированная до потери дара речи, а потом она резко отодвинулась. Они тогда украли бутылку вина и были немного пьяны, и он ничего об этом больше не говорил, так что она решила во всем винить вино. Она не чувствовала ужаса или отвращения, просто – ошеломление и может быть немного тревогу. Он был ей как брат. Ее брат по духу. Они играли друг с другом, спорили, танцевали вместе на каждом пиру в детстве. То, что он воспитывался в доме Баратеонов не отдалило их на самом деле.