Вручи я святоше артефакты и он, скорее всего, будет ими постоянно пользоваться, а не культивировать свои врождённые силы. С моей стороны это будет медвежья услуга. Пусть учится ходить без костылей.

– Заплачу, – криво усмехаюсь. – Скажи ка мне, дьякон, что есть вера?

– Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом, – без запинки протараторил Ефим даже не задумавшись. Сразу видно, что в семинарии не прогуливал.

– Так ВЕРУЙ, священник. Видеть тебе не обязательно, – на этом пафосном заявлении я повернулся и покинул слегка растерянного дьякона.

Приблизительно похожим образом мы познакомились с его дядей. Надеюсь племянник тоже правильно истолкует мои слова. Если он будет видеть, то скорее всего утратит искру, у меня ведь её нет, да и ни у кого из «видящих» тоже. А потому приходится пользоваться подручными средствами в виде «"Glock"а» или клинка. Истово же верующий священник сила сам по себе.

Во дворе на обветшалой лавке сидит женщина в моём длинном кожаном плаще, ребёнок у неё на руках бережно закутан в пиджак Дима. А тот, сверкая выпирающими из под ткани рубахи мощными мышцами тихонько травит анекдоты.

– Поехали Дим, – поворачиваюсь к продрогшей женщине. – А вы уже можете идти в дом.

– Там… – запнулась та.

– Не беспокойтесь, – уверенно выдал водитель. – Если шеф сказал, что можно, значит бояться нечего. Давайте я вас провожу.

Предупредительно помогает бедняжке подняться с лавки. Вот ведь ловелас одноногий.

Понедельник – день тяжёлый, так что утро не заладилось сразу. Сначала закончился кофе, пришлось заполнить рожок кофеварки всего на половину и пить коричневатую воду вместо крепкого напитка. Затем галстук никак не хотел завязываться, норовя беспорядочно перекрутить узел. Ещё и Дим опоздал на целый час, застряв в пробке.

В машине я сижу хмурый и неразговорчивый. Водитель, с ходу уловивший моё настроение, помалкивает и даже выключил магнитолу. До офиса осталось три квартала. Ровный строй многоэтажек закрывает половину небосвода. Впереди вереница медленно двигающихся автомобилей. И ведь противоположная полоса движения совершенно свободна, а наша забита средствами передвижения до самого горизонта. Безобразие.

Одно греет душу – вечером у меня встреча с Моцартом и я наконец-то сделаю давно запланированные покупки.

– Ты сегодня включишь вторую передачу или нет? – недовольно бурчу на шофёра, не для того чтобы погрызть на ровном месте, а для поддержки разговора, надоело ехать молча.

– Я бы с удовольствием и третью включил, но чёт не судьба. Кстати, видел сегодняшние новости? – протягивает планшет с открытой интернет-страницей. Умудряется и машину вести и новости листать. Впрочем, при таком движении запросто можно побриться не бросая руля.

Бегло бросаю взгляд на экран: «Один из богатейших предпринимателей столицы Григорий Анатольевич Костинский, империя которого была основана в девяностых годах. Заявил о желании профинансировать масштабное строительство церкви. Бизнесмен рассказал СМИ, что уже имел беседу лично с митрополитом Мифодием…»

– Значит храм всё-таки, – небрежно закрываю страницу не дочитав. – Прям не бобёр, а баран.

– Что так? – вопросительно кивнул Дим. – Так грехи списать нельзя?

– Грехи, Дим, никак не списать. Согласно церковным догматам прощение вообще нельзя ничем заслужить. Ни храмами, ни больницами, ни приютами, ни хорошими поступками. Только чистосердечным раскаянием и жертвою Христа. Можешь у любого батюшки поинтересоваться. А Бобёр, не изучив информацию, деньги впустую тратит. Потому и баран.

– Так мы что? Тоже зря демонов мочим? Там, – тычет пальцем вверх. – Не зачтётся?

– Ну, во-первых, не мы, а я. Ты, в своё время, к делу подключится не захотел.

– Да манал я по адским ухабам бегать. Лучше обратно в Чечню.

– А во-вторых, я это делаю только когда хорошо платят.

– А три дня назад, девчонке с ребёнком и дьякону кто помог? – ухмыляется Дим. – Не припомню, чтобы они тебе денег отсыпали.

– То была разовая и, кстати, не безвозмездная помощь нужному человеку. – шутливо стучу планшетом по мощному затылку водителя. – И вообще, на дорогу смотри, умник.

Осталось проехать всего квартал. Вереница автомобилей покатила вперёд быстрее и когда нашему BMW до перекрёстка оставались считанные метры, а на светофоре замигал зелёный огонёк, символизируя, что скоро сменится красным, с правого поворота вынырнул белый «Баргузин».

Диму пришлось резко затормозить, чтобы избежать столкновения с нетерпеливым водителем, тронувшимся раньше времени. BMW дёрнулся, я выронил планшет, Дим отвязно ругнулся, вспоминая мать идиота в белом микроавтобусе.

«Баргузин» резво метнулся через перекрёсток, подрезал белую «Ниву», та, в свою очередь, вильнула на встречную полосу и стукнула какую-то красную иномарку. Этого я уже не видел нагнувшись за упавшим планшетом. Красная иномарка, в свою очередь, «толкнула» синюю, и на проезжей части образовался затор.

Как по мановению палочки на перекрёсток сразу же выехал патрульный автомобиль, включил мигалки и вякнул сиреной. Движение окончательно застопорилось. Правда, виновник происшествия, на белом микроавтобусе «Баргузин», уже успел скрыться за поворотом. Из патрульного автомобиля вышли упитанные инспектора.

– Ну ёлки, – всплеснул руками Дим. – Теперь минут тридцать будут мурыжить. Протокол составлять. Замеры…

– Так, – бросаю планшет на переднее сидение рядом с водителем. – Надоело мне тут париться, пешком пройдусь. Тут всего квартал остался.

– Хозяин-барин, – пожимает широкими плечами Дим.

Выхожу из машины и бодро топаю в сторону офиса. Солнышко пригревает, воздух неприятно наполнен выхлопными газами. Народ спешит по своим делам. Всем некогда, все заняты. Время от времени гневно гудит очередной клаксон, кому-то из участников движения невтерпёж.

Один переулок, второй. Уже виднеется здание в котором я снимаю помещение под офис. Перехожу перекрёсток по пешеходному переходу, намереваюсь идти дальше, но взгляд упирается в неряшливо одетого мужичка размахивающего деревянным крестом посреди тротуара. Люди шарахаются от него в стороны, а мужик что-то картаво камлает сиплым голосом.

Мимоходом прислушиваюсь:

– Покайтесь грешники, ибо настанут времена скорби, – и осеняет очередного пешехода взмахом замызганного креста. От чего над ничего не подозревающим зевакой набухает чёрная метка.

Тёмный проповедник! Этого ещё не хватало.

Далеко не каждый юродивый бродяга, несущий посреди улицы несусветную пургу, безвреден. Некоторые, в силу жизненных обстоятельств или по наследству, имеют силу метить живых, причём часто сами о том не подозревая. Хлопнет такой дружески по плечу и над тобой загорается маяк видимый в аду. Знак рассеивается через пару часов, но за это время к ауре может прилипнуть какая-нибудь пакость с ближних этажей.

Мне это, конечно, фиолетово, могу почиститься, да неохота лишний раз возиться. Тем более, что переходить на другую сторону улицы всё-равно придётся, офис-то через дорогу. Сделаю это немного раньше чем планировал.

Решительно поворачиваю на очередную «зебру» и краем глаза выхватываю молодого парня в серой футболке и синей мастерке. Он тоже заметил проповедника и притормозил, мнётся на месте, с подозрением глядя на деревянный крест. Не хочется парню идти мимо проповедника. Вроде и ничего опасного. Ну неряха-мужик, ну слегка не в себе, ну околесицу несёт. Да таких десяток можно встретить у паперти или в подземных переходах. А вот не хочется и всё.

Это – «чувствующий». Никаких меток и теней не видит, но что-то ему въедливо шепчет: «Не ходи!». Рано или поздно подобный «подсказчик» неоднократно просыпается у каждого человека. Если следовать его указаниям, то он постепенно развивается, с каждым разом становясь всё настойчивее и чувствительнее. Ну, а если наплевать на «глупый голос в голове», то скоро он вас покинет. Ведь люди слышат только то, что хотят услышать.