— Джульс, — вмешалась не терпящим возражений тоном старшая мисс Ричардсон, возникая на пороге в ореоле длинных светлых волос — завиток к завитку, — и продефилировала по комнате, поставив очередной поднос, на этот раз последний, рядом с опешившей от такого потока оскорблений и покрывшейся алыми пятнами Лили. — Если ты будешь так кричать, то мне всё же придется напоить тебе той дрянью, которую прописали целители. В твоем положении нервничать опасно.
Вчера это чуть не привело к преждевременным родам. Хотя спешно вызванный из Мунго целитель заявил, что ей, в общем-то, уже пора, но спорить с их взбудораженным подобием семьи не стал и покорно оставил рецепт простейшего успокоительного на каких-то травках.
Джульс тем временем выпад проигнорировала. Стояла, кусая губы, сжимая кулаки и зло блестя яркими зелеными глазами. Пыталась не расплакаться на глазах у всех и в первую очередь Лили. Гидеон хотел подойти — хотя и не слишком представлял, что ей сказать, и станет ли она вообще слушать, — но Джанет его опередила. Шагнула к мелко вздрагивающей кузине, заключила ее в объятия и чуть не силком усадила в кресло. Сама, впрочем, присела рядом на подлокотник, и Джульс уткнулась лицом ей в грудь, как ребенок.
— Не грусти, солнышко, этот старый хрыч того не стоит.
— Профессор Дамблдор… — ожидаемо возмутилась Лили, еще не успевшая изжить гриффиндорской привычки смотреть директору в рот и верить каждому его слову.
— Старый маразматик, — отрезала Джанет, поглаживая кузину по плечу. Тонкое кольцо с изумрудом ловило блики от зажженных на каминной полке свечей. — Семь лет его не видела и надеюсь не увидеть еще семьдесят.
— Между прочим, он отзывался о вас… очень тепло!
С Джанет Лили говорила неизменно вежливым тоном, явно стесняясь уже одного только присутствия холеной чистокровной ведьмы, закончившей Хогвартс в тот же год, когда Лили туда только поступила. Но на защиту любимого директора встала, не раздумывая, и теперь ее, кажется, разрывали на части малость противоречивые чувства. И пожилого профессора жалко, и хамить работникам Департамента Магического Правопорядка как-то не хочется.
— Не сомневаюсь, — сухо парировала Джанет, на мгновение многозначительно подняв и тут же опустив светлые брови вразлет. — Профессор Дамблдор наверняка не забыл, как собирался применить ко мне легиллименцию, потому что он директор и лучше знает. И как я напомнила ему, что за подобное обычно сажают в Азкабан.
Лили от такого заявления аж задохнулась, а Фрэнк негромко хмыкнул из своего кресла. Подробностей этого конфликта никто толком не знал, а по Хогвартсу тогда ходили слухи один неправдоподобнее другого, к которым Гидеон, впрочем, и не прислушивался. Ясно было одно: с Джанет тогда что-то творилось, но об этом она не распространялась до сих пор. Разве что отпускала ехидные, но по-прежнему мало понятные шпильки в адрес директора и своего декана.
— А, — улыбнулась Джанет при виде смятения Лили, но на взгляд Гидеона, даже ядовитый оскал выглядел бы не так жутко, как эта ласковая улыбка. — Полагаю, профессор не поведал своим любимым студентам таких подробностей?
— Наверняка, у профессора были причины… — малость стушевалась Лили, опустив глаза в пол.
— А, — повторила Джанет. — Гриффиндор во всей красе. Ваша вера в непогрешимость Дамблдора всегда казалась мне забавной. Вы смотрите ему в рот и даже не понимаете, что он двигает вас, куда вздумается, как фигуры на шахматной доске. Ваше право, мисс Эванс. Только не ждите, что я тоже соглашусь быть пешкой вашего драгоценного директора. Я не люблю, когда мне навязывают якобы помощь без моего разрешения. И я никого не пущу в свою голову. Будучи магглой, вы, мисс Эванс, должны бы помнить о неприкосновенности личной жизни. Или вы считаете, что это касается только Гриффиндора, а Слизерин может катиться к чертям собачьим, как любит говорить один… мой знакомый?
— Лили — магглорожденная, — педантично поправила Доркас и получила в ответ жутковатый многозначительный взгляд из-под вычерненных тушью ресниц. Словно Джанет хотела сказать, что вполне разделяет позицию Пожирателей. Но вместо этого ответила достаточно… нейтрально.
— Не вижу разницы. У нас с мисс Эванс разный круг общения, и никакие проповеди профессора Дамблдора этого не изменят.
— Это неправильно! — вновь возмутилась Лили, от обиды заговорив фальцетом. — Магглорожденные ничем не отличаются от…
— Прекрасно, — ответила Джанет, не повышая голоса и продолжая улыбаться. — Пусть не отличаются дальше. Но я, мисс Эванс, не хочу сидеть за одним столом с мужчиной, который не отличает вилку для рыбы от вилки для десерта. Зато я хочу бывать в лучших европейских театрах, пить кофе на Монмартре, когда мне вздумается, и носить фамильный гарнитур девятнадцатого века. Простите, мисс Эванс, вот такая я содержанка и шлюха. Клянусь, мне очень стыдно, что я хочу большего, чем может предложить мне, к примеру, ваш друг мистер Петтигрю. И даже большего, чем может предложить мистер Блэк. Я не из тех женщин, которым нравятся бестолковые мальчики. Моя вина.
Судя по тону, ей, впрочем, не было стыдно совершенно, но такая же чистокровная Джульс в ответ на эту тираду только негромко фыркнула и парировала:
— Ну ты, мать, загнула! Гарнитур девятнадцатого века ей подавай!
Джанет молча продемонстрировала ей изумрудное кольцо, встряхнула запястьем с таким же браслетом и отвела за ухо прядь волос, показав блеснувшую в ухе сережку.
— Одна тысяча восемьсот сорок шестой год.
— Гонишь! — не поверила Джульет.
— Ничуть. Там еще колье и диадема. Видимо, на случай, если гости нагрянут без приглашения, и хозяйке придется встречать их в домашних украшениях. Не спорю, для выхода в свет в те времена гарнитур… простоват. Но на жемчужину коллекции я и не претендую. Да, мисс Эванс, потрясите мужа, Поттеры входят в число священных двадцати восьми семей, у них тоже должно быть что-нибудь эдакое.
Лили нахмурила брови, словно хотела сказать, что выходила за живого человека, а не за диадему из прошлого столетия, а Джульс фыркнула еще раз.
— Замуж, Джан. Срочно замуж.
— Не могу, — пожала та плечами. — Он морально не готов.
— Это всё, конечно, прекрасно, — глухо сказал Фрэнк, поняв, что спокойно подремать ему не дадут, — но проблему не решает. Мало того, что у нас было три трупа в Министерстве и ровным счетом никаких зацепок… Кроме того, что это может быть какой-то русский, которого даже нет в стране, если верить нашим архивам… Так теперь у нас есть еще и труп прямо посреди Мунго. Там была половина Аврората и половина Ордена Феникса, но никто даже не заметил убийцу. Замечательная новость, не правда ли? Я бы даже сказал, просто сногсшибательная. И давайте будем откровенны: мы все в ужасе. Потому что на этой койке мог оказаться любой из нас. Будучи при этом в полной уверенности, что уж где-где, а в Мунго да среди такой толпы авроров нас точно никто не достанет.
— Иными словами, мы в дерьме, — согласился Гидеон. — Не говоря уже о том, что у нас крот в Департаменте, а то и в самом Аврорате.
— Мы не можем знать этого наверняка, — не согласилась Джанет, качнув головой.
— Не можем? — удивилась Джульс. — Он провел убийцу на десятый, мать его, уровень. Половина министерских работников вообще не знает о том, что этот уровень существует. И как, по-твоему, Пожиратели узнали, что именно Доркас была в Южном Эксмуре? Залезли в записи штабного целителя или вскрыли что-то посерьезнее? Нет, эта сволочь сидит где-то в Департаменте, а значит, мы в дерьме даже не по пояс, а по самую макушку. Причем по твою, Фрэнки. Потому что это может быть кто угодно, где угодно, и раскрыться он может когда угодно, заодно отправив кого-нибудь из нас на тот свет. Нам повезет, если погибнет только кто-то один из нас и успеет прихватить этого крота с собой. Но он может устроить в Министерстве бойню, может слить Пожирателям все наши личные данные, может спалить наши дома и убить семьи, он, черт возьми, может сделать что угодно, а мы в ответ только и можем, что подозревать весь Департамент! А тебе вообще не стоит бродить по ночам по госпиталям и прочим… людным местам. Ты самое слабое звено.
